– Опять болит? – спросила Сумейя, выдернув Чеду из воспоминаний. Та и не заметила, что рассеянно потирает шрам на большом пальце. Он так и остался напоминанием о том, как она уколола себя шипом адишары, доказывая, что в ней течет кровь одного из двенадцати Королей. Дардзада, переодевшись чужеземным проповедником, привез ее к воротам Таурията. Наставница Заидэ сделала ей татуировку, сдерживающую яд, но, как она и предупреждала, боль порой возвращалась. Сегодня, правда, это был лишь зуд.

– Ничего.

Сумейю это не убедило, но лезть с расспросами она не стала.

– А наш Король? Он тобой доволен?

Сумейе не нравилось, что ее длани приходится быть на посылках у Юсама, но у нее не было выбора. В относительно мирное время Девы прислуживали Королям, но из-за этого начиналась такая неразбериха, что у Первого стража голова шла кругом. За четыре месяца Короли вызвали ее дважды, Камеил – трижды, а Мелис не меньше дюжины раз, и со своего последнего таинственного задания она не вернулась до сих пор.

– По нему не поймешь, доволен он или нет, – ответила Чеда. Она рассказала Юсаму, что видела в каменоломнях, тот потребовал подробностей о перемещениях артельного старшины, надзиравшего за подъемником, выслушал, кивнул и отпустил ее.

– Его тяжело понять, – кивнула Сумейя, – но при этом он один из самых прямых и искренних повелителей. Он дал тебе еще задание?

– Велел подготовиться к церемонии Индрис.

– Хорошо.

Чеда не смогла определить, что значит это «хорошо», – Сумейя говорила холодно, хмурясь в сторону Камеил и Индрис.

– Что до собак…

Сумейя вопросительно глянула на нее, но тут же поняла.

– Что до собак – если тебе нужны покой и упоение, ищи их в битве.

Этот совет Чеда понимала полностью. Ее гнев и тревога, тяжесть лжи, которой она защищала себя от Королей, исчезали, стоило ей сойтись в бою с Камеил, Мелис или Сумейей. Удары клинков казались ей ударами молота, ковавшими из нее нового человека.

– Может, сразимся? – спросила Чеда, положив ладонь на рукоять Дочери Реки.

В глазах Сумейи мелькнул интерес, желание битвы… но тут же исчез.

– В другой раз, голубка. Хватит! – крикнула она, заметив, что удары Индрис становятся все более отчаянными и опасными.

Индрис, не слушая, продолжила бой с все большим задором. Камеил удивительно легко блокировала ее удары, будто тренировалась с ребенком. Молниеносно отбив клинок, она с силой пнула девчонку в грудь.

– Твой командир велел остановиться, дитя.

Индрис попыталась подняться, но потеряла равновесие. Камеил нависла над ней с мечом в руке, ожидая какой-нибудь глупой, отчаянной атаки, но Индрис только закашлялась и потерла грудь. Смотрела она при этом почему-то на Чеду, словно та была причиной ее боли. Наконец, поднявшись, Индрис бросила пристыженный взгляд на Камеил и поклонилась Сумейе.

– Индрис, познакомься с Чедой, пятой из нашей длани. Чеда, это Индрис Кагиль’ава.

Чеда склонила голову, приветствуя новенькую, но Индрис так и осталась стоять с гримасой неприязни, будто возмущенная тем, что ее заставили признать существование Чеды, а та даже не соизволила обратиться к ней «Ваша милость».

«Прекрасное дополнение к нашей длани, – подумала Чеда. – Дочь Короля-Исповедника, которая наверняка и за словом в карман не полезет, и кнутом владеет».

– Что ты пыталась доказать? – спросила Сумейя.

Индрис указала кончиком сабли на тренировочную площадку.

– Это был просто танец с мечом, сияф.

– Во-первых, я тебе не сияф. Во-вторых, силу свою будешь показывать на церемонии.

– Как скажете, – поклонилась Индрис с таким видом, будто считала себя более чем достойной черного шамшира.

Сумейя явно была недовольна, но спорить не стала и обернулась к Чеде.

– Раз вы двое так хотите поиграть, потренируйтесь вместе. Мне нужно кое-что обсудить с Камеил.

Камеил сунула в ножны Летящее крыло и бросила Чеде с Индрис по тренировочному мечу.

