Вара лишь развел руками – что сказать обнаглевшему менту? Ведь мог попросить денег. Женька, все еще лежа на полу, прикусил губу от разочарования. А Теплицкий с довольным лицом и спокойной совестью отозвал своих людей и отправился на выход.

Прошло несколько дней

– Вара, – звонил Женька из телефона-автомата. – Ты слышишь меня, Вара?

– Да слышу, Немец, слышу, – прохрипел тот в ответ.

– С Калиной мириться собираешься?

– Он что, согласился?

– Я с ним поговорил, сказал, что ты хочешь встретиться. Ждет от тебя место встречи и время.

– Тогда завтра, в восемь вечера. У бильярдного клуба «Маяк». И сам тоже приезжай. Шары покатаем, пивка попьем. У меня тут знакомые краба привезли – несколько килограмм. Так с собой возьму.

– Зачем так далеко за городом? Туда пока доберешься… В центре полно бильярдных! И даже в Северном есть одна или две.

– Хозяин «Маяка» мне должен. Устроит нам спецобслуживание.

– Все у вас продумано, Шариф Магометович.

– Еще в тюрьме сюрпризы разлюбил. Все, завтра увидимся. И ты подтягивайся! – продолжал настаивать он.

– Да нужен я вам там. Вы поссорились с Калиной, вот и миритесь сами.

– Нужен, нужен. Ты ведь нас обратно, так сказать, в дружеское русло и переведешь.

На следующий день Женька проснулся очень рано и, посмотрев на спящую рядом жену, бережно накрыл ее одеялом.

Натянув на себя теплое спортивное трико, свитер и носки, он на цыпочках покинул спальню. Прихватив в коридоре кроссовки и дутую куртку, он тихо вышел из квартиры.

Одевшись на лестничной площадке, Штерн побежал по ступенькам вниз.

На улице было темно и немного ветрено. Снег блестел в свете фонарей. В окнах домов начал загораться первый свет. Люди нехотя просыпались и собирались на работу.

Запах свежего мороза, ударившего в нос, заставил его поежиться. Постепенно он перешел на быстрый бег, чтобы избавиться от беспорядочных мыслей: «Полина какая-то странная в последнее время. Калина сегодня должен встретиться с Варой. Если мне придется туда идти, то кому поручить закрыть зал? В видеосалон надо заскочить и все проверить. Вчера ничего не успел…» Пробежав пять километров, он вернулся к своему подъезду и остановился, чтобы отдышаться.

«Зачем Вара так далеко встречу назначил? И не в лом ему по этим сугробам тащиться…» – снова подумал он, поднимаясь по ступенькам на свой этаж.

Тренировки весь день шли своим чередом. Одна группа спортсменов сменялась другой. Женька планировал уехать сегодня с «Барса» немного раньше – чтобы успеть на встречу и попросил одного из молодых тренеров подменить его. Если он выедет из Северного в шесть тридцать вечера, то приедет в «Маяк» как раз вовремя.

Время близилось к шести, когда в зал вошла она… Вишня, в своей роскошной длинной шубе, с небольшой сумкой, перекинутой через плечо.

Она заправила за ухо упавшие на лицо черные, как смоль, пряди и грациозно стряхнула с шубы тающие снежинки.

Женька, заметив ее у входа, пропустил удар под колено от своего ученика, с которым он отрабатывал новую связку, и упал на мат.

Вишня немного приоткрыла рот от испуга, но тон, быстро вскочив, указал ей на тренерскую, где ей пришлось его подождать еще минут пять до окончания тренировки.

– Росана, – зашел Женька в тренерскую. – Какими судьбами? Как ты меня нашла?

Она молча посмотрела на него, открыла свою сумочку и, вытащив из нее пистолет, положила его на стол. Затем она достала из кармана шубы платок и тщательно протерла его, стараясь стереть все возможные отпечатки своих пальцев.

– А я-то думал, ты влюбилась, поэтому пришла, – разочарованно вздохнул Штерн и накрыл пистолет бумажной папкой с документами. Привычка учеников входить без стука в тренерскую была неискоренима.

– Только если солнце встанет на западе и сядет на востоке, – фыркнула она.

– Теперь я твой должник, – улыбнулся он ей, облокотившись на стол.

– Долг платежом красен. – Она сняла шубу, оставшись в черном кожаном сарафане до колен, надетом поверх белого тонкого свитера.

