Словно в бреду, Васнецов отодвинул штору и медленно прошел в салон. На автомате он схватился за спинку ближайшего кресла, но тут же отдернул руку – она попала во что-то горячее и липкое. Сергей с ужасом посмотрел на трясущиеся пальцы – они были в крови. Почти не дыша, перевел взгляд на кресло. В этот же миг самолет накренился, меняя курс, и, повинуясь силам гравитации, под ноги второму пилоту грузно свалилось обезглавленное тело. Синхронно первому телу с двух кресел, располагающихся в центре салона, вывалилось еще два, завалив собой проход в хвостовую часть.

Странно, но вся эта картина не вызвала у пилота отторжения. Мозг словно отказывался верить в реальность увиденного. Страх накрыл Васнецова, лишь когда самолет медленно выровнялся и накренился на другой борт. Очевидно, потребовалась корректировка курса на эшелоне. Нет, рухнувшие в проход тела никуда не делись, а вот их головы от такого маневра тремя неровными мячиками перекатились слева направо, да так и замерли у правого борта. На Васнецова уставились чьи-то остекленевшие глаза, полные удивления. Казалось, оторванная, да-да, именно оторванная от тела голова покойника удивляется такой реакции пилота.

«Тебе разве не странно наблюдать меня тут, на полу, Васнецов? Отдельно от тела? Сережа, да что ты за человек-то такой? Может, все же наберешься храбрости и выяснишь, что тут произошло?» – вопрошала в воображении второго пилота усатая голова покойника.

Теоретически Васнецов должен был вернуться в кабину, запереться и доложить об увиденном командиру борта. Но он не стал этого делать. Пилот попросту оцепенел. Стоял на ватных ногах и тупо смотрел на всю эту странную картину на борту. И неясно, сколько времени он бы так стоял, если бы не этот странный звук в голове. Он доносился до сознания Сергея, словно из-под воды, медленно, но верно вытаскивая его на поверхность бытия. Через секунду звук стал более отчетливым. До него доносился чей-то голос. Женский голос.

Васнецов еще раз обвел салон взглядом, пытаясь локализовать источник звука, и понял, что доносится он из туалетной комнаты в голове самолета.

«Как же здорово, что не в хвосте», – подумал Сергей. Туда ему почему-то идти совсем не хотелось. Что-то ему подсказывало, что именно там он обнаружит… А что, собственно, он обнаружит в хвосте? Того, кто все это сделал? Кто вообще был способен на ТАКОЕ?

Ладно, этот вопрос Васнецов решил отложить на «сладенькое». Сейчас нужно разобраться с бормотанием, доносившимся из туалетной кабинки. Сергей вернулся за шторку. Голос тут звучал четче.

– Серега! – вновь послышался голос первого пилота. – Ты куда пропал? Что с клиентами?

Отвечать Васнецову не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Он уже разбирал отдельные слова из бормотания, доносившегося из-за прикрытой двери туалетной комнаты. Это была молитва. Одним резким движением он открыл дверь и обнаружил двух пропавших бортпроводниц. Слава богу, живы. Девушки сидели на полу тесной кабинки друг напротив друга, поджав ноги. Галина была без сознания. Хотя нет, глаза ее были открыты, вернее сказать, неестественно широко распахнуты, но смотрела она в одну точку. Ее пустой взгляд был направлен куда-то сквозь напарницу. Вторая бортпроводница, никак не отреагировав на появление Сергея в проходе, находилась почти в таком же состоянии с одной лишь разницей: нервно сжимая руки подруги, она истово молилась.

– Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй меня, грешную… – твердила она монотонным голосом, не умолкая ни на секунду. – Господи, Иисусе Христе, сыне Божий… – налицо было шоковое состояние девушки, а эта незамысловатая молитва, зацикленная до автоматизма, служила ее психике неким защитным механизмом.