– Полегче с ней, Чеда, – предупредила она и последовала было за Сумейей мимо тренировочных площадок, но обернулась. – Не сломай этой голубке крылышко, ей надо покрасоваться сегодня перед отцом!

Индрис провожала Камеил взглядом, пока та не скрылась за группкой матрон в белых абайях. Чеда вышла на площадку.

– Начнем?

Но Индрис в ответ швырнула тренировочный меч в пыль и направилась восвояси.

– Мы же должны тренироваться! – крикнула Чеда.

Индрис обернулась.

– Я не собираюсь биться с подзаборной шавкой.

Глава 4

Стоило Чеде войти в величественный зал Солнечного дворца, как нахлынули воспоминания: давно ли она сама получила здесь свою черную саблю, танцевала со Сладкоречивым Королем Ихсаном, сражалась с Камеил, которая едва не перерезала ей горло, а когда Чеда в последний миг увернулась, обвинила в малодушии, недостойном Девы. Не вмешайся вдруг Хусамеддин, Король Мечей, Чеду просто вышвырнули бы из Обители… То была волнительная ночь, но в конце концов Короли приняли ее. Теперь очередь Индрис пройти ритуал.

Многие собрались на прием в ее честь, однако любой, кто был на посвящении Чеды, заметил бы разницу. Тогда пришли все двенадцать Королей. Сколько же явится теперь?

После неудачного покушения в Закатном дворце она видела только Юсама и Хусамеддина. О раненом Кагиле она не слышала ничего и боялась спрашивать, чтобы не навлечь на себя подозрения. Однако ответ стал ясен раньше, чем она ожидала.

Войдя, она сразу заметила Хусамеддина, а вскоре, вместе с Индрис, явился и Кагиль. Чеда разочарованно выдохнула. В глубине души она знала, что он жив, но надеялась, что яд хотя бы ослабит его. Говорили, что отравленные все время трясутся и ходят как пьяные, но вот он – Король-Исповедник, высокий и статный, даже в свои четыреста выглядящий как ее ровесник, улыбается, гордясь своей дочерью, готовящейся получить черный шамшир.

Чеда решила, что ошиблась в тот день и стрела на самом деле не задела его, но, приглядевшись, увидела на щеке едва заметный шрам. Как? Как он выжил?

Индрис заметила, что Чеда пялится на ее отца, и уставилась в ответ. Чеда отвернулась. Будь прокляты боги за то, что покровительствуют Королям, за то, что наградили их долгой жизнью, вечной молодостью и даже способностью противостоять ядам!

Она попыталась поглубже спрятать расстройство и разочарование. Никто не должен заподозрить, что ей интересен Кагиль или его здоровье.

Кроме него с Хусамеддином пришло лишь двое Королей – Ихсан и Зегеб, Король Шепотов. У Хусамеддина не было выбора, ведь он проводил церемонию, Кагиль пришел посмотреть, как его родной дочери будут вручать клинок. Однако такой малый интерес со стороны остальных властителей Шарахая выглядел как оскорбление. К тому же, по сравнению с церемонией Чеды, гостей пришло до обидного мало, едва ли сотня, да и то – из знакомых Индрис. Однако, кто кого и почему хотел оскорбить, Чеда так и не поняла.

Как и в прошлый раз, на закате луч солнца, отраженный хитро устроенными линзами, ударил с потолка, и гости подошли ближе, окружив кольцо света. Индрис в сияющем желтом платье вышла в круг, к Хусамеддину, отвела с лица золотистое покрывало. Хусамеддин вынул из лакированных ножен клинок, показывая всем гравировку на лезвии.

Заидэ, пожилая Наставница, когда-то спасшая Чеде жизнь, укротив яд в ее руке особой татуировкой, подошла ближе.

– Она попросила такой же схватки, что была у тебя, – Заидэ кивнула на Индрис.

– И ей позволили?

– А не должны были?

Чеда задумалась, можно ли сейчас откровенничать, но безрассудство Индрис ни для кого не было тайной.

– Нет.

– Почему же?

– Она опозорит Обитель и сама опозорится.

– Скорее всего. Однако она желает показать себя, чтобы доказать свою преданность.

Чеда обернулась к ней.

– Ты о чем?

Заидэ нахмурилась, и полумесяц, вытатуированный между ее бровями, пошел складками.

– Сумейя не рассказывала тебе, как Индрис стала Девой?

