Изначально палочки для еды использовались как кухонный инструмент: ими помешивали кипящую кашу, растворяли приправы в супах или переворачивали рыбу на камнях. Нетрудно догадаться, как и почему они были придуманы. Уж палок-то любой мог насобирать в собственном дворе. Но есть бедняки предпочитали руками – удобно, просто и не нужно тратиться на лишние приспособления. Часто обходились даже без тарелок. Жидкое пили из общего котелка, а твердое брали прямо с раскаленных углей. Лишь позже придворная мода на палочки стала распространяться по всей провинции. Впрочем, в отдалённых деревнях крестьяне до сих пор обходились без них, и весьма успешно, что во времена эпидемии красной лихорадки активно пыталось искоренить ведомство здравоохранения.

Кроме того, Дэмин мог бы напомнить и ещё один факт, исключительно в качестве аргумента против насмешек Мингли о его «оторванности от простолюдинов». Бедняки, как правило, никогда не ели днём. Первый приём пищи у них приходился на предрассветные часы, второй – на вечер после завершения дел. Однако ввязываться в спор означало потерять время и силы, поэтому Дэмин вежливо промолчал.

Приняв заказ, дэйнан тактично удалился, поняв, что гости предпочли бы поесть без лишних ушей. Он ушёл на корму сыграть в кости с гребцами, пока те коротали время до следующей посадки.

– Постарайся подбирать слова, когда вокруг люди, которые только и ждут повода для сплетен, – сказал Дэмин, дождавшись, когда лодочник уйдёт. Он не скрывал раздражения по поводу реплики Мингли о «чем-то большем, чем дружба».

– Вообще-то, именно благодаря моей фразе он нас и оставил, – без тени раскаяния заметил демон. – Разве не этого ты хотел?

– С каких это пор ты исполняешь мои желания? – Дэмин по-прежнему не мог и, вероятно, никогда не сможет смириться с тем, что Мингли читает его чувства как открытую книгу.

– На днях читал трактат о добродетели. Говорят, пригодится тому, кто служит господину.

– А главу о том, как важно сохранять доброе имя господина, ты, конечно же, пролистал?

– Придержи коней, уважаемый, – с наигранной гримасой произнёс Мингли. – Ты целый день читаешь морали и тычешь в мои ошибки так, будто мы супруги. В конце концов, я демон – и мне по природе не положено облегчать кому-то жизнь.

– Вернёмся к делу, – вздохнул Дэмин, мельком подумав: если Мингли так тяжело среди людей, почему он до сих пор не ушёл обратно? – Всё же хочу услышать твоё мнение. Поведение служанки сбило меня с толку. Я думал, госпожа не сбежала и всё это – просто женская истерика перед свадьбой, вызванная волнением.

– Подскажу кое-что, – сказал Мингли и, морщась, зачерпнул ложку переваренной чумизы. Он понял, что ошибся с выбором. – Почему госпожа сбежала одна, хотя с детства росла с этой служанкой под одной крышей? Разве за все эти годы они не стали подругами?

Подсказка была расплывчатой, причин можно было придумать десятки: может служанка была ближе к матери госпожи и потому между ними не возникло настоящей дружбы. Или у неё здесь осталась семья, и она не захотела уезжать. Да мало ли что могло быть.

– Скажешь что-нибудь ещё? – спросил Дэмин после паузы.

– Нет, – коротко бросил Мингли, насупившись, словно грозовая туча. – Пока у меня не было человеческого тела, я и не подозревал, что еда может быть наслаждением. А теперь понимаю: это может быть и карой богов.

– Что ж. – Дэмин потянулся через стойку, достал ещё одну тарелку и аккуратно разделил лапшу пополам. Одну порцию он придвинул к Мингли. – После твоей подсказки стало только больше вопросов.

– Знаешь, почему тебе так трудно понимать человеческие чувства? – оживился демон, отведав лапши. – Ты их слишком идеализируешь. Читаешь не ту литературу и посещаешь не те представления. Все эти трактаты о доблестных воинах, верных мечниках и целомудренных девицах не помогут тебе понять настоящую человеческую суть. Даже женские романы были бы полезнее. И вообще, как завсегдатай «Медового поцелуя», вроде тебя, может всерьёз верить в доблесть мужчин и добросердечие женщин?