– А-а, понял, – развернулся он к ней спиной, ввел комбинацию цифр и открыл большой железный сейф, стоящий в углу у стены.

– Держи, – протянул он ей толстую пачку денег.

Росана деньги не взяла и достала из своей сумочки упаковку финских «Кэмел»:

– Не нужны мне твои деньги.

– Ой да ладно заливать! Кому сейчас деньги не нужны? Тебе, чтобы это заработать… – постучал он пачкой по столу, – надо в кабаках год минимум петь без выходных.

– Я сказала: мне твои бабки не нужны, – серьезно посмотрела она на него.

– Так, и что ты хочешь? Туфли, может, новые или платье? Колготки импортные? У меня фарцовщик есть один знакомый, могу что-нибудь эксклюзивное достать. Девки в «Фортуне» обзавидуются.

– Шмотье я куплю себе сама. А до зависти со стороны проституток, работающих в «Фортуне», мне дела никакого нет.

– Сдаюсь. Что тогда? – сложил руки на груди Женька, все же оставив пачку денег перед ней на столе.

– Если у меня с кем-нибудь проблемы будут, поможешь решить?

– Будут или есть уже?

– Есть, – нервно прокручивала она тонкими пальцами пачку сигарет, не решаясь закурить в спортклубе.

– С кем?

– С владельцем казино и ресторана «Фортуна», Пьянзиным, – голос ее немного дрогнул.

Женька на минуту замолчал. Пьянзина близко он не знал. Вара имел с ним неприязненные отношения, но до открытой войны не доходило. Пьянзин Вару боялся, так как тот был очень жестким, а пролитые реки крови ему были ни к чему.

Женьку с вором связывал бизнес, и он знал, что против него и Пьянзин идти не станет.

– Ладно, не вопрос. В любое время, – согласился он.

– Сегодня, в семь пятнадцать, на набережной у памятника поэтам, – выпалила она и крепко сжала пачку сигарет.

– В смысле? – опешил Женя и уставился на нее с искренним удивлением.

– Стрелка у меня сегодня. Ты же сказал – в любое время. Вот сегодня как раз и надо.

– Сегодня, так сегодня, – не смог отказать он. Все-таки уже дал слово. – В чем причина конфликта?

– Не платит. Считает, что я должна в «Фортуне» петь шансон бесплатно, за еду и вино. А я не ем котлеты и вино терпеть не могу. Итого они мне торчат… две тысячи долларов. Я попросила по-человечески рассчитаться, на что мне сказали: могут выдать ящиком вина и пельменями, если котлеты не нравятся. Пьянзин сказал: если буду так дальше с гонором просить деньги, то буду еще и должна. Пригрозил поговорить с владельцами других кабаков, «Хуторок» и «Русский», чтобы они мне там работу не давали. И сволочь, ведь действительно поговорил. Эта неделя вся прогорела. Без работы была. Я к ним кинулась, а они: прости, Вишня, но с Пьянзиным связываться не хотим, у нас чистый бизнес, нам не нужны разбитые окна и поколоченные стулья. Если так дальше пойдет, то за квартиру в конце месяца платить будет нечем. – Она замолчала и достала из пачки сигарету. – Можно? – расстроенно попросила она.

– Не вредно для голоса? – поинтересовался Немец, заглядывая в ее синие глаза.

– Вредно «Космос» за семьдесят копеек потягивать. А импортные – это люкс.

– Табак есть табак. Засрешь себе все легкие. Как бегать будешь?

– Немец, если я останусь без работы, то бегать мне будет некуда…

– Да решу я твой вопрос. Иди пока покури на улице. Все-таки здесь профессиональные бойцы тренируются. Мне нужно пару минут, чтобы переодеться.

Она взяла шубу в руки и было двинулась к дверям, но он остановил ее, схватив за руку:

– С ума сошла! Мороз на улице! – и помог ей надеть меха.

Выйдя в зал, Штерн подозвал к себе своих самых лучших спортсменов и близких друзей: Федю Колчина, Юру Клиша и Игоря Черникова. Все трое отличались дисциплиной, решительностью и невероятными физическими способностями. Колчин работал хирургом в третьей краевой больнице, Черников в травмпункте, а Клиш был юристом в области гражданского права.

– Ребят, тут такое дело. Надо на «стрелку» съездить.

