Кого еще Айе пришлось оставить? Сожалела ли она об этом? Годами Чеда мечтала отправиться на корабле в пустыню, встретить кочевые племена, найти свою кровь. И теперь, стоя на стене, защищающей Королей, глядя на Великую Шангази, она страстно захотела этого снова.

– Я тебя обидел, голубка?

– Прошу прощения. – Чеда догнала его. – Я думаю, что вы правы. Она правда хотела вернуться в пустыню.

– Так почему же не вернулась?

И правда, почему? Нужно было отвечать осторожно – Юсам был слишком умен и прозорлив, он умел соединять нити.

– Наверное, разругалась с семьей.

– О… – кивнул Юсам. – Такое со всеми порой случается. Однако без нашей семьи, без нашего племени мы ничто, не так ли?

– Истинно так, мой повелитель.

Это была самая правдивая вещь из всех, что Юсам ей когда-либо говорил.

Справа показался черный зубчатый хребет Талоранских гор. Между ним и гаванью протянулся акведук, несущий драгоценную воду из озера, скрытого между горных пиков, как сапфир в сорочьем гнезде.

По широкой лестнице Чеда с Юсамом поднялись на ворота Королевской гавани. Значит, Юсам решил провести ее вокруг Таурията.

Краем глаза она заметила, как он посматривает то на нее, то на гавань, будто проверяя, есть ли между ними связь. Она проследила за его взглядом, вспомнив видение о боевых кораблях, бороздящих янтарные дюны. И вправду… могут ли они быть связаны?

И почему бы не спросить сейчас.

– Мой повелитель, – начала она, когда гавань осталась позади. – Я думала о вашем колодце и видениях, которые он показывает.

Юсам кивнул, показывая, что слушает, завел руки за спину.

– Вы посылали сестер из нашей длани на разные задания, и я подумала: что предупреждает вас об опасностях – видения или результат наших действий?

– Честно тебе скажу: и то и другое. Представь наше будущее – твое, мое, Шарахая – как гобелен. – Он сделал жест, словно сминал что-то в ком, придавая форму. – И гобелен этот то рвется по прихоти людей и богов, то прирастает новыми нитями и узорами. Колодец позволяет мне взглянуть на завиток этого узора, на смутные формы, но это лишь мимолетное видение: всегда найдется крупное событие, или целая лавина мелких, которые вновь изорвут гобелен. Все, что я могу, – попытаться угадать, скоро ли это событие случится, собирать подсказки о том, какой должна быть полная картина. Промедлишь – и придет новое видение, еще более непонятное, потому что оно из другого времени и показывает иной узор.

– Поэтому вам приходится действовать быстро.

Юсам кивнул.

– Верно. Быстро и решительно. Однако бывают времена, голубка, когда будущее так близко и так явно, словно предопределено. И когда подобное видение посещает меня, я понимаю, что могу не спешить, быть терпеливым, потому что показанное произойдет обязательно.

– Значит, мы помогаем вам увидеть нечто важное для Королей…

– Не только для Королей, Чедамин, – для всей пустыни. Грядущее изменит мир, я точно знаю. Мне неведомо лишь, какую форму примет угроза.

– Но вы это выясните.

Юсам пожал плечами – кто знает!

– Если хватит сил, если будет на то воля богов. Нам не следует расслабляться.

– Наши вылазки вам хоть чем-то помогли? Вы уже поняли что-то про эту угрозу?

Юсам улыбнулся, блестя глазами.

– Не хочешь ли сама заглянуть в колодец?

– Нет, мой повелитель. Я лишь хотела узнать, смогут ли Девы помочь еще чем-то. Смогу ли я помочь.

– Подобное рвение делает тебе честь, дитя, но на этой кухне не может быть двух поваров.

– Опасность придет из гавани? Из пустыни?

Юсам вдруг остановился, резко обернулся к ней.

– Почему ты так решила?

Как объяснить ему, чтобы это не вышло боком… Чеда решила, что лучше всего рассказать как на духу, не скрывая ничего важного, но так, чтобы ему не к чему было придраться.

– Порой мне снятся сны, мой повелитель.

– Да?