Дэмин и правда часто посещал это заведение – один из самых роскошных борделей Синторы. И слухи о холодности Дэмина к благородным дамам, усиленные его частыми визитами в бордель, быстро распространялись и, конечно, распаляли любопытство Мингли. На деле на это было две причины, и, узнай Мингли, он бы, скорее всего, разочаровался – в них не было ничего ни пошлого, ни запретного, ни нарушающего принципы Дэмина.

Первая причина – дома увеселений служили не только местом для плотских удовольствий, но и способом провести вечер в компании друзей. Там подавали изысканную еду, лучшие вина, играла музыка, а танцовщицы разыгрывали перед гостями целые истории. Всё это привлекало состоятельных мужчин, суля им отдых от семьи, учёбы или дел. Дэмин любил расслабиться подобным образом в компании друзей, обсуждая насущные проблемы, новости и даже сплетни.

А вторая причина – одна из наложниц этого заведения. Но о столь запутанных и странных отношениях, зародившихся меж ней и Дэмином, молодой господин предпочитал не рассказывать никому. И уж тем более демону, который только и ждет, чтобы найти в его душе нарыв, запустить туда пальцы и ковырять до смертного часа Дэмина.

– Боишься ошибиться с решением? – Заметив, как господин снова спрятался в привычную скорлупу, Мингли решил сменить тему. – Боишься, что тебя сочтут плохим человеком? Или что можешь навредить невиновному?

– Вечно ты задаешь провокационные вопросы.

Тень улыбки скользнула по лицу Дэмина.

– Я ж демон, – ухмыльнулся Мингли, – моя задача – сеять сомнения.

– Тебе просто нравится заставлять меня чувствовать себя хуже, чем я есть.

– А ты не допускаешь, что я просто хочу избавить тебя от наивной веры в необходимость быть «хорошим»?

– Не примеряй свою мораль к моим ценностям.

Мингли громко и заразительно засмеялся.

– Вот поэтому, достопочтенный, я никогда вас и не оставлю! Ваше упрямство и однобокий взгляд развеивают мою скуку.

С этими словами Мингли, не колеблясь ни секунды, протянул руку к чашке холодного чая, заказанного Дэмином, и с наслаждением осушил половину. Тот даже не успел толком возмутиться.

– Подумай сам: кому, как не людям, лучше всех знать, что такое судить других по своим меркам и навязывать свои правила? Будто вы – первые и неповторимые существа на этой земле.

– Я не собираюсь обсуждать с демоном ценность человеческой жизни и достижений.

– Ну и зря, – серьёзно сказал Мингли. – Так и останешься слепым, как новорождённый котёнок.

Дэмин нахмурился. Он терпеть не мог, когда его выставляли недалёким и недостойным.

– Не волнуйся, – усмехнулся Мингли. – Так и быть. Если оступишься в своей слепоте – я тебя за шиворот вытащу.

– Для чего только боги вас создали… – пробормотал Дэмин, устало отводя взгляд от очередной пикировки с неугомонным мечником.

– Чтобы вы, люди, не слишком зазнавались, – с довольной ухмылкой ответил тот.

– Для вас мы лишь инструмент для злобных развлечений.

Дэмин запустил тонкие пальцы в поясной кисет и, отсчитав нужную сумму, положил ее на деревянную стойку. Мингли отложил столовые приборы и серьезно посмотрел на господина. Карие глаза с желтым узором, сетью расходившимся от черного зрачка, внезапно показались Дэмину жуткими и неестественно пронзительными, словно он столкнулся взглядом с диким горным котом, который сейчас обдумывает, как с ним следует поступить. Они, бесспорно, принадлежали демону – пусть и скрытому под человеческой оболочкой. И вдруг это осознание стало настолько явным, что Дэмин не выдержал и отвёл взгляд.

– Ты хоть раз встречал другого демона до меня? – голос Мингли был спокойным, как обманчивое затишье перед надвигающейся бурей.

– Нет, – задумался Дэмин. – Никогда об этом не думал. Странно… Разве города не самое подходящее место для ваших проделок?

– Потому что вы самые эгоистичные создания. Думаете, что весь мир крутится вокруг вас. Сущие дети. У нас своя жизнь. У вас – своя. Неужели думаете, нам нечем заняться, кроме как наблюдать за вашими страстями? – В голосе Мингли проскальзывала какая-то странная затаенная обида или, может быть, чувство огорчения на высказанные Дэмином слова о демонах? – Возможно, молодым духам или юным демонам еще будет интересно развлекаться с вашим братом, но только в виде шалостей, которыми страдают человеческие дети или студенты. А взрослым демонам до вашей жизни нет никакого дела.

– А сколько лет тебе? – спросил Дэмин, внезапно осознав, что никогда не задумывался об этом из-за внешности Мингли.

– Достаточно, чтобы потерять интерес ко всему человеческому, – лукаво ответил тот.

– Тогда почему ты оказался в ситуации, которая нас столкнула?

– Ну… иногда всё же приходится вступать в контакт с вами, – уклончиво протянул демон. – И, как видишь, обычно из этого ничего хорошего не выходит. Любое существо предпочло бы держаться от людей подальше. Потому что от вас одни беды!

Подобное заявление, сказанное с абсолютной серьезностью, порядком удивило Дэмина. Всю обратную дорогу до здания суда он пребывал в раздумьях о том, как могло получиться, что демоны считали людей не меньшей напастью, чем те думали о них?

8

Восседавшие на стульях ответчики больше напоминали присутствующих родственников на похоронах человека, который лишил их наследства. Престарелая госпожа, потерявшая дочь, по-прежнему была бледна. Узнав от служанки о том, что более богатый и перспективный жених был упущен, она то и дело бросала гневные взгляды на господина Лина – виновника ее горя. Тот, в свою очередь, всем видом показывал жуткое раздражение. Скрестив руки на груди и уставившись в пол, он еле сдерживал гнев на служанку, которая опорочила его доброе имя. Девушка лишь злорадно ухмылялась, наслаждаясь его страданиями.

Единственный, кто окончательно запутался и переживал больше остальных о том, что дело приобрело совсем иной оборот, был портовый работник, который рассчитывал, что через суд получит свои десять серебряников. Теперь же он был совсем не рад, что обратился с этим к судье. Простое прошение приобрело скверный оборот и не сулило ничего хорошего.

Конюх – пожилой мужчина, чью голову, подобно горным пикам, покрыло белым снегом седины, входил в зал неспешным, свойственным всем людям в возрасте шагом. Он дожил до тех лет, когда взор уже не потрясают огромные колоннады и высокие потолки величественных строений Синторы, когда чиновники не страшат, а бандиты кажутся простыми расшалившимися мальчишками. Годы брали свое: отнимая физические силы, чувство новизны и желание перемен в жизни, но даруя взамен крепкую порцию равнодушия ко всему, что творится в мире. Стоя одной ногой на пороге чертогов Диликтаса – кровавого бога смерти и безумия, – любой либо смиряется с неизбежным и приобретает философский взгляд на происходящее, либо страшится грядущего и пополняет ряды городских сумасшедших.

Дэмин почувствовал неловкость: в роскошном, богато украшенном зале не было ни одного сидячего места для тех, кто отвечает перед судом. Таковы были правила – равные для всех. Но сейчас даже они казались слишком суровыми перед лицом дряхлого старика. Он махнул рукой одному из стражей и приказал предоставить ответчику стул.

Конюх вежливо поприветствовал судью, не забыв поклониться настолько низко, насколько могла позволить старая спина, и с благодарностью сел на выставленный стул. При этом в глазах Демина он не стал выглядеть менее неуместно, чем если бы стоял. Все эти громадные колонны, украшенные богами, высокий купол крыши и помпезность до блеска начищенного пола вдруг резко показались какими-то ущербными и вычурными на фоне темных, наполненных мудростью и добротой глаз конюха. Судья украдкой посмотрел в сторону Мингли, словно пытаясь понять, ощущает ли нечто подобное демон, но тот был больше поглощен процессом переваривания обеда, чем неловкой атмосферой.

Уже зная, зачем его сюда привели, конюх без долгих прелюдий и разъяснений приступил к рассказу: