Плохая была идея разыграть перед ним сцену с пьянкой, в которую он так легко поверил. И правду скрывать от него не стоило. Вообще ничего из этого не надо было делать. Надо было сказать всё, как есть. Что его дочь не просто в порядке, а с его мамой. Что не собираюсь я её у него отнимать. Я никогда так не поступлю с ним. Мне просто захотелось вернуть ему свою боль. Чтобы понял, каково это. В итоге саму себя больше наказываю.

В памяти ярко вспыхивает момент, каким взглядом одарил меня мой муж вчерашним вечером, когда я сообщила ему, что не в курсе о том, где наша с ним дочь. Столько паники отразилось в карем взоре…

Я ужасный человек!

Так играть на отцовских чувствах только такой и может.

И пусть он первый начал угрожать отобрать у меня ребёнка, и вообще изменщик, не стоило мне так с ним поступать.

– Надо ему сказать, – решаю, оборачиваясь в поисках телефона.

Позвоню Оксане Николаевне, пусть возвращаются из своей поездки по Золотому кольцу.

– А ну стоять! – громко командует наблюдающая за мной все последние пять минут Римма, хватая за плечи. – Ты чего это удумала? Может тогда сразу и про бэйбика в животе ему расскажешь? Чтоб уж он точно тебе никогда развода не дал, да? А может тебя просто всё устраивает? Ну а что? Дружить семьями с любовницей мужа – это же так клёво, да? Сына её привечать у себя дома, раз уж так вышло…

Из глаз всё-таки катятся слёзы. И, конечно, Римма их замечает.

– Господи, я уже и забыла, какая ты плаксивая во время беременности, – вздыхает. – Ну, прости. Не хотела так грубо высказаться. Я просто переживаю за тебя.

Грубо, не грубо, но факт. Так я точно не хочу!

– Всё, не плачь, – продолжает утешать меня подруга. – Не переживай. Ничего с Рыськой не случится, если она недельку-другую с бабушкой побудет. А вот ты точно ничего не добьёшься от своего неверного олигарха, если сдашься прямо сейчас. Тебе ещё работу искать, забыла? Этим лучше займись, чем глупости всякие думать.

Да, работу найти надо. Вот и киваю. Хотя плакать не перестаю. То ли, и правда, гормоны так накрывают, то ли просто нервы сдают всё больше. А нервничать мне сейчас противопоказано. Так что, как могу, стараюсь взять себя в руки. Не сразу, но получается. Хотя больше всего тому способствует звонок от свекрови.

Быстро стираю ладонями слёзы, отставляю чай на стол и бегу в гостиную, где остался мой телефон. Хватаю его и спешно принимаю входящий вызов. Ещё через мгновение вижу её улыбающееся лицо.

– Привет, дочка, как вы там? Здесь с тобой кое-кто очень хочет поговорить.

Оксана Николаевна разворачивает телефон, и я вижу свою любимку.

– Здравствуй, рысёнок мой. Как ваша с бабушкой поездка? Нравится?

– Привет, мамочка. А мне купили матрёшку. Сейчас покажу!

Дочь отбегает, но почти сразу возвращается, держа в руке деревянную игрушку размером в две мои ладони.

– Ух, ты, какая красивая!

– Да! – важно соглашается со мной она. – И их много. А внутри маленькая-премаленькая. Сейчас покажу.

Где стоит, там и садится, принимаясь с пыхтением разбирать деревянную куклу на две части. Сперва одну, затем вторую, за ней третью и остальные, выстраивая их в длинный ряд от большей к меньшей. Последняя и впрямь совсем крошечная, меньше ладошки Русланы.

Я улыбаюсь, глядя на неё.

– Моя ты умница, – хвалю за старания.

Дочка поднимается обратно на ноги и подбегает обратно к телефону.

– А где папа?

Моя улыбка дрожит, но я, как могу, стараюсь не показать ей своих истинных эмоций.

– Папа на работе, рысёнок. Будет поздно. У него очень важные дела, нельзя отвлекать. Но я обязательно передам ему от тебя поцелуй, как увижу, хорошо?

– Ладно, – безропотно соглашается Руслана. – Скажи ему, что я его очень-очень-очень-очень-преочень сильно люблю. Вот так сильно, – раскидывает руки в стороны.

Смеюсь, чувствуя, что ещё немного, и я просто опять начну плакать.