Васнецов медленно присел на корточки и постарался привести девушек в чувство, но те и не думали обращать на него внимания. Сергей, как мог, привлекал к себе их внимание: брызгал водой в лицо, тряс их за плечи, даже дал Валентине легкую пощечину. Но все было тщетно. Васнецова для девушек в этой тесной кабинке не существовало, тут находились только они и их страх. Животный, на уровне помешательства страх. Валентина даже на пощечину не отреагировала, упорно повторяя одни и те же слова молитвы. Ее голова лишь слегка дернулась от легкого удара, словно Сергей бил не живого человека, а куклу, у которой зависла звуковая плата. Она даже молитву свою не прервала. Она сейчас была не здесь.

Так ничего и не добившись от бортпроводниц, Сергей решил вернуться в кабину и доложить о ситуации первому пилоту. Он поднялся, сделал шаг назад и аккуратно прикрыл дверь туалетной комнаты. На всякий случай запер ее. Не ровен час, девушки придут в себя и начнут истерить. Бегай потом по залитому кровью салону, успокаивай их… Пусть лучше тут побудут.

– Командир, тут творится что-то стран… – свою фразу Васнецов завершить не успел, слова попросту застряли у него в горле. Начав говорить еще у санузла, он сделал всего пару шагов до кабины и уперся глазами в стеклянный взгляд первого пилота. Тот по-прежнему сидел за штурвалом. Его руки висели вдоль туловища, а голова была развернута на сто восемьдесят градусов. Замершим своим взглядом он смотрел на вошедшего Васнецова. Сейчас первый пилот больше походил на удивленную сову из тех передач по National Geographic, что крутят по кабельному ТВ. С одной лишь оговоркой – для сов такое поведение было нормой, а вот живой человек так крутить головой не мог.

Странно, но Васнецову эта картина показалась забавной. Он на автомате издал глупый смешок и отшатнулся назад. Нет, крутилось в его голове, такого просто быть не может. Все, что тут творится, это лишь плод его воображения. Нет, даже не так – скорее всего, во время набора высоты случилась какая-то нештатная ситуация. Борт сейчас разгерметизирован, воспользоваться кислородными масками никто не успел. Ничего из того, что уже увидел Сергей, на самом деле не происходило. Салон не залит кровью, головы пассажиров не катаются по полу, стюардесс в туалете нет – они тоже сидят на своих местах без сознания. Борт летит заданным курсом на автопилоте, а все они спят. Просто спят. Все дело в гипоксии. Иного объяснения просто и быть не могло.

Убедив себя в такой версии происходящего, Васнецов сделал еще шаг назад, но тут же наткнулся на помеху. Вздрогнув, он резко обернулся и столкнулся взглядом с каким-то мужчиной.

«Ну, слава богу, – пронеслась в голове мысль, – хоть кто-то живой».

Мысль сменилась ужасом сразу же после того, как Сергей опустил взгляд с вымученного лица мужчины, тщетно хватавшего ртом воздух, на его живот. Откуда-то из-под его реберной дуги торчала окровавленная рука.

– Что за…

Сергей опять перевел взгляд на лицо пострадавшего, но на этот раз увидел сразу два взгляда. Из-за плеча грузного мужчины на Сергея смотрели те самые горящие красным глаза девушки. Ее бледное лицо не выражало никаких эмоций. Она просто смотрела на Сергея, выглядывая из-за плеча своей жертвы. Да-да, именно жертвы – это ее рука торчала из живота мужчины. Она надела его на себя, словно куклу и, несмотря на разницу в габаритах (а мужчина был раза в два крупнее ее самой), легко управлялась с его тушей.

– Вы не будете против, если мы тут постоим немного? – словно между делом, поинтересовалась девушка.

– З-зачем? – выдавил из себя бессмысленный вопрос Сергей.

– Хочу, чтобы мой знакомый был в первых рядах, когда все случится, – улыбнулась девушка, обнажив белоснежную клыкастую улыбку.

– Что случится?

– Вернись за штурвал, – ледяным тоном приказала девушка.

Противиться ее голосу Васнецов не мог. Полностью осознавая, что сейчас произойдет, он развернулся и уселся в кресло второго пилота.

– Бери на себя управление.

Васнецов отключил автопилот и взял штурвал в свои руки.

– Ты знаешь, что делать, – тем же ледяным тоном произнесла жуткая девушка.

