От изучения подола нас отвлек грохот у входа. Я нехотя оторвала взгляд от искусно вышитой Богини с ручками в виде ткацких гребней и уставилась на взявшуюся не пойми откуда гору тряпок на раскройном столе.

– Это все?! – крикнул чернявый парень в дверях.

Ответом ему стала еще пара красно-белых кульков, которые легли поверх и без того внушительной кучи тряпья. Мы с одногруппницами расступились, давая Есении дорогу.

– Что за хлам? – указала она на стол.

– Воу-воу! Чуть больше уважения, красотка, – замахал руками какой-то шебутной тип в спортивном костюме. – Я смотрю, мы точно по адресу! – оценил он нас, а скорее, наши наряды и кивнул в проход, откуда показались еще трое парней. А потом еще четверо. Мы синхронно отступили назад.

Есения подошла к столу и принюхалась.

– Спортивная форма, – не скрывая презрения, бросила она.

Чернявый в костюме нахмурился:

– Ты не гони. Только из химчистки.

– Замечательно, и что она здесь делает?

Вперед вышел парень под два метра ростом, золотой и лощеный, как мамин сервиз. Мы его хорошо помнили: на церемонии поступления он толкал со сцены пламенную напутственную речь. Сегодня вроде не праздник, но его красная рубаха так же была аккуратно подпоясана отменным кушаком, а на груди красовался Всеславец. Сильный родовой оберег, на обычную цацку не похож – значит, наш новый друг не любит конфликтовать.

– Я Белогор, – протянул он Есении руку. – Капитан нашей команды по клюшкованию, пятый курс, факультет промысла, гончарка.

– Есения, староста группы, – приняла Еся руку и опять глянула на стол. – Что происходит, Белогор?

– Вас должны были предупредить, но раз уж такое дело, сейчас объясню, – он стащил тряпку со стола и расправил ее до обычной кофты с цифрой «десять». – У нас через два месяца начинается чемпионат, и в этом году на совете было принято решение выигрывать! – с улыбкой сказал парень нам и заодно столпившимся за его спиной товарищам по команде. – Деканат препятствовать не стал, я только с собрания. В общем, решили, что вы нам поможете. Пойдет в зачет курсовой. Такие дела.

– Чего-чего?.. – промычала Ольга. – Хотите, чтобы мы на этом обереги вышивали?! – ткнула она пальцем на стол.

– Ну да, какие-то проблемы?

Я подошла к столу, взяла чью-то кофту и, сжав в кулак часть рукава, отрицательно покачала головой.

– Нет, капитан, – сказала Есения. – Вам, наверное, лучше к ювелирам. Пусть обручи сделают или кулоны командные. Зарядите их на тренировке, и в путь.

– В прошлом году мы так и поступили, но начиная с этого серебро и все, что «не форма», запрещено. Травмоопасно.

– А что насчет старшего курса? Почему мы?.. – брезгливо таращилась Вецка на кучу тряпок.

– Второй курс обшивает шахматистов, третий расформирован, четвертый борцов, а пятому не до того. Так в чем проблема, я не пойму? Я же сказал, в зачет пойдет. Не верите мне, сейчас Анастасия Станиславовна придет, подтвердит, – настойчиво затараторил парень, когда понял, что на нас его обаяние не очень-то действует.

– Эй, че за настрой такой враждебный, – вклинился чернобровый. – Мы вообще-то честь института защищаем!

– Тихо, – махнул ему рукой Белогор. – Есения?

– Дело не в настрое. С этим нельзя работать. Мила, что скажешь?

Все обернулись на меня.

– Полиэстер семьдесят процентов, спандекс двадцать процентов, еще и перлон. Здесь ни одно шитье не удержится, эти тряпки мертвы.

– Ни за какой зачет, Белогор, – отрезала староста. – Или ты стал бы лепить из пластмассы?

Капитан поморщился и тряхнул головой:

– Понял. Но тогда почему самбовки взяли?

– Самбовки из хлопка, – сказала Вецка. – А это голимая синтетика.

– Еще и фабричная, – подтвердила я.

Знакомое хмыканье дрожью отозвалось в позвоночнике. Вся группа резко расправила плечи и расплылась в улыбках. Модуль Станиславовны и так сеял в нашем коллективе немалую панику, грозя чередой бесконечных пересдач, а тут настоящий внеплановый экзамен по вдохновенному чистосердечию!

