Пока один из служителей суда направился за врачом для госпожи, потерявшей не только дочь, но и выгодную сделку, а второй пытался успокоить служанку, Дэмин решил, что нужно сделать перерыв на обед. К тому же, ему хотелось освежить мысли и обдумать услышанное.

Мингли шёл рядом молчаливой тенью, держа зонтик, укрывавший от палящих лучей солнца.

Дорога, вымощенная белой плиткой из известняка, ослепляла, отражая свет. Жители Синторы, преимущественно с карими глазами, ещё могли справиться с такой яркостью, а вот гости из других провинций, кого боги одарили глазами светлыми, щурились и ругали тех, кто додумался выложить улицы Виты белоснежной горной породой.

Раскрасневшиеся и покрытые потом слуги спешили выполнять поручения хозяев, а утомлённые жарой стражи обмахивались бумажными веерами, завидуя обеспеченным горожанам, которые могли позволить себе прохладу в собственных поместьях и пользоваться благами чароплетских изобретений – охлаждающими кристаллами. Ни одно уважающее себя государственное учреждение или частная лавка, приносящая хороший доход, не обходилось без чудесных приспособлений.

Магические изобретения создавались в сотрудничестве чароплетской академии и учёных, которыми славилась Синтора. Из-за частых военных кампаний технологии развивались семимильными шагами, стремясь компенсировать нехватку человеческого ресурса. В мирное время они становились благами цивилизации: от охлаждающих и обогревающих установок до медицинских решений в области протезирования, хирургии и обезболивания – всё это делало жизнь состоятельных господ куда комфортнее. К сожалению, именно приоритет магии над естественными науками часто тормозил их развитие. Магия подменяла собой всё, над чем обычной науке пришлось бы трудиться годами, если не веками. Это ускоряло развитие провинции, но одновременно ограничивало её прогресс, ведь силы чароплетов были привязаны к возможностям человеческого тела. Даже создание одного кристалла охлаждения могло надолго истощить силы чароплета, и пока не существовало способа быстро их восстановить. У всего есть предел.

Мингли услужливо прикрывал голову господина от палящих лучей, продолжая держать зонт даже тогда, когда они заходили под сень раскидистых деревьев.

Вдоль улиц Верхнего города росли каштаны. Эти деревья вызывали у иноземцев не меньше вопросов, чем ослепительно белая дорога. После обильного цветения они начинали плодоносить, и их толстобокие, чуть сплюснутые орехи засыпали мостовые, хрустя под ногами прохожих и копытами гужевого транспорта.

Дэмин опрометчиво отказался от мысли воспользоваться портшезом или рикшей. Это позволило бы быстрее добраться до реки, где хоть изредка веял спасительный ветер. Но разбирательство настолько поглотило его мысли, что идея о транспорте пришла лишь спустя время, уже на ходу, под палящим солнцем.

– Ты совсем не переживаешь, что кожа обратится в уголь? – Дэмин бросил короткий взгляд на Мингли. Тот продолжал старательно нести зонтик над головой господина, нисколько не заботясь о собственном укрытии.

Дэмину было не столько важно, пострадает ли его мечник от солнца, сколько нужно отвлечься от тяжёлых размышлений о деле. К тому же, если Мингли познает на себе солнечный удар, это поможет демону хоть немного осознать, что такое человеческое тело, и задуматься над тем, что его способности теперь ограничены, а следовательно, надлежит следить за словами и поступками.

– А чего переживать? Испортится это тело – возьму новое, – без тени угрызений заявил демон. – Или тебе, может, не по душе загорелая кожа?

– Мне нет дела до того, как ты выглядишь, – раздражённо бросил Дэмин.

– Вот тебе-то как раз и не всё равно, – усмехнулся Мингли. – То волосы у меня не так лежат, то серьга не подходит, то пояс перекрутился… Ты ведёшь себя как капризная знатная госпожа на смотринах женихов.

– Внешний вид не менее важен, чем ум, – назидательно произнёс Дэмин, стараясь говорить сдержанно, словно старец, наставляющий юнца. На деле же его задело сравнение с девушкой. Ещё сильнее раздражало, что он не мог скрыть эмоции от всевидящего демона, который, заметив раздражение, вновь расплылся в вечной ухмылке. – К тому же ты сам не меньше притязателен к внешности, чем я, – добавил он и, на миг остановившись, метнул в спутника пронзительный взгляд. Веселье мигом исчезло с лица демона, уступив место настороженному любопытству. – Иначе почему выбрал именно это тело – молодое и статное?

– Тут всё просто. Не стариком же мне плестись за тобой? – усмехнулся Мингли. – Или ты предпочёл бы видеть рядом с собой грудастую воительницу? Всё никак не разберусь в твоих вкусах, достопочтенный.

– Причем здесь мои вкусы? – отмахнулся Дэмин. – Ты же слуга, мог бы выбрать тело храброго воина с менее выразительным лицом.

– О! Значит, ты тоже считаешь это тело привлекательным?

Демон расхохотался. Дэмин лишь бросил на него укоризненный взгляд и молча продолжил путь.

– Не находишь странным, что служанка слишком много знает о чувствах и намерениях господина Лина? – резко сменил тему Дэмин, возвращаясь к делу. – Что ты об этом всём думаешь? По-моему, мы столкнулись с по-настоящему тревожным делом.

– А по-моему, – промурлыкал Мингли подобно сытому коту, – это одно из лучших дел, что мне здесь доводилось наблюдать.

Дэмин замолчал и нахмурился. Если Мингли считает произошедшее в зале столь увлекательным, значит, дело и впрямь полнится мерзкими тайнами и опасными последствиями.

Когда утомительная прогулка наконец привела их на набережную, легкий ветер с реки показался невероятным блаженством. Оба замерли, словно боясь спугнуть слабый прохладный бриз, и подобно путникам, что неделями пересекали пустыню, утопая в раскаленных песках, никак не могли поверить своему счастью, достигнув оазиса.

– Обратно – только на рикше, – буркнул измученный Мингли, озвучивая их общие мысли. – Человеческое тело – штука крайне несовершенная.

– Это ты ещё не знаешь, что такое солнечные ожоги, – с лёгким злорадством заметил Дэмин, глядя, как у Мингли краснеют лицо и руки.

– Все-таки в тебе есть что-то от демона, – засмеялся мечник, зная, что подобное заявление оскорбительно для господина.

– Скоро и в тебе появится нечто человеческое, – парировал Дэмин, вновь обретая внешнее спокойствие. – Нам туда.

Он указал на небольшой причал, где знатные господа обычно взмахивали шёлковыми платками, чтобы подозвать к себе лодки.

Небольшие плавающие закусочные были одной из особенностей столицы Синторы. Несмотря на то, что во многих провинциях сквозь большие города текут реки, именно здесь зародилась такая причудливая форма. Историки объясняют причины появления лодочек с простой и быстро готовящейся пищей особенностью климата и делением столицы на несколько районов.

Во-первых, в самый жаркий месяц года обычные заведения без охлаждающих кристаллов превращались в печи. Там можно было есть только рано утром или поздно ночью, чтобы не задыхаться в духоте и зловонии потных тел, сидя за столом с едой.

Во-вторых, Вита делилась на районы с контрастным уровнем жизни, разделённые широкой рекой. В каждом из них были особенные блюда: бедняки Портового района часто довольствовались едой из всех видов речных гадов и рыбы, в Нижнем городе – центре ночных утех – предпочитали лапшу и мясо птицы, а в богатом районе – Верхнем городе, перенасыщенном роскошью и лоском, подавали самые изысканные, созданные из заморских ингредиентов блюда. Но богачи тоже не отказывались от простой еды: лапши или даров глубокой реки. Чтобы им не приходилось каждый раз пересекать границы своего района, предприимчивые торговцы и создали плавучие закусочные.

Дэмин вышел на причал, вытянул шелковый платок и стал дожидаться, когда одна из лодочек заметит призыв. Много времени это не заняло. Медленно раскачивающееся на слабых волнах, судно выдвинулось в сторону проголодавшегося господина. На ее чуть загнутом мысе красовался фонарик, который зажигали в ночное время.

Дэйнан – что переводилось как «речной трактирщик» – был сокрыт от глаз в глубине лодки за деревянной стойкой, на которую он выставлял готовые блюда перед сидящими посетителями. Плотный цветной навес укрывал гостей от солнца летом и холодных ветров осенью или весной. Обычно на таком суденышке помещалось не более шести или восьми человек, но это окупалось скоростью приготовления блюд и умелостью гребцов, что зорко выглядывали новых посетителей на пристанях реки.

В этот раз повезло: несмотря на дневную жару, в полдень клиентов было меньше, чем обычно по вечерам, и закусочная оказалась пустой.

Поднявшись на борт и устроившись на стульях за деревянной стойкой, оба молодых человека углубились в изучение блюд. Дэмин знал список наизусть и скорее делал вид, что выискивает сезонные новинки, лишь бы избежать разговора с болтливым дэйнаном, который знал обо всех постоянных клиентах больше, чем их собственные матери.

– Что бы ты посоветовал? – спросил Мингли.

– Я не знаю твоих вкусов.

Некоторые фразы Мингли ставили Дэмина в тупик. Он вырос в обществе, где каждому полагалось строго следовать своему положению. Слуги предназначены быть помощью для господина, он, в свою очередь, не обязан знать об их желаниях или бедах. Рабам приходилось и того хуже, особенно завезенным иноземцам. Многие не знали языка, а их статус был не выше предмета мебели. Им даже не позволялось удовлетворять базовые человеческие потребности, вроде общения. Поэтому некоторые высказывания Мингли напоминали вопросы наивного ребёнка, не до конца понимающего, как устроен этот мир. Но поскольку демон выбрал облик юноши, Дэмин испытывал острый диссонанс между словами и тем, кто их говорил.

– Обидно, знаешь ли, – серьёзно заметил демон. – Мог бы хотя бы раз поинтересоваться, что мне по вкусу.

– Зачем? Мы ведь даже не друзья, – отрезал Дэмин, желая как можно скорее закрыть тему.

– Мы нечто большее, – прошептал Мингли с загадочной интонацией, тут же привлекая внимание любопытного дэйнана.

Дэмин поморщился.

– Я возьму холодную лапшу с овощами и холодный чай. Закажи то же самое.

– А я возьму что-нибудь попроще – ближе к народу, – с ухмылкой сказал демон, обращаясь к дэйнану. – Рыбу с чумизой, пожалуйста.

– Может, и руками есть будешь? Чтобы уж полностью влиться в образ простолюдина.

С появлением Мингли Дэмин всё чаще ловил себя на язвительности и несдержанности, прежде чем успевал взять эмоции под контроль. Он предпочитал думать, что всё это – не его собственная природа, а очередные козни демона. Если это существо способно чувствовать эмоции других, кто сказал, что он не умеет ими управлять?

– У бедняков даже нет возможности вырезать себе палочки из дерева? – удивлённо бросил Мингли. – И вы, люди, после этого считаете себя вершиной творения?

– Всё совсем не так. Не искажай реальность своими поверхностными познаниями в истории.

Дэмин предпочел отказаться продолжать этот разговор. Он не любил читать морали и заниматься просветительской деятельностью, в отличие от отца, который мог часами предаваться обсуждению научных трудов. Дэмину больше нравилось постигать знания в одиночестве и лишь изредка прибегать к размышлениям в группе достойных и образованных людей. Иногда окружающим казалось: сложись его жизнь иначе, не родись он в семье помощника судьи, где помимо изучения трудов выдающихся философов и ученых мужей требовались еще военные умения и соблюдение полагающихся знатному роду правил и обычаев, Дэмин непременно стал бы заурядным книжным червем. Было в нем стремление к затворничеству.