– Обязательно передам, моя хорошая. Папа тоже очень-очень тебя любит. До самых дальних звёзд.

Дочка кивает и широко улыбается, после чего её личико приближается к экрану, оставляя на нём влажный чмок.

– Ой, ну всё заляпала, хулиганка, – сетует Оксана Николаевна на такое варварство.

А мы с Русланой обе теперь смеёмся.

– Иди-ка, вон, собирай свою матрёшку лучше, – отправляет внучку складывать матрёшек в одну большую.

Та не спорит. Свекровь внимательно следит за ней с пару секунд, дожидается, когда та сложит вместе самые маленькие детали, и только после переводит внимание на меня.

– Как там у вас на самом деле? – интересуется уже гораздо тише.

– Плохо, – не скрываю.

Женщина вздыхает.

– Сильно разозлился, да?

– Ожидаемо. Просто… я надеялась, что мы всё же договоримся, и вы сможете вернуться, – кошусь на сосредоточенную делом Руслану. – Я уже соскучилась, – признаюсь.

– Ничего, милая, не переживай, всё обязательно наладится, и Тим перебесится, а вашей егозе я не дам заскучать тут без вас. У нас планов целое громадьё!

– Это хорошо, – улыбаюсь.

У меня вот тоже теперь планов столько, что не знаю, с чего лучше начать. Наверное, всё же с поиска работы. Хотя нет, сперва надо съездить в ЗАГС, подать заявление на расторжение брака.

Так и поступаю. Вот только поездка выходит напрасной. Приёмные дни для заявлений на развод вторник и суббота, а сегодня только ещё четверг. Так что домой я возвращаюсь ни с чем.

Римма к этому времени уходит по делам, и мне ничего не остаётся как занять себя готовкой. Раз уж приходится жить у неё, то хоть так отблагодарю. Исследую холодильник и шкафчики, раздумывая, что бы такого приготовить. Решаю, что хочу борщ. К сожалению, всех нужных продуктов нет. Но ничего, приложение доставки всех спасёт.

Или нет…

Оплата. Никак не проходит. Более того, через миг мне приходит сообщение от банка о том, что моя карта заблокирована, со всем сопутствующим. Личная карта! На моё имя! Нетрудно догадаться, откуда ноги растут. Вот же… гад!

Вдыхаю и шумно выдыхаю. Так несколько раз. Стараюсь успокоиться и не поддаваться растущей внутри ярости. Получается, хоть и не сразу. Звоню в банк. Вот только и там меня ничем не радуют.

– Простите, но ваша карта числится как на перевыпуске по утере с сегодняшнего утра.

– Да вы что? – язвлю. – А ничего, что я ничего такого не делала?

– Не делали? – удивляется собеседница. – Подождите, я уточню.

Понятия не имею, что она там уточнять собирается, я всё равно ждать и дальше слушать её не намерена. Сбрасываю вызов и набираю другой номер.

Сейчас я ему всё выскажу!

Один гудок. Второй. Третий…

Тим трубку не берёт.

Точно гад!

Ладно, я не гордая, могу и ножками сама прийти.

В идеале бы, конечно, забить. Мне нужен покой. Да и карта же перевыпустится скоро. Вот только… где гарантия, что он снова не сделает так, что её заблочат? Как вообще умудрился провернуть такое без моего участия? Глупый вопрос. Когда есть деньги и связи, и не такое возможно.

Только, прежде чем явиться пред очами своего неверного супруга, я сперва тщательно подбираю образ. Никто не должен догадаться, что мне плохо. В первую очередь сам Тим. К сожалению, основная масса моей одежды осталась у него дома, так что выбирать приходится из вещей Риммы. Чуть подумав, одалживаю у неё чёрное мини-платьице, сверху надеваю белый пиджак с рукавами три четверти. Свои от природы прямые волосы подвиваю на концах и собираю в хвост. Нюдовый макияж с акцентом на глаза завершает образ.

Вот теперь можно идти.

Королева готова покорять этот мир!

В одиннадцать дня на дорогах относительно свободно, так что до офиса пока ещё мужа я добираюсь довольно быстро. Ровно к обеду. Он как раз, помнится, должен мне один. Вот мы и пообедаем!

Охранный пункт прохожу тоже без проблем.

То есть действительно ждёт…

Отлично!

Я тоже жду. Как вцеплюсь ногтями в его наглую рожу.

Со мной все привычно здороваются, и я на мгновение назад во времени возвращаюсь. Где я иду по этим коридорам, неся любимому мужу обед. Вообще для всего этого у нас в доме есть специально нанятые люди, но мне нравится баловать семью собственными кулинарными умениями. Тиму – тоже. То есть нравилось. Нам обоим. А сейчас я шагаю по этажу, желая ему гореть в Аду, готовая самолично его туда отправить.

В груди в который раз за прошедшие три дня печь принимается. Так больно. Из-за чего я только ускоряю шаг, уже не столько для того, чтобы быстрее добраться до мужа, сколько чтобы сбежать от душащего горло чувства обиды и разочарования.

Как мы докатились до всего этого?

Когда и почему всё перевернулось с ног на голову?

Я же любила. Правда, любила. Так сильно, что почти парила над землёй все эти пять лет. И все сплетни, что гуляли по офису, пропускала мимо ушей. Потому что верила Тиму. Верила в нас с ним. А оказалось… что всё это мираж. А сплетни – далеко не просто разговоры завистливых девиц. Правда. И эта правда вдруг неожиданно вырастает сейчас прямо передо мной. Я фактически врезаюсь в неё на всём ходу. Так мы и замираем обе, удерживая друг друга за плечи, уберегая от столкновения и возможного падения.

Она красивая. Моего возраста, а то и младше. Светлые волосы завиты в тугие кудри и частично собраны на затылке. Широкая шёлковая блузка молочного оттенка скрывает беременный животик. Синие брюки довершают образ. Глаза голубые. Большие. Смотрят на меня с растерянностью, которая быстро сменяется осознанием, кто именно перед ней. Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но так и не решается. Да и я понятия не имею, как вести себя с ней. Как вообще жена должна реагировать на любовницу мужа? Волосы ей повыдирать, оскорбить, нагрубить, или что? А если она беременна? А если мы обе в положении, когда любой скандал может привести к адовым последствиям?

– Извини, – произношу в итоге безразличное, отпуская её плечи.

– Да, ты тоже, – тихо отвечает та, тоже убирая свои руки. – Полина, да? – вдруг интересуется.

Смотрю на неё с сомнением. Она реально собирается со мной вести светские беседы? Вместо того, чтобы поскорее убраться с моего пути. Настолько бесстрашная? Или так уверовала в собственную значимость для моего мужа? Кажется, именно так оно и есть. Потому что и мгновения не проходит, как от неё слышится:

– А я Регина.

Да мне плевать!

Разве не видно?

Хотела бы познакомиться, ещё позавчера сделала это.

Но наглости ей, конечно, не занимать.

Как я сдерживаюсь и не грублю ей, один Бог ведает. Вообще ничего не отвечаю, обхожу её и иду дальше к кабинету подлеца Шахова.

А они, получается, даже не особо скрываются от других. Одна я, дура наивная, ничего не замечала, потерявшись в своём безоговорочном доверии к нему.

Уже не только больно, но и мерзко становится. От него. От себя. От всей этой ситуации в целом. И после этого Тимофей смеет что-то предъявлять и угрожать?! Да он реально охренел!

В его кабинет не вхожу, влетаю, забив на сбивчивые пояснения секретаря о том, что у Тимофея Михайловича какая-то важная встреча сейчас. Конечно, важная! Я же здесь! В конце концов, что может быть важнее жены, в которой ты так нуждаешься, что аж никак не желаешь давать ей развод? Вот и я думаю, что ничего и никого. А значит…

– Добрый день, любимый! – заявляю с порога, сияя самой очаровательной улыбкой на лице.

У него и правда встреча. С Евгением Анисимовым – начальником охраны. При виде меня последний тут же подскакивает со своего места и, не дожидаясь разрешения, спешит удалиться, оставляя меня наедине с хозяином помещения.

Тим сидит за столом. Как всегда одетый с иголочки в один из своих многочисленных костюмов с белой рубашкой. Волосы аккуратно зачёсаны назад. Именно так, как мне нравится. С такой причёской его лицо выглядит ещё мужественнее. Хотя на выходных дома я всегда их лохмачу, проходя мимо. То есть, лохматила. Пора привыкать к жестокой реальности. Что очень трудно сделать, когда от него в ответ на моё приветствие слышится:

– Добрый день, любимая.