Пленница ледяного герцога (страница 10)
– Та боль, которую ты причинил моей женщине, вернется к тебе в трехкратном размере. Ты же пресветлый, не человек, ты гораздо сильнее – сможешь оценить собственное воздействие. Я разрешаю тебе долететь до виллы и запереться, чтобы не позориться перед свидетелями.
– Ты, ты.. – Кассиэль все же решил удержать все эпитеты при себе.
Даже мне, которая наблюдала его во всей красе, стало нехорошо.
– Благодари первых, что я поверил, что ты не старался специально причинить ей вред.
Кассиэль и Самуэль еще стояли на террасе, когда герцог взял меня за руку и повел в дом.
– Почему ты так дрожишь? – спросил он. Я забрал себе все болевые ощущения. Они не должны тебя беспокоить.
– Мои камни не достигли цели. Я потерпела поражение. Моя судьба… Ты только что подтвердил, что мне отсюда не выбраться.
Азазель наклонился ко мне вплотную. Руки легли мне на плечи, в то время, как я безуспешно пыталась уклониться. В его намерениях можно было не сомневаться.
Глава 20. Светлый поцелуй
– Почему ты дрожишь? – повторил он.
Как будто неясно. Его руки гладили мои плечи, медленно скользили по лопаткам… Наверное, в поисках невидимых крыльев. Азазель большую часть времени держал свои убранными. Я старалась переключиться на что-то другое, чтобы отвлечься от этой манящей и неожиданной нежности.
Он зарылся лицом в мои волосы. Еще чуть-чуть, и я смогу себе представить, что он заблудившийся в пустыне путник, который на последнем рывке вышел к роднику с ключевой водой. От его отчаянной жажды кружилась голова. Я теряла себя, растворяясь в его желании.
Когда он успел так соскучиться, если вылетел отсюда всего несколько часов назад? Почему его митра не жалит меня: я вообще ее не чувствую… Вопросы стремительно унесло прочь волной тепла. Его пальцы перебирали пряди волос на затылке. Легкие касания успокаивали.
Я потянулась к нему. Исключительно, чтобы удобнее держать равновесие. Но вместо того, чтобы опереться, прошлась по его груди открытой ладонью. Мужественный рельеф притягивал. Хотелось гладить, изучать. Запустить руку правее, потом вернуться к центру и неотвратимо сползать вниз.
Я поймала себя в тот момент, когда гладила его живот. Ни малейшего намека на жирок. Такие же тугие мышцы, как и на груди. Напряженные. Можно различить каждый кубик. Найти указательным пальцем впадину пупка. Тонкая рубашка на нем не гасила мой исследовательский порыв. Пресветлые устроены совсем как люди…
Меня спасало то, что я услышала собственный жалобный стон. Протяжный, но откровенно зовущий. Замерла, а герцог разочарованно вздохнул в ответ. Все это время он не шевелился, перестал меня касаться, – чтобы не спугнуть? – упирался одной рукой о стену.
Какой позор! Я гладила его, кажется, без всякого внушения и издавала эти стыдные звуки. С собственным женихом, пускай и бывшим, ничего такого себе не позволяла. Иначе бы запомнила.
– Что это все значит? – более глупый вопрос сложно придумать, но я действительно не понимала, что со мной.
– Не знаю. Но оно настоящее, – признался Азазель. – У меня есть правило. Делать только то, что честно. Нельзя жить против истины. Каждый день надо отвечать на вопрос: был ли ты честен. Когда я задаю его себе после твоего появления, то единственный честный ответ – то, что хорошо для меня, находится рядом с тобой. Без тебя я буду притворяться Азазелем и перестану им быть.
– Люди так не рассуждают. Мне никогда не понять ход твоих мыслей. А без этого вообще ничего быть не может, – заново попыталась объяснить я. – В моем мире мы постепенно отказываемся от договорных браков и создаем союзы на основе общих интересов, взглядов, примерно схожего положения.
Нет, кто бы говорил! Представитель расы, которая тянет человеческую энергию и крадет эмоции, потому что своих не хватает.– Странно. Я слышал другое – что люди крайне импульсивны. Физическое желание и потребность размножаться скрывают за божьим промыслом, за любовью. Это что-то вроде митры, как я понимаю, и ее присутствие разрешает оправдать любой блуд.
