– Что думаете, шеф? – подскочил Диккер, который, тоже купаясь в лучах внезапного внимания, минут пять просил толпу «разойтись, потому что тут не на что смотреть». Даже на исповеди он бы не признался, что мечтал сказать эту фразу с того самого момента, как поступил на службу в полицию Уиллоу-Брук.

– Думаю, что работка нам предстоит будь здоров, – веско сказал Эббот, хотя даже примерно не понимал, с чего ему начинать.

Криминалист развел бурную деятельность, исследуя все вокруг. Он пытался найти отпечатки пальцев, следы, улики и даже начал командовать полисменами, так что Эбботу пришлось на него прикрикнуть, чтобы выскочка вспомнил, что главный на месте преступления все-таки констебль.

Опрос соседей ничего не дал. Все спали как убитые и не слышали никаких криков и ссор. Значит, пора приступать к опросу подозреваемых. Подумав об этом, констебль Эббот машинально обвел взглядом толпу и вдруг заморгал, не поверив глазам. Его главный подозреваемый, точнее, подозреваемая сама неслась к нему на всех парах, прокладывая себе дорогу сквозь толпу зевак дородным телом и локтями. За ней, подскакивая этаким шариком для пинг-понга и торопливо перебирая короткими ножками, едва поспевала Надоеда Бет.

При виде Надоеды Эббот едва смог сохранить лицо и не закатить глаза. Бет уже много лет осаждала его своими просьбами дать ей посмотреть старые дела из архива полицейского участка и не стеснялась выказывать ему неуважение за то, что ничего серьезнее кражи розовых кустов он не расследовал. Он буквально мечтал, чтобы она куда-нибудь переехала, испарилась или, на худой конец, ее задушила сумасшедшая леди Брайтли, которая сейчас испуганно выглядывала из окна своего дома. Леди Брайтли жила напротив Рафферти, и Бет уже пару лет подрабатывала у нее сиделкой. Интересно, почему она не сидит со своей подопечной, а таскается с Мэри Даннинг?

К слову, Мэри даже рта не успела раскрыть – Бет первая кинулась на амбразуру.

– Констебль Эббот, неужели вам доверили вести такое громкое дело? Вы хотя бы знаете, как это делается? – громко осведомилась она. Ее выпад вызвал смех у столпившихся на обочине зевак. Если бы Эббот был чайником, то в эту секунду у него точно повалил бы пар из ушей.

– Бет Армстронг! А вы знаете, что такое получить путевку в участок за оскорбление лица при исполнении?

– Я вас не оскорбляла, только спросила, достаточно ли вы компетентны для расследования. Но раз вы путаете вопросы и оскорбления, думаю, ответ очевиден.

Эббот запыхтел. А этой Армстронг палец в рот не клади! Недаром она одинока – кто же выдержит жить с такой грымзой?

Бет раскрыла рот, чтобы продолжить наступление, но тут вмешалась Мэри, слегка оттеснив ее в сторону.

– Констебль, вы сейчас по радио обвинили меня в преступлении!

– Неправда, – дернул бровью Эббот, – я не называл ничьих имен.

– А вы вообще знаете, что такое презумпция невиновности? – выскочила из-под мышки Мэри ее подруга.

– Любой, кто слышал ваши слова, понял, что речь обо мне! – с возмущением сказала Мэри.

– И вот вопрос, – снова встряла Бет. Эбботу она до ужаса напомнила ту мелкую собачку, похожую на щетку для обуви, которая не так давно свела с ума своим лаем всю округу во время интервью Фелиции. – Если вы не провели даже предварительного расследования, какое вы имеете право выдвигать обвинения?

На этот раз Эббот все же закатил глаза.

– Я не выдвигал никаких обвинений, – прошипел он, – но я имею право опрашивать подозреваемых. Где вы были этой ночью, мисс Даннинг?

Мэри просто задохнулась от злости.

– Хотите поговорить об этом здесь?

– Мы поговорим об этом там, где мне удобно, и тогда, когда мне удобно, – сказал Эббот, стараясь казаться спокойным. Зрители вокруг затаили дыхание, стараясь не пропускать ни одного слова из этой перепалки.

– Если я что-то понимаю в законах, мне пока не предъявили обвинение!

– Это пока, – ляпнул Эббот, и в толпе загудели. Зеваки были явно на стороне Мэри. Надо сказать, Эббот действительно уже подзабыл, что расследование требует определенного регламента. Обвинять человека с места в карьер определенно не стоило, тем более в присутствии проныры Олсена, который уже был тут как тут со своим диктофоном. Эббот трусливо улыбнулся, сдавая назад.

– Хорошо. Поговорим об этом в другом месте. Если вы не против, я навещу вас сегодня днем. Где вас можно застать часа через два?

– Я буду в своей кондитерской, – ответила Мэри слегка победоносно. Она почувствовала неуверенность констебля, и это придало ей сил.

– Вот и прекрасно. Тогда я загляну к вам на ваши замечательные ежевичные тарталетки с чаем. – Он сделал многозначительную паузу. Мэри прекрасно поняла намек, ведь она уже знала, что ее тарталетка каким-то образом оказалась во рту критика. Черт бы побрал этого Рафферти! Теперь все вокруг действительно будут думать, что она хотела его убить!

Она хотела сказать констеблю, что будет ждать его в любое время, как вдруг дверь дома с шумом распахнулась, и на пороге показалась миссис Рафферти – на вид совершенно безумная.

– Вот же она! Чего вы стоите? Констебль, арестуйте ее!

Мэри с ужасом осознала, что Агнес Рафферти показывает своим тощим наманикюренным пальцем в ее сторону.

Все взгляды на улице были прикованы к этой сцене. Флойд Олсен застыл с диктофоном, стараясь не пропустить ни секунды.

– Это она! Это Мэри Даннинг! Она напала на моего мужа!

– Агнес, я здесь ни при чем! – Мэри хотела казаться спокойной, но она понимала, что Зубочистка, обвинив ее публично, буквально вынесла ей приговор. Несчастная жена жертвы, заламывающая руки перед несостоявшейся убийцей, – такую картину забыть трудно, тем более что Олсен уже сделал пару снимков.

– Мэри, тебе не в чем оправдываться! – возмутилась Бэт, прекрасно понимая, к чему идет дело.

– Думаешь, теперь ты выиграешь свой чертов конкурс? Думаешь, устранила моего мужа – и получишь первый приз? Даже не мечтай! Господь… – Агнес повысила голос и ткнула длинным пальцем вверх, – все видит!

– Боже мой… – пробормотала Мэри.

Эббот решил наконец вмешаться и с помощью Диккера оттащил в сторону жену критика, собиравшуюся, похоже, вцепиться Мэри в волосы. Агнес дала себя увести, но перед кровавым пятном, попавшимся ей на пути, снова разрыдалась, и на этот раз ее все-таки стошнило – прямо в клумбу с дельфиниумами.

– Я вас прошу покинуть место преступления, – как можно холоднее произнес Эббот, давая понять, что не намерен церемониться с Мэри. Пусть еще не доказано, что хозяйка кондитерской отоварила Рафферти по голове, но с подозреваемыми надо обращаться жестче, как и положено представителю закона.

Бет потянула подругу за рукав.

– Пойдем, дорогая. Ты тут ничего не добьешься!

Мэри нехотя последовала ее совету. Пора было открывать кондитерскую, да и Бет права – похоже, Эббот не намеревался искать других подозреваемых, кроме нее. Значит, придется выпутываться из этой неприятной истории самостоятельно.

– Я сама во всем разберусь, – кипя от гнева, прошептала Мэри, направляясь в сторону «Сладких грез».

Толпа понемногу начала расходиться, оживленно обсуждая необычайное происшествие с кулинарным критиком Гленном Рафферти.

Глава 2

Пекарня «Сладкие грезы» занимала первый этаж небольшого аккуратного дома на Гринлейн, рядом с городским парком. Огромные панорамные окна заведения выходили на липовую аллею, которая тянулась до самого озера, обрамленного хороводом ив и плакучих буков. Сидя за столиком у окна, посетитель мог насладиться не только прекрасным вкусом свежих пуховых булочек и бриошей, но и не менее прекрасным видом на раскидистые деревья, обсаженные кустами брусчатые дорожки и играющих детей.