Профессорша, цокая каблучками, шустро прошла в кабинет и с интересом уставилась на стол.

– Амилан, – строго сказала она, забросив булыжник в мой огород.

– Полиамиды не мой профиль, – отозвалась я в оправдание за незначительную ошибку.

Его там не больше восьми процентов, и надо было прицепиться!

– Настасья Станиславовна, так как? – посмотрел на нее Белогор.

– Завтра к семи привезут рулоны, разгрузите и на тренировку.

Девчонки содрогнулись. Шить?! Мы вообще-то в портнихи не нанимались, не проще ли в ателье отнести?

– О! Так новую будем делать? Понял, а ну-ка выносим обратно, – указал он товарищам на форму.

– Пойдет в зачет на второй курс, – строго глянула на нас Станиславовна, припоминая модуль по кройке.

– Отлично! Вот и договорились! – крикнул нам с порога Белогор.

Специально тут спектакль устроили! Ну конечно… Все на кафедре должны понимать, что работать с синтетикой нельзя, – уже и ткани заказали.

Кабинет быстро опустел, отчего нависший над нами тлен стал еще очевиднее. Вряд ли кто-то из одногруппниц сразу после этой сессии планировал досрочно сдавать следующую!

Седовласая преподавательница, чью выправку мы любили сравнивать с веретеном, обвела нас строгим взглядом и постучала по столу:

– Девушки, могу я узнать, чем вызвано ваше негодование?

Все потупились, Есения сделала вид, что поправляет тунику и не расслышала вопроса, и надежда у нас оставалась только на Ольгу, чьими родственными связями мы теперь готовы были пользоваться без зазрения совести. Княжна, да форму шить?! Никог…

– Ну ладно, – спокойно сказала Ольга. – Может, идея не такая и плохая.

Еся поперхнулась, ее кокошник съехал на лоб и чуть не упал.

– Уже лучше, – кивнула нам преподавательница и зашагала к выходу. – На сегодня все, Людмила Ивановна ждет в мастерской, соберете комплекты для работы, и завтра к восьми часам как штык на парковке.

– Зачем?.. – шепнула Вецка.

– Поедете с «Лучами» в академию, у них товарищеский матч. Вы должны знать, с чем имеете дело, или собрались работать вслепую?

Есения молча кивнула в уже закрывающуюся дверь, и все мы уставились на Ольгу.

– Белены объелась?! Неужели у сборной народного института спонсора нет? Может, городские власти поддержат? Пошьют где-нибудь, разве мало у нас ателье, которые с обережным работают? – умоляюще произнесла я.

Ольга пожала плечами и присела на парту.

– А что такого? Это наша команда, другие курсы поддержали, почему мы должны отказываться? Белогор и попросил вполне искренне.

– Ах вот оно что, – усмехнулась Есения. – Белогор.

– Ой, прекращай! Ничего подобного, – отмахнулась Ольга. – Анастасия Станиславовна же сказала, в зачет пойдет, – в следующем году мороки меньше будет. У меня уже весь дом рушниками завален, скоро придется сарай для приданого оборудовать, да и куда приятнее вышивать не в короб, а для дела!

– Ну ладно, – староста кивнула княжне и строго взглянула на остальных. – Ольга еще не знает, что на самом деле значит «шить не в короб», будем считать посвящением.

– А что? – встрепенулась княжна. – Сложно?..

Я постучала себя по лбу и натянула улыбку:

– Не-а. Легче легкого.

Рано или поздно это должно было произойти, вот и проверим заодно, насколько наша вера в собственное ремесло окрепла. Закалка, о какой не приходилось и мечтать; может, княжна наконец-то отстанет от нас со своими навязчивыми бизнес-идеями модного бутика.

Глава 3

Я забежала на парковку, когда наш красно-белый автобус уже катился к выезду, натянула капюшон и нырнула внутрь, проклиная тот день, когда впервые взяла в руки иглу.

– Милослава! Тебя г-г-г… Мать честная…

Я не сдержала визг облегчения и быстро плюхнулась на свободное место рядом с Ольгой. Хвала Богам, наших посадили на передние сиденья, и мне не придется позориться, устраивая дефиле через весь автобус!

Есения дернула меня за сарафан через проход и хлопнула по коленке:

– Мила, спокойно. С этим ничего не поделаешь.

Ольга заерзала:

– Едрить этот мадрить, ты б хоть позвонила, я бы прихватила чего!

Я скинула куртку и взвыла. Глаза заплывали, забег выдался марафонский, и единственное, чего мне сейчас хотелось, – это чтобы одногруппницы ослепли хотя бы минут на пять.

А как прекрасно все начиналось! Вчерашний вечер прошел в нашем доме в благостной тишине, мне даже приснилось, что «Лучи» берут первые места во всех видах соревнований – от шахмат до плавания. Вера в лучшее окрепла, радости от авантюры, в которую нас ввязали, прибавилось, но все это вдребезги разбилось о полки в шкафу, которые поутру я обнаружила абсолютно пустыми.

– Я на такой случай в бассейне запасную одежду держу, тут на Волжской, они с шести работают, – сочувственно говорила Вецена.

– О, я тоже! Там за годовой абонемент персональный шкафчик дают.

– Отличная идея… Возьму н-на заметку, – сбивчиво цедила я.

Не было сомнения, что все сокурсницы прошли через подобное уже не раз и не два в своей жизни и сейчас отлично понимают мое гневное отчаяние. У меня на подобные случаи тоже когда-то был собран «тревожный чемоданчик», только летом мы с матерью вроде как договорились, что одежду я буду выбирать себе сама, и мы его разобрали. А теперь я сижу в льняной рубахе, валенках, увитых зелеными лентами, и сиреневом сарафане в цветок, где на языке шитья крупно светится надпись: ХОЧУ ЗАМУЖ!

– И куда на этот раз? – спросила Ольга, когда я наконец отдышалась.

Девчонки повставали с сидений и облепили меня со всех сторон, нагло игнорируя причитания водителя о безопасности движения.

– Не поверите!

– Ну?!

– К соседке!

– От жесть…

– Это еще что, мою одежду вообще сожгли перед поступлением, – вздохнула Есения.

– Ты зачем матери рассказала, курица? Мои об этом узнают только после защиты диплома!

– Да откуда я знала?! Шутите! Она даже виду не подала, что ее это заботит. Только кивала и улыбалась! Я уж решила, что наконец-то можно жить спокойно…

Девчонки захмыкали:

– Усыпила твою бдительность. Идеальный план.

– Гениально, точно.

– Твоя мама же сваха, да, Мила?

– Н-да…

– Ну что сказать. Профи!

Утром пришлось убить целый час на тщетные поиски нормальной одежды, а потом нестись по снегу, как резвый олень, и даже удивительно, как бабушкин раритет на мне выдержал и не пошел по швам.

Сначала была идея просто обрезать его до туники, ведь мои шерстяные колготки смахивали на вполне сносные штаны, но даже в гневном припадке рука не поднялась. Прабабушка молилась, вышивала, и все это, бесспорно, от большой любви, такое попробуй срежь – сам себя проклянешь.

И как я только подумать могла, что мама меня в джинсах из дому выпустит! Такое событие: сборная института в тесном сотрудничестве, еще и визит в академию, где сотни завидных женихов.

На этот раз Третьяк обещал меня поддержать, потому что даже на его консервативный взгляд мамкиного симпатяги наша сваха перегибает палку. Можно было хоть сапоги оставить!

Наверное, благодаря в том числе и моим рассказам мама наконец-то поняла, что нынче молодым людям все эти сарафаны и румяные щеки не очень-то сдались, вот и перестраховывается, чтоб никакой Джексон на меня и глаз положить не вздумал. Совсем в меня не верит!

– А, Ольга! – вспомнила я. – Здебор!

– Чего?..

– Здебор, зовут его так! Женишка. Представляешь, до этого как воды в рот набрала, а вечером вчера выложила как на духу. Мол, юношу этого Здебор звать, он добр, умен, хорош собой, и вообще мечта.

Еська свесилась в проход:

– К тебе сваты приходили?

– Сваха, одна пришла, пару дней назад. Мне поучаствовать не дали.

– И что за Здебор?.. – задумчиво произнесла княжна. – Чет я таких не помню.