– Я не обираюсь с тобой размножаться. И выдумывать что-то – тоже. Единственный раз, когда я поверила в любовь, окончился тем, что я проснулась рядом с чужим человеком и сбежала от него. Так что я против иллюзий, в каком бы мире, они со мной не случались. Я не верю во внезапный всплеск чувств у такого, как ты. И в то, что я сейчас тебя желала, тоже не верю. Это очередной морок, на который вы мастера.
Я не ожидала, что Азазель отреагирует так спокойно. Он склонил голову набок. Не возражал, не иронизировал. Просто смотрел. И от этого взгляда тепло продолжало предательски расползаться по телу. Мне хотелось ответить ему тем же. Не скрываясь, глядеть в пронзительные глаза. Любоваться разлетом бровей, рисунком губ. Как же меня заносит.
– Не бойся. Иногда ты будешь читать мои мысли. Особенно, если я начну терять контроль, как в случае с Кассиэлем. Настроение вообще перестанет быть для тебя тайной. Что касается желания и других сильных эмоций, согласен, это вначале сложно. Со временем ты научишься переключаться между своими и моими.
Чего-чего, а мне точно было не до смеха. На Мидиусе я привыкла быть эмпатом. Причем откликалась на беду не только людей, но и животных. Из нашей конюшни как-то пропала лошадь и я нашла ее в зарослях колючих кустарников и даже определила, что днем ее напугал медведь. Но то лошадь, а здесь целый принцепс.
– Почему это так? Из-за того злосчастного прикосновения после танца с саблями? Когда ты поймал меня и заставил с тобой обниматься.
Азазелю мои слова не понравились. Он поджал губы, но ограничился тем, что дал пояснение:
– Я открыл тебе сердце. Для моей расы это трудно осуществимо. Если происходит, то раз в жизни. Чтобы было понятнее, демоны в таких случаях передают его избраннице целиком… Мол, дорогая, держи кусок мяса. Это грязно, неэстетично. Сыновья и дочери Древа решаются на то, чтобы разделить весь мир, который внутри…
Меня так и подмывало съязвить, что я не просила о таком щедром и во всех смыслах чистом даре. Но иногда я бываю осмотрительной. Да и обижать его после того, как он примчался отбивать меня у Кассиэля – ладно, момент неподходящий.
– Давай я покажу, что пресветлые делают вместо поцелуев? – ни с того ни с сего предложил он.
Азазель стоял слишком близкоо. После того, как я отпрянула, он вновь приблизился и сейчас нависал надо мной. Белые крылья раскинулись, заслоняя собой облака в небе.
– Давай в следующий раз. Я не настолько любопытна.
– Дай свою ладонь, пожалуйста. Мы соединим руки. Для твоего народа в этом жесте нет ничего интимного. А мне поможет успокоиться и завершить брошенные на середине дела.
Мы так мало знакомы, а он уже разобрался, как правильно задевать мое чувства. Тревога внутри не смолкала. И все равно я нехотя протянула ему ладонь.
…Принять, а затем подчинить. Это чьи сейчас были мысли? Я обняла его свободной рукой и, закрыв глаза, прижалась щекой к его шее.Сначала по телу прошла судорога от того, что его накрыло ледяным коконом. Потом эту корочку льда растопил жар. Теперь колотило уже от него. Чуждая сила бушевала вокруг. Герцог всего лишь держал мою руку в своей. Но меня он либо раздавит, либо…
И, конечно, это оказалось слишком сильно, потому что я опять отключилась.В этот момент все куда-то сгинуло. Остался лишь мир под нашими ногами, много-много свободного пространства над нами и радость Азазеля, на которую я самозабвенно отвечала. Все нервные окончания трепетали разом. Воздуха в легких стало много. Если я выдохну его махом, то взлечу без помощи сандалей.
Глава 21. Цепи и камни
– Госпоже срочно нужно предстать перед Древом вместе с господином. Вы хоть знаете, в каком мире мы живем? – сокрушался рядом знакомый голос.
На этот раз крыс выбрал ярко-голубой халат, подпоясанный кушаком из блестящего материала. В нем он был похож на райскую птаху. Точнее, на ее чучело, до которого добралась моль.
– Эххмм… Ой.
