– Айя, вам лучше заняться своими прямыми обязанностями. Подбивать меня под стандарты патриархальной семьи – не ваша обязанность. Я оттуда, где женщины свободолюбивы. Я променяю золотой дворец на матрас, если это понадобится. Я с Сицилии. Я дочь главы авторитетной семьи. Я трахаюсь с господином Шахом до тех пор, пока я этого хочу и потому, что я сама этого хочу. Не более и не менее. Хорошо, правда?

– Конечно. Простите, госпожа Романо.

Я сухо киваю, хватаю сумочку и с удовольствием выбираюсь из дома. Артур открывает передо мной дверь и доставляет прямо к университету.

– Я заберу вас ровно в семь вечера, госпожа Романо.

– Хорошо, Артур.

На кафедре я встречаю Майю, она уже собирается домой, поэтому я спешно благодарю ее за то, что она прикрыла меня на целых полдня, иначе мнение обо мне, как о преподавателе сложилось бы крайне негативное.

Я вхожу в аудиторию, обвожу взглядом студентов и прошу тишины. Это уже не первая моя пара, поэтому мой голос достаточно натренирован, а студенты слушаются и замолкают.

Почти все.

– Какая вы сегодня красивая, Ясмин Давидовна, – слышу с задних рядов.

Раздаются смешки, которые, правда, очень скоро стихают. Я встаю напротив студентов и нахожу взглядом блондина, который кажется мне знакомым.

– Если сможете повторить ваши слова на итальянском, так уж и быть, я подниму вам балл на зачете, – произношу спокойно.

– А у меня с баллами все в порядке, Ясмин Давидовна.

– Прямо сейчас ваш балл упал на один. Имейте в виду, студент.

После коротких смешков наступает долгожданная тишина, я поправляю юбку и сажусь за стол.

– Если больше желающих получить минус к зачету нет, тогда я начну занятие. Сегодня у нас новая тема, но для начала я расскажу вам немного истории. Чем больше мы знаем о происхождении того или иного слова, тем лучше оно вам запомнится. Что такое язык без истории, правда?

Я вскидываю взгляд в общую массу студентов и вижу их глазах заинтересованность, а это придает очень много сил.

– Ясмин Давидовна, вам не нужно прикладывать много сил, чтобы нам что-то запомнилось. Достаточно вас, красивую такую.

Я поднимаю взгляд, наталкиваясь на голубые глаза блондина. Я вспоминаю, что мы уже встречались раньше. В первый день он толкнул меня своим плечом.

– Извини, красотка! Черканешь свой номерочек? Я тебе письменное извинение вышлю.

– Без проблем. Напомните, когда будете сдавать мне экзамен!

– Ваша фамилия? – спрашиваю строго, устав от подколов и смешков.

– Багиров, – откликается сразу.

– Вас не было на наших первых занятиях, – хмурюсь, листая журнал. – И в списках вас тоже не было. Покиньте аудиторию.

– Не было, а теперь есть. Я как узнал, что вы итальянский преподаете, так сразу понял, что мне не английский учить надо, а итальянский.

Я стискиваю пальцами ручку, пока по аудитории гуляют смешки.

– Я перевелся, поэтому аудиторию покидать не собираюсь, Ясмин Давидовна. Но я вам пригожусь, я здесь местный авторитет.

– Авторитетами зовутся на Сицилии, откуда я родом. А ты больше напоминаешь местного клоуна, потому что, поверь, быть авторитетом тебе бы не понравилось, – парирую колко.

Лицо блондина моментально меняется.

Улыбка стирается, а прищур глаз становится хищным, но меня таким не проведешь. Шутить больше никому не хочется, поэтому оставшуюся часть занятия я отвожу спокойно и с расстановкой, впрочем, как и следующую пару.

Из университета я выхожу жутко уставшей. За один день мне пришлось словесно бороться с Эмином Шахом, побывать в гостях у дяди, убитого горем, пережить эмоциональные качели с Эльманом и Камалем и несколько перелетов. Мне до жути хотелось просто лечь в постель.

На улице сгущались сумерки. По пути к автомобилю я решаю позвонить Эльману первой, но он не берет трубку, и я убираю телефон.

Зато сразу за пределами университета на моем пути появляется внушительная фигура.

Это блондин.

И его дружки.

И автомобиля Артура тоже нет…

– Добрый вечер, Ясмин Романо.

