– Вопрос решен. Бабки он тебе завтра отдаст. В кабаки свои вернешься, будешь петь. Я сказал, что я твоя крыша. Так что, если кто-то спросит, так и говори: «Немец моя крыша, все вопросы решайте с ним».

– Спасибо. Только не нужна мне крыша, – возмутилась она. – Не буду я никому платить. Я сама по себе.

– Я что, просил у тебя процент? – горестно вздохнул он.

– Сейчас не попросил. Была услуга за услугу. А потом кто знает…

– Перестань, а? Ну какой с тебя процент брать? Зарабатываешь всего лишь на хлеб с маслом, – захохотал вдруг Женька.

Вишня злобно сверкнула на него глазами, в мгновение открыла дверь джипа и выскочила на улицу.

– Ты куда? – рванул он за ней, оставив ключи в машине.

– Домой, – не обернулась она.

– Пешком по льду и сугробам на таких каблуках? – крикнул он.

– Лучше, чем слушать твои издевки! – огрызнулась она.

Женька в два прыжка догнал ее и остановил, крепко ухватив под локоть.

– Ты что, обиделась?

– Я, может, и зарабатываю на хлеб с маслом, но это МОЙ хлеб с маслом. Понимаешь? – вперилась она в него своими синими глазами, что в темноте при свете фар казались черными.

– Понимаю, – вздохнул он. – Не надо мне ничего от тебя, Вишня. Сейчас такое время, что ты целее будешь, если назовешь мое имя. Мало ли…

– И ты прямо прибежишь по моему зову, защитник? – недоверчиво фыркнула она.

– Прибегу, – на полном серьезе заверил он. – В машину обратно пойдем, довезу тебя.

– Я сама доберусь, – ответила она решительным отказом и выдернула свои длинные пальцы из его больших горячих ладоней.

– Да что же ты за баба такая упрямая? – негодовал Женька. – Ночь на дворе, время маньяков, куда ты по этой набережной одна попрешься?

Он молниеносно наклонился, ловко схватил ее за ноги и закинул к себе на плечо:

– Сказал: домой тебя отвезу – значит, так и будет!

* * *

Когда Немец, Клиш, Черника и Колчин добрались до бильярдной «Маяк», расположенной за городом, часы показывали двенадцать ночи.

На стоянке перед бильярдной они увидели три машины: одна принадлежала Калине, другие две Сафе и Шашену.

«Странно, машины Вары и его пацанов нигде нет», подумал Женя, выходя из джипа.

– Тихо так, что не по себе, – натягивая на себя вязаную черную шапочку, сказал Колчин.

– Да и баб нет… – подметил Клиш.

– Один момент! – Черника метнулся к своей машине и вернулся с битой в руке. – Так-то лучше!

– Игорь, где ты взял биту? – удивленно спросил Клиш.

– Где, где… В травмопункте у нас. Чего только люди не оставляют…

Немец на это вытащил из кармана своей куртки пистолет, который он прихватил с собой перед отъездом из «Барса», чтобы вернуть Варе Вору.

– Докатились, – хлопнул себя по лбу Колчин. – Вы что, мужики? Ногами работать разучились?

– Против лома нет приема, – крякнул Клиш. – В наше время нужно иметь с собой любой вид оружия, – и вытащил из кармана небольшой нож. – Я пойду загляну в окно, посмотрю, что там происходит.

– Давай, – кивнул ему Женька.

Клиш осторожно подобрался к зданию и, прокравшись вдоль стены, остановился у одного из окон, в котором горел свет. Приподнявшись на цыпочки, он заглянул внутрь.

– Пусто, – тихим голосом сказал он, ничего не обнаружив.

– Точно, что-то не так, – постукивал битой в руках Черника.

– Заходим внутрь. Только тихо, – принял решение Женька.

Дверь была не заперта. На входе Колчин нащупал выключатель и включил свет. Бар был пуст, бильярдные столы были закрыты темными тяжелыми накидками.

– Ну и где все? – Черника зашел за барную стойку и повертел в руке бутылку водки.

– В уборной никого, – отозвался Клиш.

– Я осмотрю второй этаж. – Колчин медленно поднимался по деревянной лестнице.

Немец подошел к двери, которая вела на задний двор. Плавно нажав на ручку, он отворил дверь и вышел на улицу.