– И в одном из них я видела корабли, скользящие по дюнам. Дюжины и дюжины кораблей, сотни. Я не знала, что это значит, но, войдя в Обитель Дев, увидев своими глазами Королевскую гавань и простор пустыни, подумала, не предвещает ли этот сон опасность нашему дому.

– Опиши мне корабли.

Чеда пожала плечами.

– Это очень старый сон, мне было лет девять или десять, но я живо запомнила его. Правда, вид кораблей забылся, помню только, что все они были разными и шли по пустыне в лунном свете.

– Свете двух лун?

– Возможно.

– И часто ли у тебя бывают подобные сны?

– Всего лишь несколько раз в жизни.

Только вот то были не сны, а видения, пришедшие к ней в саду Салии, богини Наламэ, то ли скрывающейся, то ли переродившейся. Видения пришли к ней в тот день, когда умерла мама, и многое уже сбылось: Короли, стоящие перед ней, Хусамеддин, дарующий ей черный шамшир, татуировка на правой руке, правда о том, что Чеда – дочь одного из правителей Шарахая. И пусть последнее видение говорило о прошлом, а не о будущем, она верила, что однажды сбудется все. Ей остается лишь играть свою роль, чтобы не оборвалась нить судьбы.

– Что еще ты видела, дитя?

Чеда рассказала ему о Хусамеддине, протягивающем ей клинок, о Заидэ, набивающей татуировку на ее ладони. О Девах, вскинувших шамширы в победном жесте… Она сомневалась, рассказывать ли ему об этом видении и связано ли оно с боевыми кораблями, но Юсам был так напряжен, что ей захотелось хоть немного его успокоить.

У нее получилось. Они вновь двинулись вперед, и вскоре справа показались террасы рисовых полей на горных склонах, сады, питающиеся из блестящего внизу резервуара. Взгляд Юсама сделался задумчивым.

– Ты показалась мне такой дерзкой и упрямой, когда впервые пришла сюда.

– Пожалуй, я и сейчас такая, мой повелитель.

– Верно, но теперь я понимаю почему.

– Это у меня скорее от мамы, чем из-за видений. Тогда я не знала, что они сбудутся.

– Теперь знаешь.

– Да, но что, если они будут сбываться не так, как я их увидела?

– Если они придут вновь, расскажи мне.

– Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель.

– Прекрасно. Ты правильно сделала, поделившись.

Юсам заметно повеселел. Когда они сделали круг и вновь подошли к Обители Дев, он принялся указывать ей на места, построенные, когда он был ребенком: стену старого города, старинные бани, Горбуна, Колесо…

– Как же вырос Шарахай… – произнес Юсам, и Чеда задумалась: сколько же всего он повидал за четыреста лет? Это было неправильно. Человек не должен жить так долго, жить за счет других, невинно убитых.

От этой мысли ненависть вновь вспыхнула в ней. Рука сама вытащила кинжал, тот самый, который мама подарила ей на шестилетие.

– Что ты делаешь, дорогое мое дитя?

Чеда моргнула.

Она только что достала оружие в присутствии Короля. И все из-за яда. Из-за связи с асиримами, спящими в пустыне. Она чувствовала эту связь и раньше, когда Заидэ только нанесла татуировку, но лишь во время бдения Индрис потеряла власть над собой. Боги всемогущие, неужто она стала рабыней асиримов? Неужто они используют ее, как Короли используют их? Если она не научится обуздывать их волю – умрет. Ее труп выкинут в пустыню, как маму, всеми позабытую. Превозмогая боль в правой руке, Чеда показала Юсаму клинок.

– Я забыла еще одно видение, – соврала она. – Вспомнила, когда вы говорили о кузнеце, выковавшем для вас первый меч.

Юсам смотрел все так же обеспокоенно.

– Продолжай.

– Я видела женщину, не знаю, себя или нет. Она вонзила нож в сердце Короля-самозванца.

– Почему ты решила, что он самозванец?

– Потому что, когда он упал, корона скатилась с его головы и высохла, словно цветок.

Юсам сглотнул, схватил кинжал, внимательно осмотрел его и отдал обратно, его лицо вновь приняло отсутствующее выражение.

– Идем, Чедамин Айянеш’ала. Довольно разговоров о колодцах, ножах и снах.

Когда они вновь вернулись во двор, их встретила мрачная Сумейя.