– Жека, да не вопрос, – согласился Колчин. – Когда?

– Сейчас. Пятнадцать минут на то, чтобы переодеться, вам хватит?

– Хватит, хватит, – качнул головой Клиш. – На твоей тачке все поедем или каждый на своей?

– Лучше на разных.

– А что случилось? – поинтересовался Черника.

– Девушке знакомой деньги не отдают.

– А мы обязательно должны вступиться? – все еще раздумывал Черника.

– Долг у меня перед ней, – развел Женька руками. – Менты бы меня упаковали, если бы не она, и непонятно, когда бы вы меня увидели.

– Пошли переодеваться, – позвал их за собой Колчин.

Росана стояла на улице и смотрела, как падают снежинки с неба. Она вспомнила себя совсем маленькой девочкой, когда она выбегала на улицу и мечтательно подставляла свое лицо под идущий снег. В детдоме она была всегда сама по себе и не примыкала ни к какой группе. Как-то на улице шел сильный снег, и несколько подростков из старшей группы решили засунуть ее в сугроб. Маленькая Росана отбивалась до последнего, но справиться ей с ними было тяжело. Утопив ее лицом в сугроб, они посмеялись над ней и разбежались. Росана, выбравшись из сугроба, не заплакала, молча отряхнулась и пошла в здание… Тихо подкравшись на цыпочках к дремлющему завхозу, она взяла в руки железное ведро и вышла обратно на улицу.

К моменту, когда она вошла в столовую, на часах было время обеда. Найдя за общим столом главного зачинщика ее утреннего полета в сугроб, она подошла и надела ведро со снегом ему на голову. Все вокруг разразились хохотом.

– Еще кто-нибудь хочет? – на полном серьезе спросила она и постучала по ведру сверху. – То-то же. Держитесь от меня подальше, – пригрозила она. После этого случая ее оставили в покое и даже зауважали. Многие дети захотели дружить с ней. Но она предпочитала быть одна…

– В машину запрыгивай, Снегурочка! – притормозил рядом с ней Женька на своем внедорожнике. – А то на «стрелку» опоздаем!

Росана выкинула сигарету и забралась к нему в машину.

– Все будет хорошо, – заверил он, и от сердца у нее будто отлегло. – Не переживай. Пристегнись только…

Артём Пьянзин словами не раскидывался, он и правда появился в сопровождении нескольких человек в черных кожаных куртках ровно в семь пятнадцать у памятника поэтам.

– Немец ты? Вара тоже приедет? – пожал он ему руку. Глаза его нервно забегали.

– Нет, у Вары дела. Слушай, ты чего к певице пристал? – Посмотрел Штерн в сторону джипа, в котором по его просьбе осталась сидеть Росана, наблюдая за происходящим через окно.

– Так она птица свободная, а сейчас такие времена, что у всех есть крыша. Крыше надо платить, – развел Пьянзин руками.

– Я ее крыша. Просто она скромная и об этом никому не говорит, – громко и отчетливо сказал Женя. Колчин, Клиш и Черника стояли на два шага позади него с железобетонными лицами, готовые молниеносно отреагировать.

– Я не знал, – спокойно ответил Пьянзин.

– Теперь знаешь.

– И чем это она тебе, интересно, платит? – ухмыльнулся он.

– Должна была деньгами, но так как ты ей должен две штуки баксов, с этим возникла проблема. Ты должен ей, а считай – теперь мне. Когда отдашь?

– Очень интересно… – Пьянзин был совсем не рад такому повороту событий.

– Артём, у меня нет времени. У меня еще одна «стрелка» в восемь, за городом. Меня вообще здесь быть не должно. Бабки отдашь ей завтра вечером, после того как она отпоет в «Фортуне». Корешам в «Русский» и «Хуторок» позвонишь или заедешь, скажешь, чтобы дали ей обратно ее дни рабочие.

Пьянзин посмотрел в сторону джипа и сплюнул на землю.

– Вишня – ведьма. Все-таки выскользнула, – констатировал он. – Верну бабки завтра.

– И?

– Заеду в кабаки. Все скажу. Будет работать, как и раньше, – неохотно уступил он. Вступать в войну с Немцем и его бойцами ему было не на руку. К тому же где Немец, там и Вара. Что могло быть хуже?

Когда они разошлись, Женя вернулся в машину: