Едва он произнес последние слова, как вдали снова ударили раскаты артиллерийских залпов вражеских орудий.

– Уходи, Валентин! – крикнул он молодому солдату и побежал в направлении позиций, расстрелянных врагом сорокапяток.

Молодой солдат бросил взгляд на спину удаляющегося от него политработника. Ему не хотелось оставлять этого человека без помощи и поддержки. Но тот настойчиво учил его выполнять приказы старших по званию, соблюдать воинскую дисциплину. А потому сейчас у парня не оставалось ни капли сомнения в том, что слова этого человека не подлежат обсуждению. Если он так сказал, значит, оно так и нужно. Спорить и возражать никак нельзя.

Валентин повернулся в сторону леса и бегом направился в его глубину, стараясь нагнать тех, кто уже покинул оставленные позиции на краю пахотного поля и следовал за своим командиром. Через несколько секунд за своей спиной он услышал и почувствовал разрывы упавших гаубичных снарядов. Земля застонала от тяжелых ударов по ней, деревья в лесу задрожали от накатов взрывных волн и разлетающихся в стороны осколков.

Его мгновенно сбило с ног. На бегу он упал головой вперед, растянувшись на мерзлой и покрытой тонкой ледяной коркой траве. Волна взрывов прокатилась по лесу, осыпая всех, кто находился в нем, градом падающих веток, грунта, листвы и осколков. Земля дрожала, а воздух над ней проносился со скоростью ураганного ветра, ломая и круша все вокруг.

Валентин почувствовал, как его тело сдвинулось вперед на несколько сантиметров от взрывной волны, ударившей по ногам, по ступням, едва не сорвав с него амуницию и вещмешок, что был на спине. Подолы шинели задрало резким порывом, а сверху на него упала крупная и тяжелая ветка, сбитая с дерева. Следом за ее падением парня осыпало древесной корой, комьями мерзлой земли, листвой и травой. Ноздри начал драть противный запах отработавшего в большом количестве взрывчатого вещества. Уши на несколько секунд заложило, и он почти полностью перестал что-либо слышать.

Валентин приподнял голову, с испугом открыл глаза и бегло осмотрелся. Вокруг какое-то время ничего видно не было от взвеси осыпавшейся сверху пыли и мелкой, еще падающей листвы с деревьев. Через полминуты все это осело на земле. Разрывы снарядов прекратились. Слух начал постепенно возвращаться к нему. Первое, что попалось на глаза молодому солдату, были его товарищи, также лежавшие на земле, оттого что были сбиты с ног воздушной волной или заранее легли так, как этому учили в запасном полку. Бойцы вставали, осматривались вокруг, поднимали с земли оружие, ругались, громкими криками звали по именам товарищей, кого не могли быстро найти беглым взглядом рядом с собой.

– Все целы? Никто не ранен? – распознал молодой солдат голос своего взводного, находившегося где-то поблизости и кричавшего во все стороны: – Осмотреться. Проверить снаряжение и оружие.

Он встал, поднял винтовку и, следуя указаниям командира, осмотрел себя, смахнул руками с головы, плеч, рукавов шинели и груди листву и мелкую щепу, прилипшие к сукну.

– Бегом глубже в лес! Бегом, я сказал! – кричал на солдат взводный, размахивая руками, подгоняя их и глядя по сторонам, чтобы не оставить на незнакомой местности кого-либо раненного и просто растерявшегося в суматохе отхода или от страха.

Валентин старался не отставать от остальных. Все время держал перед глазами спину кого-то из сослуживцев, по ней ориентируясь в направлении движения. Минут через десять довольно интенсивного бега он снова увидел взводного – младшего лейтенанта, стоявшего посреди лесной поляны и выборочно останавливавшего бойцов из числа тех, кто пробегал мимо него.

– Валентин Сафронов, – выставил он руку перед молодым солдатом и жестом направил его в другую сторону позади себя, где уже находились и пытались отдышаться сержант помкомвзвода и два красноармейца.

Повертев головой в направлении тропы, в обе ее стороны, по которой следовали солдаты, и убедившись, что никто из них не отстал, не потерялся и не сбился с пути, он обратился к тем, кого оставил возле себя:

– Товарищ сержант, проследуйте назад с бойцами, – кивнул взводный на Валентина и стоявших рядом с ним солдат, – осмотрите местность. Кого найдете, отправляйте по тропе сюда. Увидите раненых, посылайте вестового. А я в ответ пошлю к вам санитаров. Столкнетесь с противником – в бой постарайтесь не вступать. Проведите разведку и назад.

– Есть! – ответил ему помкомвзвода, вытирая рукавом ватника пот со лба, стекавший из-под шапки.

– Пулеметчики и красноармеец Сафронов со снайперской винтовкой пойдут с вами на всякий случай, – произнес младший лейтенант и жестом указал на остальных.

Только после этих слов Валентин обратил внимание, что солдаты возле него являлись бойцами расчета с ручным пулеметом в руках у одного из них и коробкой с запасными дисковыми магазинами у второго. Сержант держал в руках автомат. Имеющаяся у группы из четырех бойцов огневая мощь немного успокоила молодого солдата и вселила чувство уверенности.

– За мной! – негромко крикнул помкомвзвода и первым направился в обратном направлении, где уже была протоптана сотнями ног хорошо различимая на мерзлой лесной земле тропинка.

Валентин двигался последним в цепи. Перед ним шли пулеметчики. Сержант возглавлял их группу, а потому был впереди и задавал темп движения, периодически останавливался и, вглядываясь в лесную чащу, прислушивался к доносившимся звукам, среди которых отчетливо различались лишь пушечные выстрелы, пулеметные очереди, редкие хлопки винтовочной пальбы и далекие разрывы снарядов.

– Наши? – задал ему вопрос один из пулеметчиков, когда вся группа в очередной раз остановилась, чтобы осмотреться и сориентироваться в лесу.

– Нет, – ответил сержант и вскинул перед собой автомат в направлении донесшегося шума от ломающихся веток и учащенного дыхания кого-то, кто приближался к ним.

Из-за деревьев на них вышли два шатающихся от усталости солдата, один из которых помогал идти второму, по виду раненному и сильно хромавшему, при этом опиравшемуся на товарища.

– Туда, по тропе! – крикнул им сержант и указал рукой на отчетливо видимую свежую тропу.

– Из второй роты, – произнес старший пулеметного расчета, провожая глазами встреченных ими бойцов.

– Может, помочь? – предложил ему Валентин.

– Отставить! Сами дойдут! – оборвал его сержант, жестом указав на направление движения.

Через пару минут они встретили в лесу еще одного солдата, растерянно метавшегося между деревьями, пытавшегося определить нужное направление движения.

– Из нашей роты, – снова опознал потерявшегося бойца пулеметчик.

– Красноармеец Бобров! – выпалил тот, вытягиваясь по стойке «смирно», с испугом и одновременно радостью в глазах представляясь сержанту, которого явно узнал в лицо.

– С нами пойдешь, – ответил ему тот и добавил: – А то так и будешь блудить.

Солдат послушно примкнул к его группе и занял место за Валентином, все время до этого следовавшим в авангарде.

Еще через несколько минут они достигли довольно широкой поляны, одна сторона которой как раз вела к тому самому пахотному полю, где меньше часа назад состоялся первый в жизни Валентина и большинства его товарищей бой. На противоположной ее части виднелась проселочная дорога, терявшаяся где-то среди деревьев, а за ней снова располагался лесной массив.

– Куда дальше-то? – задал вопрос пулеметчик, но не получил ответа, потому как сержант жестом приказал остановиться.

Только теперь стало понятно почему. Издалека доносился нарастающий гул ревущего от натуги мотора, смешиваемый с глухим лязгом металла. Все пятеро начали всматриваться в том направлении, пытаясь увидеть источник появления звука.

– Наши? – снова задал вопрос пулеметчик, поправляя тяжелое оружие, что нес все время на плече, придерживая рукой за деревянный приклад.

– Не похоже, – ответил сержант, одновременно жестом указывая всем на необходимость скрыться за лесной растительностью.

Менее чем через минуту на проселочной дороге появился раскачивающийся при передвижении по неровностям немецкий танк. Он полз, изрыгая серо-белые дымовые клубы отработанного топлива. За его башней виднелись каски солдат десанта, сидевших на броне и державших в руках наготове оружие.

– Ложись! – крикнул сержант и упал на землю за кустарником, чтобы не быть замеченным гитлеровцами, которые должны были проследовать на расстоянии около пары сотен метров от его группы.

Неожиданно танк остановился. Пехотинцы спрыгнули с него и скрылись где-то позади его бронированного корпуса. Башня начала вращаться, поворачиваясь в направлении леса и через короткий промежуток времени огрызнулась несколькими громкими пулеметными очередями.

– Видать заметили кого-то! – взволнованно прохрипел сержант и повернулся к остальным, убеждаясь, что все его подчиненные выполнили команду «ложись», а потому не будут обнаружены вражескими танкистами.

Немецкая боевая машина несколько секунд стояла неподвижно на одном месте. Огня она больше не вела. Наконец ее башня начала поворачиваться в исходное положение, а пехотинцы стали занимать места на броне. Как только все они вскарабкались на него, танк взревел двигателем и снова двинулся вперед по проселочной дороге.

– Там еще один! – выкрикнул взволнованным голосом пулеметчик.

Валентин оторвал от земли голову. Сквозь ветви кустарника и за стволом гнилого поваленного дерева он разглядел еще один танк. Выдерживая дистанцию в сотню метров, он двигался по дороге вдоль леса. На нем также сидели несколько человек десанта.

– Притаиться! Огонь не открывать! – произнес сержант, обращаясь к солдатам.

В ответ на его слова Валентин вжался в мерзлую землю. Но отвести взор и прильнуть лицом к земле он себя заставить никак не мог. Любопытство одолевало его в эту минуту. Так близко врага он еще никогда не видел. Даже в минувшем бою бронетехника противника находилась дальше от него, чем сейчас. Немецкий танк вот-вот должен был проследовать мимо, на противоположной части поляны, всего в сотне метров. С такого расстояния его можно было отлично рассмотреть, увидеть пехотинцев на его броне, разглядеть детали корпуса, башни, элементы подвески и гусеницы.

– Сафронов! – прикрикнул сержант на молодого солдата, призывая его тем самым к маскировке, опасаясь, что из-за своего любопытства может выдать всю группу советских бойцов.

Валентин послушно и быстро опустил лицо вниз, почти положив голову на землю, и тут откуда-то справа от себя, со стороны леса, услышал нарастающий рев еще одного мотора, лязг металла и разносящийся по округе треск ломающихся стволов деревьев. Неожиданно появившийся новый громкий звук привлек не только его внимание – сержант и остальные бойцы машинально повернули головы вправо. Всех одолевало любопытство. Валентину достался самый лучший вид для обзора новой картины. Просвет между двумя деревьями позволил ему первым увидеть появление уже замеченной ранее во время боя тридцатьчетверки. Ревя мотором, лязгая гусеницами, подминая под себя тонкие стволы молодых березок, она выползла на край поляны, туда, куда уходила и терялась в лесу та самая проселочная дорога, по которой шли сейчас немецкие танки. Спрятанная для маскировки под массой воткнутых за поручни веток башня начала вращаться, наводя орудие на гитлеровские машины. Те в свою очередь заметили появление противника, но среагировали на его действия довольно поздно. Головной танк резко остановился, дернулся пару раз и замер на месте. Пехота с его брони посыпалась вниз и в стороны, спасаясь от скорого очевидного боевого столкновения двух стальных монстров. Башня начала вращаться, а ствол пушки пополз вверх – за броней работал наводчик.