– Давайте будем откровенны друг с другом, – промурлыкал он. – Если этот фиолетовый сухарь вас утомил – ну, что он может дать юной горячей девушке? – я помогу вам. Разомкнуть связь между вами еще можно. Его и вас пока удерживает лишь прихоть Азазеля.

– Я не ощущаю никакого дискомфорта, но благодарю за заботу.

– Теперь он приготовился воздействовать. Фелиция, беги! – Самуэль зазвенел у меня в голове так громко, что я сама едва не заорала.

Я полетела вниз, уже не разбирая, кто из нас визжит громче – я или старый крыс.Легко ему говорить. Не обращая внимания на сенатора, я выскочила на террасу, но как раз в этом месте она примыкала не к двери, а к балконам слева. Земли под ногами не оказалась.

Глава 18. Зеленый и Фиолетовый

Свободный полет тут же прекратила моя необыкновенная обувь. Пару метров вниз она тормозила. Затем последовал толчок, из-за которого я потеряла равновесие и перевернулась головой вниз. Сандалии на ногах дружелюбно верещали и часто-часто перебирали крылышками.

Я насчитала по пять штук с каждой стороны. Не более десяти сантиметров длиной. Впрочем, за точность глазомера не поручилась бы. В это же время собирала в охапку подол, раскрывшийся вокруг, как шикарный лиловый бутон. Его стоило бы поднять повыше, зажать между коленями. Сохранять достоинство, пожалуй, уже поздно. Кассиэль с Самуэлем к этому моменту успели оценить нижнее белье (не такое уж и скромное) и все остальное.

Оба спикировали ко мне вниз. Крыс со своими короткими серыми крыльями передвигался толчками. Кассиэль, разумеется, парил, как у себя дома. Я не видела его лица, но хорошо представляла снисходительную усмешку.

– Слабость не может быть постыдной сама по себе, – часто приговаривал дядюшка Даниэль, после гражданской войны хромой на одну ногу. – Непростительной бывает разве что глупость.

По-моему, я опозорилась по обоим пунктам сразу. Светлые подтянули меня за руки, придав правильное положение. Отбуксовали наверх. Привыкла считать себя крупной – из-за внушительного роста веса во мне набралось более трех с половиной пудов – но мои спасители тянули без усилий.

Я позволила водрузить себя на террасу. В голове шумело. Осознание, что я чуть не улетела в пропасть, накатывало постепенно. Что там вообще внизу? Зуб не попадал на зуб, а по спине били холоднючие разряды. Что ж, не сомневалась, что Азазель явится с минуты на минуту.

– Не увидел бы тебя своими глазами, не поверил бы. Ты все ещё жив, старик. И как в тебе митра держится.

Я откинулась на перила, которые на этой террасе доходили мне до середины плеч и постаралась отдышаться. Воздух вокруг колебался. Казалось, что протяни я руку и смогу, как тогда с камнем, посмотреть, чем занят герцог.

– Упрямства во мне больше, чем в тебе даров от Древа. Благодать заканчивается, а характер остается, – бормотал Самуэль.

Он старался оттеснить Кассиэля к входу в дом, но силы не равны.

– Наверное, такова была прихоть Азазеля, оставить себе кого-то из тех, с кем вместе начинал первую эпоху, – предположил Зеленый. – Не позавидуешь тебе. Влачить столь жалкое существование.

С этими словами Кассиэль грубо оттолкнул крыса. Того отбросило на метр. Как старик ни трепыхался, невидимый барьер мешал ему обратно приблизиться к сенатору. И тот пошел на меня, распахнув за спиной массивные крылья.

– Какая шустрая. Если ты умрешь по моей вине, то Азазель не пощадит ни меня, ни мою семью. Зеленых и так немного. Всего несколько сотен. Мы сделаем иначе. Ты не сопротивляясь, последуешь за мной. Для принцесса придумаем подходящее оправдание.

Острый выступ больно вонзится в спину из-за того, что я слишком сильно дернулась назад. Азазель, конечно, не поверит этому извергу.

– А Самуэля пора отправить туда, где его заждались, – пропел Кассиэль достаточно тихо, но нисколько не таясь.

Он атаковал сразу. К этой боли невозможно было быть готовой, резко обожгло кожу. Причем не в одном месте, а сразу везде. Как будто пресветлый содрал с меня очень тонкий слой.

– Захудалая планета. Средненькие даже по меркам ваших магически одаренных способности. Зато сколько упорства, азарта, амбиций. Ммм, ты хороша не только внешне, маленькая леди.

Кассиэль наслаждался моей беспомощностью. Губами он почти коснулся уха:Он положил одну руку на ключицу, вторую под грудь. Я утратила способность двигаться. Вместо того, чтобы онеметь от страха, перепрыгивала с мысли на мысль. Почему я настолько ничтожна, что не могу вцепиться пальцами ему в глаза…

– Теперь обойдемся без боли. Я вторгаюсь в твой разум. Рассказывают, что это даже приятно…

Одно долгое мгновение ничего не происходило. Я различала противное жужжание, как будто в голове завелся комар. Болевые ощущения, Кассиэль не соврал, отсутствовали. Обиднее всего сознавать, что через пару секунд от меня как от личности ничего не останется.

Как я рада, что в голове слышу именно его.– У него не получилось! – это снова раскричался Самуэль. – Ты не поддаешься прямому манипулированию. Вот так удача.

– Ого, ты действительно ненавидишь нас. Я то считал, что тебя заставили демоны. Каково же тебе с Азазелем? Ну, ничего. Когда я получу разрешение перевести тебя к себе в застенки, ты возненавидишь все живое. И мертвое тоже. Я постараюсь, чтобы сильные эмоции длились и длились.

Я старалась не дышать. Раз у меня получилось неизвестно что и неизвестно как, то не растерять бы это неведомое преимущество. Самуэль наконец сообразил, что мне нужны инструкции:

– Соглашайся на его слова. Кивай или поддакивай. Закати глаз. Расслабь лицо. Нет, нет. Никаких гримас! Тебе совершенно спокойно рядом с ним.

Я старалась за ним успевать, а сама недоумевала: почему я выполняла приказы герцога, а ментальный диктат Кассиэля меня миновал.

– Тебе хорошо со мной, крошка? Куда мы сейчас пойдем?

«В Ад, – хотелось крикнуть мне. – Давай я покажу тебе дорогу. Найду хоть с закрытыми глазами, чтобы там ты превратился из сосульки в обычного слизня. Прожаренного». Вместо этого я старательно кивала. Откуда я знаю, куда там он меня мысленно зовет?

Невидимая сила оторвала от меня Кассиэля и швырнула его в сторону. Я увидела герцога – точнее, мужчину, похожего на Азазеля. Его лицо превратилось в глыбу серого гранита. Глаза почернели, из пальцев, потрескивая, вылетали коротенькие молнии. Не сомневалась, что он сдерживался, чтобы не зарядить в своего гостя увесистым разрядом.

– Вспоминай свои лучшие минуты у Древа, брат. Потому что наступила твоя последняя.

– Я при исполнении, – внезапно тонким голосом заскулил Кассиэль. – Вот ордер на дознание. Вот разрешение на доступ в дом. Вот приказ сената доставить девушку. Я не при чем, Азазель. Пощади! Мой дом всегда служил тебе и Древу.

Глава 19. Расправа

Я наблюдала, как Азазель боролся с эмоциями. Внушительное зрелище. Между собой столкнулись необходимость верить собственным глазам и холодная логика, отличительная черта их расы.

При этом, не представляю, что бы это значило, но я ощущала его сокрушительную ярость, почти как свою. И противостоял ей не просто разум, а вполне конкретная мотивация. Необходимость просчитывать дальнейшее развитие событий… чтобы не навредить мне.

С каких пор я стала читать его мысли? Как он там выражался – их верхний слой. Сейчас Азазель не убивал Кассиэля не потому, что они как минимум были единомышленниками, вместе воевали против демонов и много что еще… Он опасался, что такой шаг в сенате будет расценен как доказательство, что принцепс потерял самостоятельность и зависим от чужачки, вторгнувшейся в их мир.

Так-так. Не желал развязывать войну с собственными братьями, но и отдавать меня им не собирался. Рассчитывал договориться, значит. По всему следовало, что он намерен сделать мое пребывание в Чертогах длительным и приятным.

Ко мне возвращались силы, и появилась шальная мысль снова опробовать сандалии. Осмотреть окрестности. Понятно, что никакого портала на Мидиус я не найду, но хотя бы буду знать, что вокруг. Куда бежать, когда очередной гость Азазеля с нежной улыбкой соберется меня потрошить.

Кажется, Азазель заметил мое присутствие в своей голове, а, может, опять залез в мою. Нашел меня глазами и грозно сдвинул брови. Хорошо, не буду гулять по воздуху. Не больно-то и хотелось.

Самуэль помог подняться Кассиэлю, с которым герцог соизволил продолжить беседу.

– Вижу, между мной и остальным сенатом произошло недопонимание. Оставь все бумаги. Обязательно с ними ознакомлюсь, – пока герцог говорил, глава Зеленых все еще боялся свободно дышать. – Разумеется, я возмущен, что вы принимаете подобные резолюции за моей спиной. Исключив для меня возможность объясниться. По правилам, вы должны были выразить недоверие, отстранить от дел и только затем самоуправствовать.

– Но, принцепс, часть должностей носит несменяемый характер. Мы забеспокоились, когда стали доходить слухи… Совершенно дикие. И вот я лично убедился, что они имели под собой основание.

Кассиэль понемногу приходил в себя. Он стряхивал с белоснежного наряда невидимую пыль. Кстати, я только что поняла, почему у них настолько чистые подошвы – они же не ступают по земле.

– На то, что я вступил с человеческой женщиной в ближнюю связь, указывало множество косвенных признаков. И вы все равно посмели покуситься на нее. Ты сканировал ее ауру, то есть подтвердил, что она моя избранница. И вместо того, чтобы отпустить и извиниться, напал, использовал ментальный взлом.

По-моему, Кассиэлю расслабляться было рано, потому что герцог еще не закончил:

– Если ты забыл, сенатор, мы применяем такие методы только во время войны. Под исключение попадают преступники, либо те, кто в состоянии пролить свет на происшествие чрезвычайной важности. И оба последних пункта – при условии, что одобрение подписал принцепс. Что за бардак у нас происходит?

Мне, конечно, все это было интересно. Но за эти недели я так устала от этого мира и от его обитателей. Между бровями Азазеля наметился залом. Он хмурился все больше; зато к нему вернулась привычная смуглость.

– Но, принцепс, – сенатор повторялся, все меньше заботясь о красоте слога. – Ее провинность чрезвычайно серьезна. Сенат вверил мне доставить девушку для дальнейшего разбирательства – с вашим участием, разумеется. Она кинулась бежать, выбросилась из дома. Я сделал вывод, что ей есть, что скрывать. И не ошибся! Обнаружил затертые следы демонической воли. На первый взгляд, она действовала сама, но вот глубже нашелся алый слой. Так что все это устроили в Бездне. Без взлома мы бы этого не добились. Ее необходимо тщательно исследовать.

Я замерла. Ничего подобного этот садист мне не говорил. Он лишь расписывал, какими ужасными будут мои муки.

– Ты взял отпечаток? – спокойно поинтересовался герцог. – Я тоже хочу это увидеть. Однако Фелиция останется здесь. Связь между нами углубляется. На днях мы вместе преклоним колена под Древом. Прискорбно, что светлые воины все больше забывают, что такое истинное единение. Немного терпения, еще несколько дней, и я сам отвечу на любые вопросы, связанные с ее прошлым. Судьба девушки решена.

Час от часу не легче. А если я возражаю? Я не готова сливаться с герцогом ни в каком единении. Если бы я могла надеяться хоть на какое-то снисхождение, то сама бы побежала вслед за Кассиэлем. Но, очевидно, что для сенаторов человеческая жизнь имеет ценности не больше, чем сухая ветка. Ее можно использовать, чтобы согреться, – или наступить и не заметить.

– Отправляйся к Эйнджилу, Ариэль и Лорату. Передай им мои слова. Однако этот вечер и ночь ты проведешь в соответствии с тяжестью собственных поступков.

– О чем ты, Азазель? – благородная бледность на лице сенатора уступала место лихорадочному румянцу.