– Приветствую, Владетельная, – дойдя до середины зала, я остановилась перед женщиной, чье тело едва прикрывали ленты из тонкой, газовой ткани. Если бы не ворох украшений, множество золотых подвесок на груди и пояс с изумрудами, с которого свисали цепочки, можно было бы подумать, что она вовсе и не удосужилась переодеться со сна. Только волосы, черные как ночь и гладкие, лежали локон к локону, струясь водопадом. Такого результата за пять минут не добиться.

Княгиня не ответила на мое приветствие, и я медленно поднялась из книксена, не намереваясь стоять в поклоне, ожидая, когда ко мне снизойдут.

– Я не позволяла тебе подняться, – мягким голосом пропела владетельная, не повернув в мою сторону головы. Женщины, едва ли более одетые, чем их госпожа, недовольно зашумели.

– Она необучена, госпожа. Что взять с нахалки, тайком проникнувшей в покои нашего князя, – заискивающе произнесла одна из дев.

– Она даже не знает, как полагается одеваться во дворце. Что это на тебе такое? – другая девушка с круглым, как луна, лицом, плавно поднялась со своей подушки и обошла меня кругом. – Даже волосы не в порядке, словно вылезла из какой-то подворотни.

Мне показалось, что еще немного, и меня начнут дергать за пряди. Только терпеть или позволять подобного я не была намерена.

– Этот кафтан пожалован мне господином, – чувствуя себя окруженной шакалами, мелкими, но сильными своей стаей, спокойно отозвалась я.

Убить меня они не решаться, а вот подпортить лицо вполне могут. Пока, насколько я поняла, мой статус весьма условный. Вторая ночь, если такая случится, должна будет показать, насколько я ценна для Клинка. Большая разница быть развлечением на одну ночь или стать постоянной фавориткой у мужчины, не имеющей таковой за все время своего правления. И испорченное лицо вполне может стать решающим в этом уравнении.

– Не слишком, видно, щедр наш господин к тебе, раз только и позволил взять, что кафтан со своего плеча.

– Но, кажется мне, я единственная, у кого есть подобный, – наугад кинула я. И тут же выдохнула с облегчением, видя, как кривятся лица присутствующих. Удар попал в цель. Оставалось надеяться, что одного этого наряда хватит. Чтобы сберечь мое здоровье сегодня.

– С чего ты решила, что можешь служить самому князю? С ним общаются самые благородные и образованные девушки страны. Ты уж точно ему не пара.

– Так это не я решала. Владетельный сам предложил мне остаться в его покоях, – мой тихий ответ разлетелся по всему залу. Я понимала, что сама провоцирую недовольство, но ничего не могла с собой поделать. Защищаться – это едва ли не первое, чему меня научило обучение в Капелле древней крови. Женщины, даже маленькие, везде одинаковы. Пока положение не определено, каждая будет пытаться утвердиться на самом высоком месте.

И для этого подойдут любые средства.

**

Владетельная медленно приподнялась, прямее сев на своих подушках и глядя на меня уже иначе, с интересом. И это было куда хуже, чем ее злость. Мне вовсе не улыбалось быть объектом ее столь пристального внимания.

– А ты не так проста, да?

– Что вы, – склонив голову и отступив на шаг, со всем возможным смирением, произнесла, из-под ресниц рассматривая эту женщину, – мне просто повезло.

– Повезло? Оказаться в покоях Зейфара… – княгиня стала медленно подниматься, явно намереваясь подойти ближе, как дверь вдруг распахнулась.

– Вот ты где! – голос Гуветт был последним, что я хотела бы услышать сейчас, но слова пролились бальзамом на сердце. Кажется, везение меня все же не оставило.– Я ищу тебя по всему дворцу, а ты тут прохлаждаешься в приятной компании?

– Гуветт? Что тебе здесь нужно? Ты словно не знаешь, где меня искать, – высокомерно уронила княгиня, но не одернула няньку за неуважительное обращение. Только я чувствовала, что слова были обращены вовсе не к этой тонкой, увешанной украшениями и облаченной властью, женщине. Потому против всех правил этикета, развернулась к няньке.

– Где ваши покои, я, конечно, знаю, – улыбнулась одними губами нянька, прежде чем посмотреть на меня. – Я искала Эвену. Владетельный требует ее к себе, а она еще и не думает начинать готовиться. Позор мне за такое.

Все это было сказано с таким смирением, что я даже поверила на мгновение в раскаяние старухи, но только на миг. В черных глазах не было и намека на сожаление. Они блестели едва сдерживаемым гневом.

Несколько мгновений мы играли в гляделки, а потом, еще раз изобразив улыбку, эта притворщица повернулась к госпоже, склонив голову:

– Простите мою грубость, но я должна забрать девушку и проследить за тем, чтобы все было готово, как полагается. Таков приказ князя.

– Конечно, – с шипением выплюнула слова Эмнариса, падая обратно на подушки. И добавила с неприкрытым ядом в голосе. – Раз таков приказ…

Гуветт ухватила меня за руку и, крепко сжав, почти до синяков, потянула прочь из покоев. Мы едва не бежали, словно за нами кто-то гонится. Только у самых дверей выделенных мне комнат старуха остановилась и, оглянувшись по сторонам, зло прошипела:

– С ума сошла? Смерти хочешь?

– И что же мне было делать? – я не стала притворяться, будто не понимаю о чем речь. – Передать владетельной, что не могу к ней явиться, поскольку опасаюсь за собственную жизнь? Помнится, у меня нет такой власти, чтобы отказывать в высочайшем приглашении на аудиенцию.

– Опять огрызаешься? Или, может, ты надеешься занять ее место? Ты просто наложница, которой невероятно повезло. Один раз. И мне еще предстоит выяснить, чья это оплошность.

– Два, – проговорила я и не смогла сдержать улыбку. Стоило бы, но очень уж меня нервировало все происходящее.

– Что? – Гуветт слега опешила от моих слов и даже чуть отступила, словно я ударила ее.

– Повезло мне, говорю, не один, а два раза. Считая сегодняшний.

Это было только предположение, основанное на том, что Гуветт побоится врать княгине. Несмотря на власть самой старухи, княгиня была все же выше по статусу, занимая место Владетельного во время его отсутствия.

И расчет опять оказался верным: лицо няньки исказилось.

– Иди, готовься к вечеру. Поговорим утром, когда будет окончательно ясно, какие на тебя планы у господина.

– Благодарю, мудрая, – с поклоном попрощалась как можно вежливее, понимая, что утром мы уже не увидимся. По крайней мере, я рассчитывала сделать все, чтобы так оно и было. Время утекало.

А затем набежали служанки, явно попавшие под гнев Гуветт. Меня опять пытались искупать, но наткнувшись на устойчивый протест, все же позволили вымыться. А потом чесали волосы, слоями наматывали жемчуг на шею и тянули, тянули в разные стороны, доводя почти до бешенства.

К моменту, когда все было, по их мнению, готово и прилично, я уже едва держалась и с трудом чувствовала собственное тело. Ничего удивительного, что у Владетельного столько лет не было фаворитки: подобные сборы были хуже наказаний в Капелле. Никакая власть или внимание мужчины не стоили таких ежевечерних мучений. Даже если учитывать, что Клинок часть времени проводил за пределами города. Нет, на такое добровольно я бы точно не согласилась.

Фариса явилась с темнотой, когда я уже устала сидеть в одной позе, боясь неловким движением испортить наряд или прическу и вызвать новый поток украшательств меня. Придирчиво осмотрев меня с ног до головы, поправив какую-то складку, женщина только кивнула. Я же с завистью отметила ее строгое, пусть и из дорогой ткани, но все же простое платье. Кажется, только мне полагалось походить на весеннее дерево, гнущееся под весом лент и украшений.

– Идемте,– строго, но с уважением, какого и в помине не было со стороны Гуветт, велела женщина, помогая мне подняться с края постели, где я ее ждала.

Я почему-то думала, что неприятные разговоры на сегодня уже закончились, но видно мое появление в Мозаичном дворце все же подняло нешуточную волну. Стоило нам отойти подальше от покоев, как по знаку старшей служанки девушки отстали, оставив нас в относительном одиночестве. И только тогда Фариса продолжила:

– Не думайте, что ваше появление здесь так и останется тайной. Пусть мне пока не удалось узнать, кто вы и откуда, и с чьей помощью все же проникли во дворец… но я узнаю. И не позволю навредить князю ни единым способом.

– Князю, но не княгине? – поинтересовалась я и тут же прикусила язык. Не хватало, чтобы меня подозревали в покушении на Эмнарису.

Фариса на мгновение остановилась, внимательно посмотрев на меня умными глазами.

– Очень не советую с ней связываться, какие бы цели вы ни ставили. Вам не тягаться с ее силой.

– И не планировала, но не удивлюсь, если она не думает в таком ключе в мой адрес, – пожала я плечами. Словно меня уже не проверили с десяток раз на намерение навредить князю. Да при первом же подозрении, я бы уже, завернутая в белую ткань, была скинута с зубчатой стены города прямо в залив.

– Она не посмеет. По крайней мере, не сейчас, когда к вам приковано столько внимания, – без уверенности в голосе проговорила придворная, ничуть меня не убедив. Не сдержавшись, я фыркнула себе под нос.

Но, кажется, слишком громко, потому как Фариса это услышала.

– Ваша еда и все, что приносят в покои, проверяется. Но за общим столом или в учебном классе гарема… будьте осторожны. Вы достаточно умны, как я погляжу. Так что просто не делайте глупостей. Наподобие той, что произошла сегодня. Кто вас просил спорить с ней? Или вы думали, что она не потребует вас, чтобы посмотреть, кому досталось внимание князя вместо нее?

– У меня не было выбора, – в который раз произнесла безразлично. Их внутренние дрязги – не мое дело.

– И все же будьте сдержанней и осторожнее. Я едва успела позвать Гуветт, чтобы предотвратить катастрофу.

– Моя жизнь так ценна? – с сомнением и улыбкой неверия поинтересовалась у женщины.

– Даже если вы этого пока не поняли… господин спросит со всех, если вы пострадаете. И если княгине ничего за это не будет, то остальные… полетят головы. Одно его недовольство может стоить жизни половине слуг и охраны.

А вот это уже было интересно. Вроде бы и не официальная фаворитка, и одна ночь не показатель, но головы все же полетят. А это значит, что останься я здесь – за мной будут тщательно следить. Прелестно. Нужно убираться, срочно. Как раз после ночи, будет то, что нужно. Главное – не уснуть, как в прошлый раз.

**

– Господин будет, как только закончит с делами. Ничего не трогайте в его покоях. Можете присесть на край постели, это разрешается. Там на столике вода и фрукты, но есть без князя их нельзя, – напутствовала меня служанка, задергивая плотные шторы и поправляя подушки на разобранном ложе.

Я только кивала, замерев посреди комнаты. Словно была со всем согласна и послушна, а сама не могла дождаться, когда она уйдет. Лучшего момента для того, что бы стянуть амулет, могло не представиться. Делать это со спящим Зейфаром на постели казалось мне невозможным. Все же мужчина не первый год командовал армией и наверняка выработал нешуточное чутье.

– Все понятно?

– Конечно, что может быть проще, – опять не сдержалась я.– Ничего не трогать, не есть, не ходить. И не говорить. Верно?

– Трудно вам будет с таким характером, – напоследок проговорила Фариса, прежде чем в последний раз окинуть меня строгим взглядом. Я только и смогла, что пожать плечами. Это не будет проблемой.

Фариса поджала губы и вышла, плотно прикрыв дверь. Не нравилось ей мое поведение. Какая жалость, что мне все равно.

И только тогда я отмерла, принявшись остервенело стягивать с шеи метры жемчуга. В этом ошейнике было просто невозможно дышать. Вслед за связкой бусин на край стола подлетел с десяток тяжелых заколок, от которых болела голова. Пальцами разобрав плотную прическу, я с облегчением выдохнула и вдохнула полной грудью. Но тут же остановилась: верхнее платье, плотное, как броня, затрещало по швам.

– Вот же упаковали.

Тяжелая парча с плотной вышивкой полетела на пол. Я осталась в трех слоях тонкого, летящего шифона. Пусть в этих платьях я была похожа на экзотический цветок, а не на женщину, но в них хоть можно было двигаться.