– Есть тут кто живой? – крикнул он в темноту, крепко сжимая в руке пистолет.

В ответ откуда-то из-за сугробов раздался тихий стон.

– Кто здесь? – Немец сделал два шага вперед.

– Шашен, – прохрипел голос.

Немец спрыгнул прямо в снег в кроссовках и, пройдя между ржавыми железными бочками и сложенными в кучу стройматериалами, увидел лежащего на земле Шашена. А в нескольких метрах от него Калину с кляпом во рту и связанными руками и ногами. Лицо его было залито кровью, сочащейся из раны на голове. У него в ногах на залитом кровью снегу лежал Сафа.

– Клиш! Черника! – заорал Штерн так, что его мог услышать весь поселок. – Колчин, срочно сюда, нужен медик!

Первым делом он подошел к Шашену – тот глубоко дышал, держась за плечо.

– Держись, друг.

Затем он кинулся к Сафе и проверил его пульс – он, к счастью, еще был жив. Перевернув его на спину, он увидел, что у него была отрублена кисть. Он посмотрел на Калину, который что-то промычал, и, оставив Сафу, помог ему освободиться от веревок и кляпа.

Парни выбежали на улицу и все вместе транспортировали раненых внутрь бильярдной. Колчин сбегал в машину и принес свой докторский чемоданчик, в котором у него всегда имелись необходимые для хирурга инструменты. Уложив Шашена на один из бильярдных столов, он стащил с него куртку и разрезал рубашку.

– Пуля прошла навылет, – констатировал он. – Нужно обработать и зашить.

Затем он подошел к Сафе, которого они уложили на соседний бильярдный стол:

– Тут не знаю, смогу ли помочь. Без наркоза рубанули, отсекли кость, сосуды не перевязаны, нервные окончания попали в рубцовые спайки. Главное, чтобы не началась гангрена от обморожения, иначе придется ампутировать всю руку…

– Я там с фонарем походил, кровища везде. Не смог его кисть найти… – подошел к столу, на котором находился Сафа, Черника. – Твою ж мать… – с ужасом посмотрел он на его руку.

– Они увезли кисть его руки с собой, – раздался измученный голос Калины, держащего руку в области сломанных ребер. – Специально, чтобы не было возможности пришить обратно.

– Кто это сделал? – в один голос спросили Немец, Колчин и Клиш.

– Твой дружок Вара, – злобно посмотрел на Женьку Калина одним глазом. – Подставил ты меня. Всех нас ты подставил, а сам не приехал!

– Не понял, – искренне удивился Женька.

– Так, все, все выяснялки потом. Сейчас надо госпитализировать раненых как можно быстрее и начать бороться за их жизнь, – отрезал Колчин с грозным видом. – Клиш, Черника, Сафу сначала нужно перенести в машину, а потом Шашена. Калина, ты поедешь со мной, тебе срочно рентген нужен… на2 ключи, и медленным шагом, смотри не спеши, иди в мою машину, поедешь с нами в больницу. Тебе срочно рентген нужен.

Немец

Ими было принято совместное решение ехать в город, в третью краевую больницу, вместо того, чтобы искать больницу в поселке. Колчин настоял, объясняя это тем, что там есть все необходимое оборудование и хорошая операционная. Да и с заведующим отделения, старичком, готовящимся выйти на пенсию, договориться будет проще, чтобы о поступивших пациентах никто не знал, в том числе и милиция.

Калину после рентгена и томографии мозга поместили отдыхать в платную палату с диагнозом: сломанные ребра, сотрясение мозга первой степени, многочисленные ушибы мягких тканей тяжелой степени. Шашену понадобилось срочное переливание крови, а над отрубленной кистью Сафы Колчин и его команда работали до самого утра.

Чернику Женька отправил домой к Калине:

– Игорь, ты только постарайся новость как-то помягче сообщить. Мать его уже в возрасте. У Шашена есть сестра, лучше через нее семье сообщить. У Сафы брат на оптовой базе, что за рынком на Чуевской, работает, он, возможно, уже там. Оптовые базы рано открываются.

– Ты тут останешься?

– До конца операции…

Черника кивнул головой, застегнул свою меховую куртку и быстрым шагом пошел по коридору больницы на выход.

Клиш заснул, сидя на стуле около операционной, уложив голову на подоконник. Немец не находил себе места и ходил туда-сюда без остановки.

Из дверей операционной наконец-то вышел изможденный Колчин.

– Федор Андреевич, – бежала за ним медсестра. – Их в одну палату или в разные?

– В одну, – коротко бросил он ей и подошел к другу.

– Юрка, смог отрубиться. Счастливец.

– Как там они? – нервно покусывал губу Женька.

– Если коротко, то Сафе мы обработали кость специальным методом спила, чтобы предотвратить осложнения, сформировали из мягких тканей культю, которую закрыли кожными лоскутами. Ему предстоит достаточно длительное восстановление. Лёхе повезло больше, потому что пуля прошла навылет, да и группа крови у него распространенная, так что родился в рубашке, можно и так сказать. Калина, как ты уже знаешь, ребра, гематомы… Голова разбита – сотрясение. Врезали ему хорошо, конечно. Женя, он мне рассказал по дороге, что Вара заявился с его головорезами вооруженный до зубов. С топорами, железными прутами и огнестрельным оружием. Требовал отдать ему то ли какой-то старый бизнес, то ли деньги за этот бизнес… Я так и не понял. Сказал, что ты должен был тоже быть в «Маяке» в восемь, что ты предатель, так как ты эту встречу организовал. Ну как-то так… – закончил Федя и выжидательно посмотрел на хмурое, осунувшееся лицо Женьки.

– Колчин, я не знал. – Немец стал мрачнее тучи.

– Этого ответа будет недостаточно, чтобы объясниться…

– Вара сказал, что он хочет с Калиной помириться. Поругались они когда-то давно.

– Из-за чего?

– Да я что, спрашивал? Он сказал: помириться хочет, я и обрадовался. Я поэтому и думал, что, если позже подъеду, даже лучше будет. Они как раз поговорят, все их вопросы перетрут… Тут еще Вишня со своей «стрелкой» нарисовалась…

– Жека, – положил Колчин руку на плечо друга. – Мой тебе совет: поезжай домой и хорошенько выспись. Жена твоя, наверное, очень волнуется, к тому же у тебя маленький ребенок дома.

– С тех пор как родился Макс, ей не до меня. Уже четыре года как не до меня.

– Не преувеличивай, Полина тебя любит.

– Ой, Колчин, вот все-то ты знаешь в амурных делах! – усмехнулся Штерн. – Надо Клиша разбудить!

– Не переживай за Юрку. Я о нем позабочусь.

– Я тогда поехал? – посмотрел он на друга, словно ему важно было услышать его разрешение.

– Ты ничем помочь не сможешь. Уезжай, – кивнул тот головой в сторону выхода.

Дома Женька под ненавистный взгляд тещи, которая при виде него застыла с банкой советского лака в руке перед зеркалом, собираясь сказать что-то острое, проскочил в ванную. Сняв с себя запачканный кровью костюм, он забрался под горячий душ и попытался в своей голове разобраться в том, что произошло этой ночью в «Маяке».

Когда он вышел из ванной, Полина, уставив руки в боки, с видом командирши стояла напротив, готовая атаковать.

– Где Макс? – спросил он, проведя рукой по мокрым волосам.

– Надо же! О сыне вспомнил! – всплеснула она руками. – Макс, ТВОЙ СЫН, в садике, его туда повела ТВОЯ ТЕЩА. Потому что ТВОЯ ЖЕНА полночи не спала и звонила в больницы и морги.

– Прости. Тут такая ситуация произошла…

– У тебя вечно что-то происходит. Даже слушать не хочу твои эти оправдания. Надоело уже!

– Да пацаны попали наши по-серьезному… – попытался объясниться он.

– Плевать я хотела на твоих пацанов. Там, где ваше карате, всегда будут проблемы. Твои пацаны ничего не умеют, кроме как влипать в неприятности и драться, – прикрикнула она. – А ты! Ты хуже всех, потому что ты их этому учишь!

– Ты мне дашь объясниться? – терпеливо выжидал он, пока она спустит пар.

– Я уже сто раз слышала твои объяснения. Они все примерно одинаковые: один дал в глаз другому – и надо было разобраться. Только сыну твоему я этого не могу объяснить. Он еще маленький. Я ему на вопрос «где папа?» должна, по-твоему, про тех, у которых возникли проблемы, рассказать?

– И что ты ему говоришь?