– Ясмин Давидовна, – поправляю холодно, прижимая сумочку ближе к телу. В ней пушка, но доставать ее мне ой, как не хотелось.

Я оглядываюсь еще раз, но замечаю, что рядом нет никого. Совсем. Только несколько сиротливых зданий, а за спиной – здание университета, который закончил свою работу. Мое занятие было последним.

– Я хотел уточнить. Про клоуна, Ясмин Романо.

– Это тебя задело, Багиров?

– Очень, Ясмин Романо.

Я дышу чаще обычного. Я одна. А их трое.

Папа говорил мне, что мой острый язык до добра не доведет, поэтому подарил пистолет, но стрелять в центре города – было таким себе занятием.

– Извинишься завтра прилюдно, и я все тебе прощу, детка.

– А если нет?

– А если нет, то у меня будет секс с итальянкой. Поиметь итальянку – это эксклюзив.

– Отошел немедленно, – шиплю на него.

Багиров прищуривается и делает ко мне шаг. Я – назад. Противное ощущение, когда упираешься лопатками в кирпичную стену. Очень противное. А его дружки напирали сбоку. Что было противнее вдвойне. Так близко к себе я не подпускала никого, кроме Эльмана.

А еще Артур спрашивал о моем расписании, но его почему-то нет. Не исключено, что сперва он поехал за Эльманом. Плохо дело. Очень плохо.

Я незаметно просовываю руку в тайный кармашек сумки и нащупываю пистолет, пока чужое мужское тело вжимает меня в стену.

– Что у тебя там? Ну-ка, ребята, посмотрите, что там, – прищуривается Багиров.

Они выхватывают сумочку, роются внутри и, конечно, находят пистолет.

Присвистывают, разглядывают, играются.

А Багиров, отняв у дружков пистолет, приставляет дуло к моей голове.

– Настоящий?

– Самый, какой тебе и не снился, – стискиваю челюсти.

– Так, ты извинишься? Я ведь не последний человек в городе, Ясмин Романо. Если завтра не извинишься, я ради забавы еще этой игрушкой поимею.

Они смеются.

Им смешно.

Мне не совсем, потому что я слышу, как за их спинами тормозит внедорожник. Личный автомобиль Эльмана Шаха.

Посмотрев блондину в глаза, я усмехаюсь:

– Этой игрушкой? Что же тебе еще остается, если свой маленький?

– Сука, – цедит блондин. – Да ты знаешь, кто я такой?! Да пошла ты со своими извинениями, я тебя прямо сейчас поимею, итальянская стерва…

Его дружки, не выдержав, смеются.

Мне не смешно.

Я пропахла чужими мужиками и сюда направлялся Эльман. Как сказала Айя – в весьма дурном настроении.

Глава 26

– Ты убил его! Ты убил его, черт возьми!

– Не ори.

– Ты чертов психопат, Эльман!

– Не ори, я сказал.

Я поднимаю ледяные ладони и прикладываю к щекам – они пылают. Я вся пылаю, только конечности ледяные. Как будто я умерла.

Но я жива и дышу. А погиб другой. За меня.

Все произошло в считанные секунды. Увидев Эльмана, я почувствовала защиту и наговорила блондину все, что думала. Он вышел из себя, поднял на меня пистолет и громко пообещал меня поиметь. Вместе с обещанием он порвал мою юбку под дружный гогот двоих ублюдков и схватился за резинку белья.

Блондин собрался насиловать меня на месте и громко обещал поделиться моим телом с дружками. Слишком громко – Эльман уже многое слышал. Очень многое.

– После меня эта преподша ваша.

Они гнусно гоготали, а я беспомощно смотрела на Эльмана.

Он не дошел.

Но уже прозвучал выстрел.

Один из его дружков упал навзничь, и блондин перестал рвать на мне одежду.

Эльман его убил. Он все услышал и, не моргнув глазом, выстрелил ему в голову. Жуткое зрелище. Воспоминания, от которых не отделаться. Не отмыться. Картинки, которые не забыть.

Артур и Саид затаскивали тело в машину, как будто так и должно быть.

Как будто это логичное завершение жизни для тех, кто посмел тронуть женщину Шаха.

Боже.

Убили не блондина. А причастного. Эльман сделал это, чтобы запугать остальных. Чтобы больше никто и никогда не посмел повторить.

Я дергаю крестик на шее, пытаясь прийти в себя. Эльман скользит по мне взглядом, цепляется за крестик и ощупывает дальше – проверяет, не тронули ли меня больше дозволенного. Я поправляю резинку трусов и застегиваю юбку.

