Эля действительно многое поняла тогда про Андрея. Поняла, почему он иногда тянулся к ней, чтобы обнять, но тут же опускал руки, делая вид, что вовсе не этого хотел. Поняла, почему, задумавшись, часто берет ее за руку, а потом, как будто очнувшись, отдергивает свою. Ей понадобилось все ее терпение и почти год, чтобы завоевать его доверие. И, спустя какое-то время, Андрей поймал себя на том, что идет по улице за руку с Элей, обнимает ее и она откликается на его прикосновения, открываясь в ответ. Он боялся спугнуть все это, боялся до дрожи, что со временем Эля станет похожа на Лизу, хотя умом понимал, насколько они разные. И когда бабушка, которая уже сильно болела, спросила его, почему он тянет с оформлением отношений, Андрей честно сказал ей:

– Боюсь. Если она меня бросит, я больше никогда ни с кем ничего не захочу. Она моя, понимаешь, бабуль?

– А раз твоя – то и не тяни. Уведут ведь, родной. Такие женщины – редкая удача. А ты ушами хлопаешь! – бабушка сердито потрепала Андрея по макушке. – Вон какой вымахал, я до тебя дотянуться-то могу, только когда на стуле сидишь. Пора уже, милый, решения принимать, не боясь и не стесняясь. Любишь ее – женись. Нечего девочке голову морочить. И перестань сравнивать Элю с кем бы то ни было. Все люди разные.

Андрей прислушался тогда, и спустя пару месяцев они расписались и перебрались на время в квартиру бабушки, так как та без помощи уже не справлялась. А еще полгода спустя, когда ее не стало, Андрей с женой переехали в квартиру Эли, которая хоть и была маленькой, но вполне их устраивала.

И сейчас Эля обвела глазами кухню, где они так уютно размещались вдвоем и представила, что их уже здесь трое… Придется многое менять.

– Билеты взял? – она встала и начала накрывать на стол.

– Нет пока. Постой, так ты не против?

– Андрюша, а почему я должна быть против? Это твой ребенок.

Эля видела, как перевел дыхание муж, но сделала вид, что ничего не заметила.

– Поужинаем, и я тебе чемодан соберу. А работа как же?

– На три дня меня отпустили, нашли замену. С учениками я тоже договорился. Только Наташиной матери не дозвонился, ты, пожалуйста, завтра набери ей, объясни в чем дело.

Они ужинали, обсуждая, как и что еще нужно сделать, и Эля видела, как успокаивается Андрей, как расправляются плечи, как он снова начинает улыбаться.

Два дня, пока Андрей ездил в Москву, Эля провела в лихорадочном беге по кругу. Убрать, привести в порядок дом, освободить комнату, в которой будет жить теперь Максим, приготовить все к его приезду. Наконец все было готово.

Эля поставила пирог в духовку и выглянула в окно. Слякотная, поздняя весна в этом году. Даже нос из дома высовывать не хочется. Скорее бы уже тепло пришло. Ведь за ним следом придет отпуск. И в этом году Андрей не уедет, как обычно, а это значит, что можно будет съездить в деревню не на пару дней, как всегда, а провести там побольше времени. Родители будут только рады.

Звонок прервал ее размышления. Она распахнула дверь и на минуту замерла, разглядывая насупившегося мальчишку, который стоял на пороге, чуть отступив от отца и прямо глядя ей в глаза.

– Привет, Максим! Рада тебя видеть!

– Здравствуйте… – Максим явно был не робкого десятка, но сейчас неуверенно смотрел на эту незнакомую женщину.

Он вспомнил, что говорила ему мама перед тем, как отец забрал его.

– Ты поживешь там какое-то время. Не нужно себя накручивать или пытаться выстраивать там свои отношения. Это ненадолго. Не надо никого там пытаться любить, понятно? Эти люди тебе обязаны. Отец тебя не воспитывает, бывает лишь наездами. Пришло его время дать тебе немного родительской заботы. Ведь не только я обязана о тебе заботиться. Его слушайся, насколько сочтешь нужным, на нее можешь не обращать особого внимания. Она тебе никто. Так, женщина, которая будет какое-то время стирать твои вещи и готовить тебе еду. Твоя мать – это я, вот и помни об этом. Ясно?

Максим тогда кивнул, стараясь не показывать эмоций, ведь мама этого не любила. Мужчины не плачут и не канючат. Это он усвоил очень хорошо. Какой смысл тогда пытаться уговорить маму остаться с ним? Все равно не выйдет. Значит, придется пока привыкать. Он попробовал было узнать у мамы, а сколько продлится это «недолго», но она рассердилась и принялась объяснять ему, как много денег нужно, чтобы дать ему достойную жизнь. Когда Максим слышал это словосочетание, он сразу понимал, что дальше можно уже ни о чем не спрашивать. Значит, теперь все изменится, это уже точно. И все будет по-другому.

Эля показала Максиму комнату и, спихнув с дивана устроившегося там кота, рассмеялась:

– Будет надоедать – гони его. А то замучаешься ему уши чесать.

– А как его зовут? – Максим попытался взять на руки огромного черного кота, который безвольно обвис, громко мурлыча и жмуря свои желтые, цвета меда, глаза. – Ого, какой тяжелый!

– Бегемот он. Но чаще просто Мотя. На руках он сидеть любит, но очень уж тяжелый. Если хочешь, чтобы он рядом посидел, просто позови его. Он сам придет.

Эля улыбнулась, глядя, как наглаживает кота Максим и как тот растекся темной лужицей, тая от счастья и мурлыча так, что слышно было через всю комнату.

– Любишь кошек?

– И собак. Но мама не разрешала животных в доме, – Максим осекся.

– А пироги любишь? – Эля сделала вид, что не заметила его смущения.

– Смотря с чем. – Максим опустил голову, делая вид, что полностью занят котом.

– Разные. С мясом и с яблоками. Сойдет?

Мальчик кивнул.

– Тогда я угадала.

Они привыкали друг другу медленно, осторожно прощупывая границы и стараясь не показывать свои страхи. С отцом Максим был более открыт, быстро поняв, что для него значит. А с Элей мальчик осторожничал, постоянно вспоминая слова матери.

Прошло лето, наступила осень, и Максим пошел в первый класс. Эля помогала ему с уроками, старалась сделать так, чтобы он привык побыстрее к новому распорядку.

Однажды, забирая его после школы, так как у Андрея были уроки во второй смене, Эля увидела, что воротник рубашки у ребенка порван и Максим сердито пинает сменку, стоя на крыльце.

– Эльвира Владимировна? – учительница Максима кивнула другим родителям и отозвала ее в сторонку.

– Что случилось?

– С Андреем Викторовичем я потом поговорю, но сейчас хотела спросить кое-что у вас. Максим не жаловался на проблемы в школе? – Светлана Игоревна спокойно и внимательно смотрела на Элю.

– Нет. Ничего не говорил. Если спрашиваю – всегда отвечает, что хорошо все.

– Не совсем так. Он тяжело сходится с ребятами. Сегодня и вовсе подрался с двумя одноклассниками.

– А причина?

– Мне кажется, дело в семейных делах. Что-то там про маму было. Я не успела толком с ними поговорить, нужно было выводить класс. А еще Максим все время твердит, что он здесь ненадолго, и это очень мешает ему завести друзей и хоть как-то наладить здесь контакт с ребятами. Это правда? Он скоро уедет?

– Не знаю. Не думаю. Вам лучше поговорить на эту тему с его отцом.

Светлана Игоревна кивнула.

– Понимаю. Хорошо, я поговорю с ним.

– Чем нам помочь Максиму?

– Пока не знаю. Но он мальчик очень подвижный, и общения ему явно не хватает. Может быть, вам подумать о том, чтобы отдать его в какую-то спортивную секцию? Только тренера выбирайте повнимательнее.

– Спасибо! Отличная идея! Как мы сами не додумались? – Эля просияла.

По дороге домой она поглядывала на сердитого Максима и молчала. А дома, покормив его, присела к столу с чашкой чая и завела разговор, внимательно глядя на мальчика, стараясь понять, чего же хочет он.

– Скажи мне, а какой спорт тебе нравится?

Максим удивленно посмотрел на нее.

– Я думал, вы ругаться будете.

– За то, что подрался?

– Ну, да.

– Думаю, ты и сам все понимаешь. Понимаешь, что это не совсем правильно, так?

– Так… – Максим опустил голову.

– Но есть же разные причины для драки. И иногда, наверное, надо драться, когда выхода другого нет. Я могу спросить, почему ты подрался с мальчиками?