– Что случилось? – спросила Чеда, забыв, что говорить должен Король. Сумейя бросила на нее суровый взгляд.

– Прошу прощения, мой повелитель, но с женщиной, которую мы доставили из Училища, произошел несчастный случай.

– Несчастный случай?

Сумейя кивнула.

– Она отравилась. Наверное, успела забрать яд из кабинета бурсара. – Сумейя помедлила, неприязненно взглянула на Чеду. – Она мертва, мой повелитель.

Король Юсам не рассердился, скорее задумался, будто взвешивая новые сведения, выискивая, к какой части мозаики подходит этот кусочек.

– Благодарю, – рассеянно сказал он и удалился.

* * *

В ту ночь Чеда спала плохо: в груди бабочкой трепетала тревога – из-за разговора с Юсамом, из-за того, что она собиралась сделать, из-за того, что все надежды могли рухнуть…

Она полежала, прислушиваясь к звукам из комнат других Дев, бесшумно поднялась, зажгла на столике свечу и, вытащив подарок Ювааня, принялась бисерным почерком записывать на листе все, что произошло: разговор с Юсамом, погоню за скарабеями, смерть одного из них, допрос женщины. Об Эмре она не упомянула, но дала понять, что видела того, о ком спрашивала.

Поджигая лист, она почувствовала себя беззащитной. Воинство претворяет какой-то план, все уже началось, и ей необходимо было знать, как во всем этом замешан Эмре.

Минуты тянулись для нее как часы, но вот на обгоревшей бумаге появились изящные буквы:

«Прекрасно. Я нашел тот кундунский корабль, “Адзамбе”. Оказалось, он контрабандой перевозил для Ихсана редкие травы и коренья, которые травяные ведьмы принимают перед своей недельной подземной спячкой. Для чего они ему?»

Внутри у нее все упало. Почему он ничего не сказал об Эмре? Она взяла новый лист.

«Я не знаю, зачем они Ихсану. Вы слышали о моем скарабее? Что планирует Воинство?»

Она едва подожгла лист, как вдруг услышала скрип кровати. Может, это одна из Дев ворочалась во сне или встала выпить воды, но ей казалось, будто они сейчас ворвутся в ее комнату.

Чеда схватилась за пустой цветочный горшок, готовая в любой миг потушить свечу, но на сгоревшей бумаге вновь появились слова:

«Мне нечем вас порадовать. Напишите мне, как только сможете».

Мгновение – и от послания не осталось даже пепла. Как и от ее надежд.

Она разозлилась. Надавить на него? Разумеется, он что-то знает, что-то слышал! Однако взглянув на уменьшающуюся стопку магической бумаги, она решила дать ему еще немного времени. Воинство могло затаиться после случая в Училище.

Дай ему время. Дай ему время.

Пусть это горькая пилюля, ее необходимо проглотить.

Глава 14

Она едва успевала блокировать удары, которыми осыпала ее Заидэ. Чеда парировала все, но стоило ей попытаться отскочить на другой конец савашама, чтобы увеличить дистанцию, как Заидэ подкосила ее точным ударом в лодыжку и прыгнула вперед. Удар по вене на горле, кувырок – и Наставница снова встала в стойку как ни в чем не бывало.

Это был повтор пройденного на прошлых тренировках. Заидэ снова смогла нанести удар, но Чеде нравилось, что получается у нее все медленнее и медленнее. Чеда вскочила на ноги.

– Ты что, никогда не устаешь?

Но стоило это сказать, как она заметила на лице Наставницы смертельную бледность. Заидэ замерла, тяжело дыша, нахмурившись. Пот так и струился по ее лицу.

Взгляд Заидэ устремлен был куда-то за ее плечо, будто она сосредоточилась на чем-то невидимом, командуя своему телу восстановиться.

Чеда побежала к кувшину с водой на другом конце зала. К ее возвращению дыхание Заидэ замедлилось, щеки порозовели. Но все же Чеда задумалась, не позвать ли на помощь. Легко забыть, что Заидэ в два или даже три раза старше нее, но это был знак: нужно действовать осторожнее, иначе она потеряет единственную союзницу в Обители Дев.

– Хватит так на меня смотреть, – велела Заидэ.

– Как?