Нахожу на кровати передатчик и нажимаю кнопку вызова медицинского персонала. Пусть выписывают поскорее. Но когда через две минуты дверь открывается, вместо работников клиники я вижу моих родителей.

– А вы здесь откуда? – растерянно рассматриваю новопришедших.

Папа – высокий и худощавый мужчина пятидесяти двух лет. На нём простые синие джинсы и серый свитер с высоким горлом. Некогда тёмные, как у меня, а теперь седые волосы, причёсаны волосок к волоску, а карие глаза скрыты линзами прямоугольных очков. Он у меня заведующий кафедрой инженерной физики при местном университете.

Мама куда ниже папы, едва достаёт ему макушкой до плеча и слегка полноватая. На ней, как и всегда, строгое элегантное платье зелёного цвета, а волосы собраны в объёмный пучок. Ей тоже пятьдесят два, но она закрашивает седину русой краской. Она работает в одном университете вместе с папой, но заведует кафедрой гуманитарных наук.

Они вместе со школьной скамьи, прошли, что говорится, огонь и воду, но до сих пор вместе. Правда, несмотря на все прегрешения, папа никогда не изменял маме. В отличие от Тима…

В груди опять заметно давит, приходится несколько раз вдохнуть и выдохнуть, прежде чем я смогла им улыбнуться.

– Я позвонил, – поясняет Тим тем временем.

Игнорирую. Переключаюсь на маму. Она стоит за папой и скептически осматривает меня с головы до ног.

– Что врачи говорят, что случилось? – интересуется сразу о главном.

– Ещё не знаю. Я только очнулась. Наверное, давление упало из-за погоды, – нахожусь с первым попавшимся оправданием.

Совсем не хочется посвящать их в свои проблемы вот так сразу, да ещё при Тимофее.

– С каких пор из-за упавшего по погоде давления приходится в отдельной палате спальное место оплачивать? – не верит мне папа и вопросительно смотрит на моего мужа.

Тот хмурится и шумно выдыхает:

– Ждём результаты анализов. Пока действительно не понятно. Вполне возможно, что перенервничала.

– Перенервничала? – переводит внимание на меня папа. – Что, все красивые куклы для нашей бандитки закончились, или с чего бы ещё нервничать? – шутит следом.

Вот только мне не до смеха. Кошусь на Тима, но тот не спешит облегчать мне задачу.

– Пойду, посмотрю, где там врач, – находится с поводом, чтоб выйти из палаты.

Я этому только рада. Не рада лишь, что папа увязывается за ним. Явно чтоб расспросить подробнее, понял ведь уже, что мы что-то не договариваем. Не зря вскоре в палату и правда приходит медсестра, а вот муж и папа не возвращаются.

Мария Семёновна – сегодняшняя дежурная – проверяет капельницу, измеряет давление и температуру. И всё это время мама не сводит с меня пристального взгляда. Явно ждёт, когда мы останемся одни, чтобы задать все свои вопросы. Да и мне хочется обсудить с ней сложившуюся ситуацию не меньше. Может она подскажет, как быть в этой ситуации, потому что мне на ум пока ничего толкового не приходит.

Тим прав, я безработная домохозяйка, и я совсем не думала, что окажусь в такой ситуации. У меня, конечно, есть кое-какие накопления, но с маленьким ребёнком их хватит совсем ненадолго, а мне ещё теперь и адвоката нужно нанимать, чтобы противостоять мужу во время развода. И в страшном сне не могла представить, что он окажется не только предателем, но и настолько мелочным человеком. Но даже не это моя главная проблема сейчас – безработица. Если найду, куда устроиться, то выиграть суд станет намного проще. Суды в таких случаях всегда ведь обычно на стороне матери, а не отца. Если только никто там не подкуплен…

Боже, что за идиотизм?

Хорошо, мне не даёт в это всё погрузиться приход лечащего врача.

Арсений Петрович, как всегда, светло улыбается при виде меня. Ему всего сорок, но он действительно доктор с большой буквы. Буквально с того света вытащил меня в своё время. Меня и Руслану. И за это я век ему благодарна буду. Если бы не он, неизвестно, чем бы всё закончилось.

– Здравствуйте, Полиночка, давненько мы с вами не виделись. Расскажете, что случилось? – интересуется сходу.

При этом сам же вовсю изучает мою карту.

– Здравствуйте, Арсений Петрович. Я не знаю, что случилось. Всё было хорошо. Разве что мы немного повздорили с мужем, а потом я очнулась уже здесь, – признаюсь негромко.

Замечаю, как мама хмурится, но ничего не говорит. Отходит к окну и замирает там со сложенными руками. А вот Арсений Петрович непонятно почему радостно улыбается.

– А, ну тогда понятно всё, – тянет со смешком. – Но всё же советую так больше не делать.

– В смысле? Что вам понятно?

– В прямом, Полина Леонидовна. В вашем положении теперь даже чихать надо с осторожностью, учитывая предысторию прошлой беременности.

Сижу на кровати, хлопаю ресницами и совершенно не понимаю, что он хочет мне этим сказать. Какая нафиг беременность?

У кого? У меня?

Да быть того не может!

– Мы же предохранялись, – окончательно теряюсь.

– Ну знаете ли, ни одно предохранение, кроме полной стерилизации, не даёт стопроцентной гарантии, – назидательным тоном противопоставляет доктор. – По всем данным вы беременны. Причём срок уже примерно шесть-семь недель. Странно, что вы не заметили.

Конечно, не заметила! У меня же месячные были! И чувствовала я себя просто отлично!

– Боже, – хватаюсь за горло, чувствуя, как мне снова становится дурно.

С учётом всех сложившихся обстоятельств, это вот вообще сейчас не к месту. Тимофей если узнает… мне точно свободы не видать.

– Как же так?

Как теперь быть? Что делать?

– Ну-ну, не драматизируйте, Полина Леонидовна. Не всё так плохо. А с деньгами вашего мужа, выходим мы вашего младенчика. Нет, конечно, если вы прям категорически против, то ещё не поздно прервать…

– Нет! – перебиваю я его.

То есть, если с логической точки зрения смотреть, то это и правда самый оптимальный вариант, но я даже мысленно не могу представить себе подобное. Вот и мужчина улыбается.

– Вот и я думаю, не надо вам такой грех на душу брать. Тем более на данный момент прогнозы более чем благоприятные. Чуть позже ещё проведём вам УЗИ и узнаем точно, что к чему, а пока отдыхайте, Полиночка. Медсестра позже придёт и проводит вас в нужный кабинет. Если всё хорошо, и анализы будут в норме, то завтра поедете домой.

– Но я не могу завтра. Мне сегодня надо. Дочь из садика забрать.

– Думаю, с этим вполне справится её отец, – ободряюще улыбается Арсений Петрович.

Он разворачивается, чтобы уйти, но я не позволяю.

– Погодите!

– Да?

– А вы могли бы не сообщать пока об этом Тиму?

Арсений Петрович выгибает бровь.

– Хочу сама ему рассказать. Ну, знаете, чтоб красиво, все дела. А не вот так, посреди больничной палаты, потому что у меня самочувствие плохое, – улыбаюсь ему как можно милее, насколько это возможно в текущей ситуации.

Хотя, если честно, хочется только плакать. Ситуация – хуже не придумаешь.

– А, ну если так, то, конечно, не буду портить сюрприз.

– Спасибо! – благодарю его от всей души.

А как только он уходит, крепко-крепко жмурюсь и, прикусив нижнюю губу, очень стараюсь не расплакаться. Я совершенно растеряна и не знаю, что делать. А ещё мне жутко обидно и больно от предательства Тима. Теперь ещё и беременность эта. Которую мы оба не планировали! Мы вообще решили остановиться на одном ребёнке, чтобы не подвергать меня опасности.

Он поэтому завёл любовницу? Чтобы она ему ребёнка родила? Вместо меня… Раз уж мне противопоказано. Было…

– Боже, – шепчу, цепляясь пальцами за одеяло на мне.

Только не реви, Полина, не вздумай! Ты должна быть сильной. Если не ради себя, то ради детей. Как вообще так вышло? Мы ведь были осторожны, всегда использовали презерватив. Почти четыре года всё нормально было, а тогда, когда грянули неприятности, вдруг залёт? Будто мало мне проблем.

Беспомощно смотрю на маму, понимая, что всё, я не выдерживаю. Это мой предел.

– Мам, – зову родительницу.

И всё-таки реву. Некрасиво шмыгаю носом и реву. Хочу остановиться, но не выходит. И снова себя спрашиваю, почему всё так? За что? Что я сделала Тиму такого, что он так со мной обошёлся? Не родила сына? Но он ведь сам говорил, что ему достаточно дочери. И я знаю, он любит её. Но почему-то не меня. Иначе бы не пошёл к другой за утешением. Или зачем он это сделал? Не важно. Пусть бы просто тогда прямо об этом сказал, а не вот так… через других.

– Господи, Полина, да что с тобой? – слышу мамин голос, а затем она присаживается рядом и осторожно обнимает меня за плечи. – Всё же хорошо, дочка. Ну ты чего, моя?

А я бы и рада ответить, но не могу. Слёзы душат до такой степени, что дышать с трудом удаётся. Мне плохо. Очень-очень плохо. Но не физически – душевно. Меня будто наизнанку вывернули, перетряхнули и бросили валяться в кучу грязных вещей.

– За что он так со мной? За что, мама?

– Кто?

– Тим. Он… Он…

У меня язык не поворачивается вслух произнести нужные слова. Как будто пока молчу, это всё ещё можно отменить. Вот только нельзя. А его любовница ещё и беременна. Как я. Но о том ребёнке Тиму известно, а о моём нет. И, наверное, это неправильно, только я не хочу, чтобы он знал. Не сейчас. Он обязательно использует это против меня, а мне сперва надо добиться развода с ним. Потом скажу.

– Господи, Полина, что происходит? Ты меня пугаешь, дочь, – не выдерживает мама, слегка встряхивая меня.

Надо сказать, это помогает. Я выныриваю из своих мыслей, глядя на неё, не скрывая горечи.

– Тим мне изменил, – шепчу едва слышно. – Мы разводимся, мама.

Взгляд напротив становится растерянным.

– Ты что такое говоришь, дочь? Откуда это сейчас вдруг взялось? – бормочет мама неверяще.

– Вот откуда-то, – отвечаю и снова всхлипываю. – Я сама видела его с ней. В отеле. Мам, она тоже беременна, – окончательно скатываюсь в истерику.

– М-мм… – силится мама что-нибудь сказать.

Но в итоге только вздыхает тяжело и горько. И крепче обнимает меня, принимаясь гладить по голове в утешение, как маленькую. Должно быть, это должно придать мне сил, но я только ещё чаще всхлипываю, размазывая по щекам слёзы.

– А может ты что-то перепутала? – уточняет аккуратно она. – У вас же дочка всё-таки. И ещё теперь ребёночек будет. Плохо, если разведётесь.

– Ага, рабочие моменты обсуждали. Прям в отеле. Посреди рабочего дня. Ну а что? Все же так делают, да? – язвлю, отстраняясь. – Всё я правильно поняла. Тим тоже отрицать не стал. Так что… – снова всхлипываю.

– А ты там что делала? Следила за ним что ли?

– Следила, – признаюсь. – Увидела его с ней, как они уезжают, и поехала. До этого в офисе слышала о них, но считала, что просто болтовня, а оказалось…

Снова всхлипываю, пытаюсь утереть слёзы, но они никак не желают переставать течь.

– А он что?

– А он даже отрицать не стал, говорю же. Сказал, что просто так получилось. Получилось, представляешь? И я просто должна с этим смириться, по его мнению. Ненавижу его!

Мама опять тяжело вздыхает. И предлагает:

– А хочешь, я попрошу папу, и он с ним поговорит? В жизни ведь всякое бывает, но это же не повод детей без отца оставлять.

Смотрю на неё непонимающе.

– В смысле "не повод"? Мам, ты вообще меня слушаешь? К тому же, я разве оставляю? Пусть навещает, пожалуйста, сколько влезет, просто я с ним больше жить вместе не буду.

Несколько секунд она смотрит на меня с таким же непониманием.

– Как это не будешь? Ну, допустим, не будешь… И что тогда дальше? Ты как жить собираешься, если в самом деле разведёшься с Тимофеем, ты подумала? В нужде, но зато гордая, так что ли? Ты же ни дня толком не работала, практика в университете не в счёт. На что ты будешь дочь содержать? Не говоря уже о… – кивает на мой живот.

Я тут же накрываю его ладонью.