Васнецов кивнул, словно в трансе, и отклонил штурвал от себя. Самолет тут же клюнул носом. Приборы показывали интенсивный набор скорости. Стрелка альтиметра бешено завертелась, символизируя своеобразный обратный отсчет.

Васнецову не было страшно. Васнецову не хотелось что-либо менять. Он четко зал, что погибнет через минуту. И четко знал, что хочет этого. Последнее, что он услышал в своей жизни, это истеричный визг приборов, сигнализирующий об опасности столкновения с землей, и не менее истеричный крик того грузного мужчины. В отличие от Сергея, этот человек полностью осознавал, что именно происходит. Последних слов девушки Сергей слышать не мог – их расслышал только тот, ради кого она все и затеяла. И на этот раз в ее голосе звучали не лед и металл – ее голос был полон ненависти и торжества:

– Вот так они погибли, сука!

Глава 2

Сапог вызвал к себе на ковер внезапно. Вилкина уже заканчивала разгребать свои «авгиевы конюшни», битком набитые делами, протоколами допросов подозреваемых, опросами свидетелей и прочей текучкой, из которой, собственно, и состояла работа следователя.

Не успела Катерина вернуться на службу после вынужденного «простоя», связанного с ее пребыванием в госпитале, как на нее навесили все, что только можно было навесить на рядового следака. После провального для Вилкиной дела о маньяке, оставлявшем клейма на своих жертвах, ее карьера откатилась в самое начало. Ее понизили до помощника следователя, что сулило девушке еще несколько лет рутины и прозябания на дне карьерной лестницы. Еще вчера перспективная и амбициозная капитан Вилкина рассчитывала на повышение и перевод в Следственный комитет РФ. А уже сегодня – такое фиаско… Расчет руководства был простым – повторно этот «путь воина» ни один человек в здравом уме пройти не захочет. Однако в случае Катерины Вилкиной руководство явно просчиталось. Девушка приняла наказание безропотно, поскольку понимала правила игры.

Вливаться в работу с нуля было непросто, поначалу Катерине приходилось даже ночевать в отделе. И это если не брать в расчет стандартные три суточных дежурства в месяц. Вилкина понимала, что все эти мучения – не что иное, как часть ее наказания, попытка выжить ее из органов. И именно это понимание ситуации позволило ей проявить недюжинное упорство и продолжить работать в органах.

Бунтовать было бессмысленно, а потому Катерине пришлось подойти к этому периоду жизни с философских позиций. Кстати, крылатая фраза царя Соломона, по легенде выгравированная на одной из сторон его перстня, о том, что, мол, «и это пройдет», для Вилкиной сработала на все сто процентов. Уже через пару недель такого цейтнота Катерина втянулась в процесс, а спустя месяц вполне подстроилась и под новые реалии своей трудовой деятельности. Правда, для этого ей пришлось исключить из своего распорядка дня пару приемов пищи и забыть такие понятия, как «нормальный сон» и «личная жизнь». Первый пункт любой девушке только на руку – не будет проблем с лишним весом, а с остальными у Вилкиной и так был голяк. Адекватной личной жизни у Катерины не водилось со студенческой скамьи, а нормальный сон светил лишь в случае введения в общий наркоз. Все остальное время Катерину преследовали кошмары родом из ее отрочества.

Разумеется, такие лишения не прошли даром – Вилкина в кратчайшие сроки смогла влиться в нелегкий производственный процесс, а вместе с этим умудрилась и «угля» стране дать, то есть выполнить прогноз по направлению дел в суд – своеобразный план для следователей.

– Зараза, – вполголоса выругалась Катерина, положив трубку внутренней связи, – меня уже час как не должно быть на рабочем месте. С чего он вообще взял, что может… Хотя…

Девушка вдруг осеклась. Это же Сапогов, что с него взять? Он всегда был самодуром, и Катерина уже давно привыкла и к такому с собой обращению, и к своей незавидной участи. Или не привыкла? Если нет, привыкнуть все же стоило бы, поскольку иного пути сделать мир чище Катерина пока не знала.