Внутреннее убранство «Сладких грез» тоже радовало глаз посетителя. В больших стеклянных витринах, всегда безупречно сиявших протертым до блеска стеклом, стояли подносы с самой разнообразной выпечкой. Рядом с винтажным кассовым аппаратом (за ним Мэри специально ездила в Лондон) были выставлены декоративные ведерки с разноцветными леденцами, карамелью и воздушным рисом, а полки за стойкой были заполнены свежеиспеченным хлебом.

Когда-то в пекарне стояло только два столика, перед каждым из окон. Мэри не любила толкучки. Но с тех пор как в Уиллоу-Брук потянулись туристы, привлеченные славой конкурса и ее знаменитыми тарталетками, пришлось выставить еще несколько столиков снаружи. Теперь в теплое время года у пекарни всегда было многолюдно, и Мэри даже подумывала о расширении своего небольшого дела: можно было, к примеру, снять помещение побольше или организовать доставку – например, можно было бы нанять мальчишку на велосипеде, который разъезжал бы по округе и развозил жителям ее чудесную выпечку. Много чего можно было придумать. И эта неприятная история, случившаяся накануне конкурса, была для Мэри очень несвоевременной. Она могла разрушить все ее планы.

В этот день стеклянная дверь, впуская внутрь свою разгневанную хозяйку, распахнулась с особым жалобным звоном. Мэри толкнула ее так сильно, что стекло возмущенно задребезжало от такого неделикатного обращения. Бет едва поспевала за подругой, так что едва не получила по лбу этой самой дверью.

В задней части пекарни кипела жизнь. Две помощницы – двадцатилетние близняшки Кейт и Эми – уже возились с тестом и печью в цеху. На больших противнях были выложены для расстойки^[6] дрожжевые булочки с изюмом. Эми смешивала в большой миске сливочный крем, а Кейт выкладывала на подносы готовые бисквиты с лимонным курдом. Надо сказать, появление этих девушек в пекарне полгода назад сильно облегчило Мэри работу. Она долго искала сотрудниц, но уже отчаялась найти кого-то нужного и работящего. Дело в том, что жители Уиллоу-Брук, довольно благополучного городка, в большинстве своем достаточно своеобразно представляли себе самоотверженный труд. На объявления Мэри, которые она разместила в пекарне и опубликовала в «Вестнике», откликались в основном престарелые вальяжные леди, которым было скучно дома. Все они думали, что обязанность помощника в пекарне – это развлекать Мэри пространными беседами о жизни и изредка помешивать кипевший на плите ежевичный джем. Миссис Робински, живущая через три дома от пекарни, пришла на собеседование в обнимку со своей комнатной собачкой и предупредила, что Бусинка любит внимание, поэтому работать они будут вдвоем. Вдова Чендлер явилась в шляпке, подшофе и в компании откупоренной бутылки игристого со словами: «Каждый день нужно встречать как праздник, дорогая!» А леди Уивер привела своего молодого любовника и заявила, что во избежание посягательств на него со стороны Мэри она будет сидеть в пекарне и наблюдать за их работой. Именно поэтому появление Кейт и Эми стало для Мэри настоящим спасением. Девушки мечтали посвятить свою жизнь готовке и планировали когда-нибудь открыть свой ресторан в каком-нибудь городке крупнее Уиллоу-Брук, а пока хотели набраться опыта и готовы были работать с утра до ночи. Сестры оказались смышлеными, трудолюбивыми и не отвлекались на пустые разговоры. Мэри быстро отвадила других соискателей и с облегчением приняла Кейт и Эми на работу.

Сегодня, пройдя на кухню, она наскоро проверила работу помощниц, надела свой фирменный фартук и принялась за приготовление ежевичных тарталеток, которые всегда готовила только сама, никому не доверяя свой драгоценный рецепт. Перед тем как скрыться за дверями кухни, Мэри предложила Бет самой сделать себе кофе и взять что-нибудь со стойки вчерашней выпечки, которая продавалась со скидкой. Бет воспользовалась кофемашиной, выбрала себе любимую булочку с кремом и уселась у окна с чашкой капучино. Спустя полчаса Мэри, закончив возиться с тарталетками, открыла пекарню, вывесив на двери табличку «Добро пожаловать», и присоединилась к подруге за столиком. Бет допивала уже вторую чашку кофе и поглядывала в сторону двух бисквитов со скидкой, но не могла решить – будет ли это уже особенной наглостью с ее стороны или нет.