Максим помолчал, а потом поднял голову и, глядя ей в глаза, сказал:

– Они оскорбляли маму. Сказали, что она меня бросила. Подкинула вам. Что ее больше у меня нет.

– Глупости какие! – Эля возмущенно с размаху поставила чашку на стол, и чай выплеснулся, залив половину стола. Она схватила полотенце и, промокнув лужицу, сердито ругнулась.

– Ого! – Максим удивленно и весело посмотрел на нее.

– Что? Я же не матом. Папе не говори, а то мне влетит.

Она убрала чашку и снова села на свое место.

– Максим! То, что они говорили – это гадость! Мама тебя вовсе не бросала. Ребенок может жить и с мамой, и с отцом. Мало ли какие обстоятельства бывают? И вовсе это не их дело! Я, наверное, не должна этого говорить, ведь это непедагогично, ну, то есть неправильно, если ты взрослый, но… Так им и надо. В следующий раз буду держать язык за зубами. Вот только… Максим, а у тебя в классе совсем друзей нет? Неужели никто из ребят не нравится?

– Почему не нравится? Вадик, с которым я сегодня подрался, в общем, неплохой пацан, самолетами увлекается. Показывал мне, какую модель они с папой собирают.

– То есть ты не против был бы с ним общаться?

– Да мы и так общаемся. Просто он сказал, что в следующем году они в поход собираются. И он уже большой, его тоже возьмут. Спросил, не хочу ли я с ними. А я сказал, что уеду, что мама меня заберет.

– Понятно. – Эля встала, чтобы накормить кота, который уже битый час ластился то к ней, то к Максиму. – Может, не стоит так сразу отказываться?

– Вы тоже думаете, что она не приедет? – Максим разом ощетинился, сердито глядя на Элю.

– Нет. Я просто подумала, может, мама разрешит тебе сходить в поход?

Максим задумался.

– Ты мне так и не ответил. Какой спорт тебе нравится?

– Не знаю. Бокс, наверное. Он для мужчин. И там думать надо. Мы с папой фильм смотрели про боксеров.

– А сам бы ты хотел заниматься?

– А можно?

– Почему нет? Давай, я вечером с папой поговорю. Может быть, и найдем такую секцию.

Секция нашлась. Максим с удовольствием стал ходить на занятия. Вадим и еще пара одноклассников присоединились к нему, и вскоре уже Светлана Игоревна сказала Эле, что ситуация нормализовалась. Драк больше не было, мальчишки ладили, и Эля с Андреем успокоились.

Максим прожил у отца почти шесть лет. Он привык, перестал замыкаться, и Эля видела, что ему так же, как и отцу не хватает ласки. Она поначалу робко, а потом смелее обнимала его, хваля за любое достижение. И Максим радостно откликался на это внимание, со смехом перевешивая свои медали за победы в соревнованиях ей на шею и обнимая в ответ.

– Это и твоя медаль! Ты же меня сюда привела!

Вскоре им пришлось повесить еще одну полочку для наград, потому что на одной уже все не умещались.

Когда Эля узнала, что ждет ребенка, первой реакцией был страх, как отреагирует на это Максим. Но, к ее удивлению, он очень обрадовался, когда Андрей рассказал ему и объяснил, что теперь у него будет сестра и он станет старшим братом.

– Круто! У всех в классе есть братья и сестры, а теперь и у меня будет.

– А то, что девочка? Не смущает? – Эля, улыбаясь, смотрела на Максима, который, высунув язык, дописывал задание по русскому, спеша перед тренировкой.

– Все! – Максим закрыл тетрадь. – Не смущает! Девчонки – это тоже хорошо. Она меня любить будет, а я ее защищать. Я буду для нее самым крутым, так же?

– А то!

– Значит, это неплохо! Ладно, я пошел! Эля, а тебе что-нибудь нужно? Я потом могу в магазин зайти.

– Ой, да! Спасибо тебе, что напомнил! Хлеба купи, а то я забыла.

Маленькая Соня действительно стала для Максима самым дорогим, что у него когда-либо было.

– Понимаешь, пап, у тебя есть Эля, мама – далеко, а Соня… она только моя… Я не знаю, как объяснить, но я рад, что она у меня есть. – Максим тихонько гладил крохотный кулачок.