Пришлось даже прищуриться – глаза уже успели привыкнуть к темноте, а тут пространство крипты озарилось золотистым светом, идущим откуда-то снизу, будто пробивающимся сквозь потолок. Передо мной раскинулся разбитый на сектора круг с небольшим возвышением в центре. На каждом из свободных секторов горели символы – размашистые, будто нанесенные взмахами когтей, ксилайские иероглифы.

Сердце у меня ёкнуло. Я уже видел подобное раньше! И уж точно знаю, что это за символы. Обозначения пяти основных стихий Ци – Огонь, Вода, Дерево, Земля, Металл. Каждый этот сектор – что-то вроде клавиши, которую можно активировать, воздействовав на неё соответствующей стихией. Нажмёшь все – и откроется тайник в центре круга.

Я даже знаю, что там, в тайнике. Одно из хрустальных зёрен Суань Ю.

Это похоже на какую-то насмешку судьбы. Чтобы вступить на Хрустальный путь, нужно быть мастером всех пяти Стихий. В прошлый раз, когда я наткнулся на похожий тайник, у меня не хватало одной стихии, чтобы вскрыть его. Сейчас же у меня и вовсе в арсенале только Вода.

С другой стороны – теперь уже точно понятно, что на этот остров меня забросило не случайно. Последний подарок от Ники. Я ведь всё последнее время рвался на Хрустальный путь? Пожалуйста. Вот только в своём нынешнем состоянии я ещё дальше от него, чем был перед катаклизмом! Это прямо издевательство какое-то!

Признаться, у меня так подгорело, что я потерял концентрацию. Из медитации меня вышибло, я снова оказался один в пустом гулком тёмном баке. Заодно выяснилось, что здесь отличная акустика и эхо – мои матерные замечания по поводу сложившейся ситуации получались весьма звучными.

Но я быстро взял себя в руки. Бао нет рядом, да и вряд ли теперь мне удастся когда-нибудь встретиться со старым сенсеем. Но тем ценнее следовать той мудрости, что он успел в меня вложить.

Например, ко всему подходить с холодной головой. И после недолгих раздумий я пришёл к выводу, что я всё же в более выигрышном положении, чем в прошлый раз.

Да, я откатился почти к самому началу своего пути – меня сейчас не назовёшь мастером ни одного из боевых стилей. Я пока вообще не могу полноценно управлять энергией Ци. Однако есть и плюс. Я уже убедился на практике, что я могу поглощать и удерживать в своём ядре Ци как минимум двух разных стихий – Воды и Дерева. Скорее всего, получится и с остальными, надо только найти, откуда их можно вытянуть. А потом… Да, полноценных боевых техник я ещё не освоил. Но уж просто вложить стихию в удар – дело нехитрое. И этого должно хватить, чтобы вскрыть замок на этом тайнике.

Дело за малым. Вернуться сюда, имея в ядре некоторый запас Ци каждой из пяти стихий. Выглядит не так уж сложно. Доводилось мне проходить квесты и покруче.

А вот задвинуть плиту, скрывающую вход в крипту, обратно на своё место – оказалось трындец какой непростой задачей. Под конец чуть без пальцев не остался – еле успел отдёрнуть руку.

Вся эта возня на маяке отняла довольно много времени, я даже успел проголодаться. Так что поднялся наверх, на смотровую площадку, разместился там на самом гребне стены, между квадратными зубцами, похожими на крепостные, и устроил небольшой перекус из единственной лепешки, которую смог захватить с собой, спрятав в кармане за пазухой. Фляги с водой у меня тоже не было, так что пришлось давиться всухомятку.

Солнце поднялось уже высоко, лучи его искрились на лазурных волнах. Бескрайние просторы океана простирались во все стороны, докуда хватало глаз. И только отсюда, с самой высокой точки острова, мне удалось наконец разглядеть соседнюю сушу – где-то далеко-далеко на востоке.

Сам остров тоже отсюда был как на ладони – его можно было окинуть взглядом почти полностью. Я разглядел Зелёную скалу в его центральной части – её легко можно было опознать по блестящему пятну озера на плоской вершине. А где-то там, на юго-восточном краю острова, находится единственный посёлок. Он, похоже вон там, возле подковообразной бухты, опоясанной светлой песчаной косой. Вон, даже, кажется, можно различить круглые светлые крыши, сделанные из чего-то вроде соломы. А вон там, чуть поодаль от берега…

Я замер, прикладывая ладони козырьком ко лбу. Очень не хватало какого-нибудь оптического прибора типа бинокля. Но даже без него в южной бухте был заметен характерный темный силуэт.

Корабль!

Интерлюдия. «Волчья звезда»

– Быстрее, быстрее, дармоеды! – орал своим визгливым голосом Рейкар, свесившись через край люка в трюм. – Крен на нос растёт! Качайте!

– Да качаем! – огрызнулся из темноты кто-то из матросов. – Но вторая помпа сдохла!

– Вёдрами черпайте, рыбье семя! Шевелись, шевелись!

– Да толку-то? Пробоина опять вскрылась! Надо латать!

– Да! Где этот грёбаный Джигги?

– Он вообще собирается помогать, или нет?

– Вонючий коротышка…

– Это кто там такой смелый? – рявкнул с верхней палубы Гремучка.

Выкрики из трюма мигом прекратились, зато всплески воды, загребаемой вёдрами, наоборот, стали вдвое чаще.

– Услышал же… Вот гад ушастый… – прокатилось разносимое гулким эхом бормотание.

Сам Джигги по-прежнему не торопился спускаться в полузатопленный отсек. Хотя починка корабля в его прямой обязанности. Главный плотник же, как-никак. И механик. И оружейник заодно. При таком жёстком недоборе в экипаже каждый выполняет сразу по несколько функций. Но, в любом случае, Джигги – самый рукастый из всех, так что кому ещё латать это корыто, как не ему?

Но есть одна проблема – он, как и все харки́ны, терпеть не может воду. Не хочет ноги мочить лишний раз. Резонный вопрос – чего он тогда вообще попёрся бороздить моря? Но те, кто осмеливались спрашивать об этом Гремучку, оставались потом без пальцев, мочек ушей, а то и более значимых частичек плоти. Характер у него не просто скверный – взрывной. Что тоже довольно типично для харкинов.

Что отличает Гремучку от сородичей – так это незаурядный талант. Обычно представители его расы туповаты и годятся в основном для работы в шахтах – низкорослые, с покрытыми шерстью длинными ушами, со свисающими почти до земли лапищами. Ещё и в темноте ориентируются не хуже склирров. Но Джигги, помимо прочего, умеет чинить любую технику. А то и придумывать на ходу всякие хитроумные штуковины и собирать их из подручных материалов. За это Калаан готов ему и жалованье выплачивать за троих.

Ему бы в механарии к алантам податься – наверняка смог бы сделать карьеру у высоколобых. Особенно если бы присягнул Конкордии Зул-Марин. Зул-маринцам плевать, какой ты крови – они смотрят, что ты умеешь делать. И способен ли вкалывать без продыху.

Но вряд ли даже они закрыли бы глаза на добрый десяток наград, назначенных за голову этого коротышки. Убийца, пират, грабитель, контрабандист, похититель людей… Перечислять все его похождения – полдня не хватит.

Впрочем, такому, как он, на «Волчьей звезде» самое место. Остальные тут ничуть не лучше…

Калаан опустил потрёпанную подзорную трубу, в которую разглядывал приближающийся берег, и крикнул в раструб, ведущий в машинное отделение:

– Самый малый!

Крутанул штурвал влево, чутко следя как неповоротливая посудина медленно разворачивается правым бортом к пирсу, выступающему на добрую сотню шагов в море. Ну хоть пирс в этой дыре приличный. Явно аланты выстроили. Вон, и вымпелы их колышутся на столбах. Выцвели уже давно на солнце, но всё ещё можно разглядеть герб с характерными ореолом, похожим на пламя.

Конкордия Манахар. С ними шутки плохи. С другой стороны, не похоже, чтобы тут стоял даже минимальный гарнизон…

– Джигги! – окликнул он всё-таки механика. – Проверь, что там с пробоиной.

– Да залатал я её, не должно сочиться…

– Проверь, я сказал!

– Ладно, ладно…

Коротышка поморщился так, что его и без того-то уродливая носатая морда съежилась, как засохший на солнце фрукт. Но перечить капитану – себе дороже. Гремя на всю палубу своими дурацкими цепями, благодаря которым и получил прозвище, харкин потопал помогать матросам.

Чуть помедлив, будто прикидывая, стоит ли связываться, Калаан окликнул боцмана, который сидел неподалеку, прямо на ступенях, ведущих с мостика, и методично точил один из своих жутких тесаков.

– Крогар! Пройдись по трюму, проверь, всё ли в порядке с грузом. И тоже поторопи матросню! Что-то и правда еле шевелятся…

Огромная горбатая спина Крогара продолжала размеренно покачиваться в такт движениям точильного бруска, будто он и не слышал обращения. Но повторять капитан не стал.

Спустя некоторое время, опробовав остроту клинка пальцем, Крогар молча убрал тесак и с коротким не то рыком, не то хрипом поднялся с места. Заковылял, как обычно, сильно припадая на одну сторону – правая его половина гораздо массивнее левой, да и вообще всё тело скрючено так, будто его пытался вылепить какой-то великан, но потом разозлился и смял в кулаке.

Вообще, формально говоря, Крогар – алант. Только вот ему не повезло – ещё в утробе матери он подвергся такому воздействию эфира, что родился полным уродом. Таких, как он, другие аланты называют троглами, и за равных себе, конечно, не считают. На родине в Ксадалии он, как представитель низшей касты, мог бы рассчитывать разве что на работу где-нибудь в шахтах или канализационных коллекторах – подальше от глаз. Но куда вероятнее – на участь попрошайки или мелкого воришки.

Однако у природы порой есть чувство иронии. В добавок к чудовищному виду она наделила Крогара не менее чудовищной силой и – что неожиданно – хитростью и холодным расчётом. Даже сам Калаан не брезгует обращаться к нему за советом, тем более что Крогар единственный из всей команды, кроме него и Рейкара, кто умеет читать и писать.

При этом большинство членов команды думают, что этот громила даже разговаривать толком не умеет. И слушается каким-то чудом только капитана. Он для них – всего лишь страшное ручное чудовище Калаана, что-то вроде цепного пса.

Что ж, пусть так думают. Сам капитан не спешил развеивать подобные слухи – они ему только на руку…

– Рейкар! – выкрикнул он, не отпуская штурвала. – Двух человек на сходни! А сам – ко мне!

До пирса было уже рукой подать. Нахлобучив плотнее свою огромную, немного нелепую шляпу с пером, чтобы не сдуло порывом ветра, Калаан всматривался в небольшую группку местных, толпящуюся на пирсе. Задумчиво поскреб ярко-рыжую многодневную щетину на щеке.

– Ксилаи… – проворчал подоспевший Рейкар и брезгливо скривился, наморщив свой узкий, как обух ножа, горбатый нос. – Терпеть не могу этих прохвостов блохастых.

– Может, там ещё кто на берегу найдётся?

– Не-а, – покачал головой штурман. – Я бывал на этом островке. Это Зелёная скала. Тут крохотная колония. Вроде под Манахаром. Но тут ни хрена нет, кроме этого долбаного маяка. Да и посёлок-то только ради маяка и построен – местные должны следить, чтобы он работал исправно.

– Но, как видишь, не уследили, – мрачно проворчал Калаан.

Налетевший вчера шторм спутал все планы. Он был не очень-то и сильным, однако застал «Волчью звезду» в опасной близости к рифам. Ветер сносил корабль всё дальше на юг и, как назло, алантский маяк на Зелёной скале этим вечером почему-то не работал.

Они сбились с курса, а когда Рейкар в последний момент разглядел торчащие из-под воды скалы, было уже поздно. Столкновения избежать не удалось. Здорово долбанулись правым бортом, и большую часть ночи провели насаженными на скалу, как рыба на крюк. Высвободились только с приливом, кое-как залатали пробоину и дотянули до бухты.

Сам Калаан за ночь спускался в трюм только раз, чтобы в общих чертах оценить масштабы проблемы. Увиденное ему здорово не понравилось. Даже учитывая таланты Гремучки, ремонт грозит затянуться на несколько дней. И это ещё при условии, что на острове можно будет разжиться материалами. Да и провианта в обрез – нужно срочно пополнить запасы.

Проблемы – они как склирры. Если уж завелись – то плодятся с бешеной скоростью.