Да, стоит мне помиловаться с Азазелем, – и я не то, что забываю единый язык, но не могу складывать слоги на любом из существующих наречий. Тем не менее, со второй попытки получилось:
– Какой такой мир… У вас аквариум в миниатюре: каждый норовит сожрать того, кто послабее.
– Я имел в виду, что это снимет много проблем разом. У господина война на носу. Перевертыши подступают все ближе. А вы маленькая и слабая. И даже для любви не годитесь. Беспокойство с вас одно.
Жаль, что не дотянуться даже до сандалии с крылышками. И подушку поднять не в состоянии. Но Самуэль же один из них… Он прекрасно улавливал мое настроение. А еще он единственный, кто звучал у меня в мыслях.
– Леди, не нужно злиться на старика. Хорошо, что до господина наконец дошло, что визит к корням откладывать нельзя. Вместе отправитесь уже завтра. Сегодня подберем вам подходящие камни. А ближе к ночи вернется принцепс. Прорепетируете танцы для предстоящего бала.
Выдавила из себя кривую ухмылку. О чем это он? Опять все силы уйдут на то, чтобы подняться. Еще день буду приходить в себя. О, первая богиня, в кого же я превратилась за несколько недель на этой вилле? А ведь меня не могли сбить с цели два дядюшки и одна тетушка, даже когда они объединяли усилия. Бездна с этим балом. Камни – вот мой шанс на побег. Только с чего бы герцогу дарить мне такую возможность…
– Я попробую, – твердо заявила я, но Самуэль пресек мою попытку подняться.
– Сначала отварчику хлебнете. Как глаза обратно заблестят, так и пойдем.
Когда я готовилась к тому, чтобы попасть к ним в сенат, то не только продумывала, куда спрятать одежду, чтобы не напугать родственников до полусмерти, но и смешивала самые несочетаемые ингредиенты.Позволила ему напоить себя подозрительным дымящимся взваром, который пах горелыми шишками и хлебом. Хотя напиток и дымился, горячим он не был. Случалось вливать в себя и куда более мерзкие коктейли.
Это помогло сделать так, чтобы хитрая система безопасности пресветлых не увидела разницы между мной и воздухом. Пару травок я так и не идентифицировала – я нашла их в шкатулке Анри.
Пока жидкость подозрительно долго булькала внутри, я не утерпела и потребовала подробностей. Расчет на то, что Самуэль не поскупится на разъяснения, оправдался тут же.
– Не пойду я к Древу, зачем оно мне? Это ваша святыня, я здесь чужачка.
– Разве Азазель не объяснил сам? – очень натурально изумился старик.
Понимать, что тебя ждет – уже половина успеха. Бал интересовал меня гораздо меньше. Не планировала задерживаться здесь так надолго и вся обратилась в слух.
– Если Древо подтвердит выбор Азазеля, то его митра, да и вся его сила разом, перестанет оказывать на вас парализующее действие.
– Браво! То есть я не буду падать в обмороки, когда ему в очередной раз захочется ко мне прислониться.
Крысюк кивнул. Его блеклые серые глаза сохраняли мерцание, несмотря на возраст. Ничто в прислужнике герцога не указывало на то, что терпение и такт относились к числу его добродетелей. И он тут же ляпнул очередную гадость.
– Ну, положим, ему много чего захочется. Сейчас его желания привели бы к вашей гибели. Но с благословением Древа…
Я подпрыгнула на кровати. Запихнула ноги в волшебную обувь, без которой в этом распрекрасном доме так легко свернуть себе шею.
– Я здесь, чтобы освободить свой мир от таких, как вы, и не собираюсь стать десертом для главного тирана. Ясно тебе?
– Не смею вам возражать прекрасная мон.. леди. Под сенью ветвей, которым ведомо прошлое и будущее, вы услышите свое сердце. Если моему лорду не будет там места, значит, перворожденный погибнет. Но таков конец любого, даже бессмертного. И он будет за вас биться.
Желание продолжать этот спор резко пропало. С чего он взял, что Азазель настолько ко мне привязался? И с какой стати меня должна заботить его судьба! Чем слабее пресветлое воинство, тем больше людей смогут свободно дышать. И тем могущественнее станет Бездна…
Кому принадлежала эта мысль? Я уставилась на Самуэля, но тот, не обращая на меня внимания, перебирал содержимое двух шкатулок на столе.