– Нет.

– Ты ведь слышала о пожаре на рынке специй в прошлом году?

Не просто слышала. Видела. Была там, в ловушке, пока Серебряные копья не спасли всех.

– Слышала.

– Девой, сгоревшей в тот день, была Велири Кагиль’ава.

Видение горящей крепости вспыхнуло в памяти Чеды так ярко, что она поморщилась. Велири погибла, спасая Короля Кулашана, – выбила камень из стены, чтобы он смог сбежать. Ее упорство и сила казались тогда Чеде нечеловеческими.

– Индрис – сестра Велири, – продолжила Заидэ. – Однажды она перерастет свою самоуверенность и дерзость, однако память о сестре останется жить в ее сердце. И сомневаюсь, что Индрис сможет выйти из тени старшей сестры. Представь, каково ей: Велири была всеми любима и погибла геройской смертью. И вот ее младшая сестра, и не мечтавшая раньше надеть черные одеяния Дев, берется за шамшир. Конечно, она думает, что должна приумножить славу старшей.

Чеда едва не поморщилась от внезапной боли в руке и быстро отвела ее за спину, чтобы незаметно помассировать запястье.

– Почему ее выбрали?

– Предложить черный клинок семье, потерявшей Деву, это дело чести. К тому же Короли, кроме всего прочего, ценят в послушницах железную волю и жажду мести.

– А ты с ними согласна?

Это был опасный вопрос. Чеда все еще не понимала до конца, чью сторону Заидэ занимает в великой борьбе за Шарахай. Но Наставница лишь пожала плечами.

– Кто я такая, чтобы обсуждать волю Королей?

Хусамеддин к тому времени закончил историю шамшира Индрис, которая – тут Чеда не сомневалась – включала и подвиг Велири в борьбе с Воинством Безлунной ночи. Но правильно ли это было – передавать младшей сестре меч старшей? Что почувствует Индрис, взяв его в руки? Не загонит ли себя в попытках дотянуться до Велири?

Хусамеддин вложил клинок в ножны и передал Индрис. Та немедленно вынула его, рассматривая черное лезвие на свету с таким лицом, будто не существовало чести выше.

Еще недавно Чеда посмеялась бы над ней, думая, что девчонка разыгрывает спектакль ради снисходительно наблюдающего отца, но теперь прочувствовала всю скорбь, таившуюся за этой церемонией. Была ли Велири благородной воительницей? Кто знает!.. Возможно, она заслужила мучительную смерть от рук Воинства, а возможно, и нет. Но Чеда навсегда запомнила лица невинных девочек, повешенных на крепостных стенах. Крики ни в чем не повинных людей, горящих заживо на рынке благовоний.

Короли против Воинства, Воинство против Королей… Бесконечный круговорот насилия: каждый удар лишь разъяряет противника, и тот бьет еще больнее. Порой Чеда думала, что они счастливы были бы в упоении битвы стереть Шарахай с лица пустыни и сражаться на костях до последнего вздоха.

Индрис вложила клинок в ножны и отошла к краю «арены», Камеил вышла ей навстречу, встала напротив. Их положение соответствовало узору на полу: двум лунам, разделенным острием копья. Пусть это была не настоящая битва, Камеил все равно сосредоточилась и двигалась как пустынная змея – грациозная, смертоносная. Вот Индрис подняла шамшир, будто прося разрешения пройти, Камеил выставила свой, якобы преграждая ей путь в Обитель Дев. Воздух между ними сверкал пылинками в солнечных лучах, делая ритуал таинственным, магическим.

Танец начался, зазвенели, запели клинки. Недаром тал селешал порой называли песней! Камеил сражалась идеально, Индрис же, хоть и ошибалась порой, но ошибки эти, в положении ножен или клинка, были так незначительны, что мало кто вообще смог бы их заметить.

По Королю Кагилю было не понять, что он чувствует, однако в том, как он пристально следил за Индрис, ощущалась гордость. Остальным – Королю Ихсану и придворным – как будто интереснее было рассматривать зрителей. Поймав взгляд Чеды, Ихсан улыбнулся ей и чуть склонил голову. Чеда отвернулась было… но не удержалась – снова глянула на него. Ихсан тихонько рассмеялся, и Кагиль, метнув в него раздраженный взгляд, заметил наконец, на кого тот смотрит.