– Они ничего не успели, – успокаиваю его. – Ничего.

Он остыл. Немного. По крайней мере, он перестал зверски избивать блондина, и взгляд становился осмысленным. Его ведь переклинило. Наглухо. Я никогда его таким не видела.

Эльман отряхнулся и вытер руки полотенцем, что учтиво предложил Саид.

– Наши окружили и прочистили территорию. Здесь чисто. Что прикажете делать с этим? – Саид кивает на полутруп.

Саид не дергается – он покорно смотрит на Эльмана в ожидании ответа. Я молчала, ведь женщина для него пустое место. Я усвоила это еще в тот день, когда он убил Кармина. На Кармина, наверное, она смотрел также безжалостно.

– Я разберусь с ним сам. Поднимите его на ноги, лежачих не бью.

Эльман разряжает ствол. Прищурившись, я сразу узнаю в его руках револьвер, а Саид и Артур подхватили блондина под плечи и подперли к стене.

Я прошу Эльмана остановиться, но он не слышит – окровавленными руками он вынимает все патроны. Почти все – кроме одного.

– Что ты собираешься делать? – спрашиваю дрогнувшим голосом.

– Знаешь, что такое русская рулетка, моя девочка?

Эльман обращался ко мне.

Он все еще скользил по мне взглядом, цеплялся за крестик, поджимал губы и осматривал дальше. От меня пахло другими. И это его неимоверно злило.

Я качаю головой.

Не знаю.

Блондин очнулся, когда к его голове приставили ствол. Я с ужасом смотрела на его кровавое лицо – Эльман не пощадил парня, когда наносил удары. Один за другим. Я не знала, что холодный мужчина способен на такое.

В моих глазах с огромной скоростью рушилась картинка принца. Все представления о нем разбивались вдребезги, хотя он давно просил снять розовые очки.

Теперь сняла.

Как ты и просил, Эльман.

– Кого ты хотел поиметь? – сощуривается Эльман, нажимая на курок. Готовится к выстрелу. Боже, готовится.

Саид и Артур смиренно ждут, пока хозяин сделает дело. Они верные псы. Другие на подхвате – они не дадут мне уйти, заставят смотреть на эту публичную казнь. Приказ Эльмана.

– Не надо. Не надо, пожалуйста, – просит блондин.

– Эльман… – произношу, не желая на это смотреть.

– Ясмин, он хотел тебя поиметь. Но вот парадокс – это дозволено только мне.

Меня трясет. Сильно. Крупной дрожью.

Чувство вины растекается столь же быстро, как кровь на лице блондина. Она стекает с макушки, попадает на брови и затекает в глаза. Его лицо в порезах и больше точно никогда не будет смазливым.

Меня трясет. Очень.

Я оглядываюсь, но вокруг никого. Эльман забаррикадировал территорию. Здесь нет жилых домов, университет давно опустел, и камер тоже нет. Я не знала этого наверняка, но Эльман точно был уверен в своей безнаказанности. Эльман все продумал. Идеальный стратег. Идеальный во всем.

– Я не хотел. Я не хотел поиметь Ясмин Давидовну…

Блондина трясет. Его дружка тоже. Он плюется кровью прямо в лицо Эльману, но тому – все равно. Выдержка хладнокровная, и пистолет заряжен. Исход – ясен.

– Ты обманываешь меня, – почти ласково произносит Эльман и поворачивает лицо блондина ко мне. – Посмотри на нее. Ее все хотят. Но трахаю ее только я.

Я стискиваю кулаки, отворачиваюсь.

Эльман невыносим, когда ревнует. А его ревность, я уже уяснила, граничила с самим адом.

– Если ты выживешь и не напустишь в штаны, то я дам тебе посмотреть на нее еще раз. Чтобы ты навсегда запомнил женщину, которую трогать нельзя. Женщину Шаха нельзя. Выживешь – передашь другим. Твой друг уже тоже смотрит и запоминает, чтобы передать другим.

Когда Эльман жмет на спусковой крючок, блондин распахивает от ужаса глаза, а я отворачиваюсь. Я закрываю себе рот и едва стою на ногах – они стерты в кровь и мне очень больно. Физически и морально.

Выстрела не прозвучало, но щелчок холостого пронзает самое сердце и спирает дыхание. А еще характерный запах трусости моментально вызывает во мне тошноту.