Тайная связь (страница 26)
– Этот придурок обосрался, – произносит Саид.
– У всех у них дерьмо вместо яиц, – чеканит Эльман. – Заставьте их молчать, чтобы они не проболтались о третьем ублюдке. Если не будут молчать – шлепните.
– Будет сделано, господин Шах.
Эльман убирает оружие в кобуру и хватает меня за локоть. Кровь впечатывается в мою белую блузу, и я тихо охаю. В моих глазах стоят слезы, в его – полное равнодушие.
Похлопав меня по щеке, Эльман произносит:
– Если ты забыла, я Шах. А мы за женщин убиваем. В твоей семье также, Ясмин. Не хлопай глазками, будто не знала. Не смотри как на монстра. Ты привыкла к такой среде. Ты привыкла, – повторяет жестко, заставляя верить в его правду.
– Не трогай меня.
Я отворачиваюсь от его рук, но сопротивление приносит только больше боли.
Все вокруг пропахло кровью и дерьмом. Эльман ошибается – я не привыкла, потому что меня никогда не заставляли смотреть на лицевую грязную монету. Мне всегда показываю обратную сторону богатства и роскоши – самую чистую сторону.
Эльман погладил меня по волосам, сжимая мою талию еще крепче, и ласково сказал:
– Здесь тебе не Сицилия, твою мать!
– Не трогай мою мать…
Перехватив меня поудобнее, Эльман поднял указательный палец и сдавил мне щеку.
– Замолкни и слушай, твою мать. Здесь тебе не Сицилия, здесь ты обязана отвечать за каждое слово. Или отвечать за тебя буду я, как сегодня. Здесь никто не знает, что твой отец мафиози. Здесь ты никто, Ясмин. Ты моя женщина, но никто об этом, твою мать, не знает. И пока это так, ты будешь молчать в тряпочку и уж точно не будешь дразнить мужиков маленьким размером члена, как делала это несколько минут назад.
Я смотрю прямо на него, чувствуя вибрацию и дрожь во всем теле. Саид и Артур разбираются с блондином, заставляя его замолчать навсегда.
А Эльман хочет, чтобы навсегда замолчала я.
– Ты вообразила, что ты мужик с яйцами в штанах. Но у тебя их нет, Ясмин. Ты просто женщина, которая должна закрыть свой рот, когда к ее виску приставили пистолет. Так нужно, чтобы выжить. Я мог не успеть. Он мог выстрелить. Я хочу убить тебя за то, что тебя могли убить, Ясмин.
– Андреа тоже порезал ты? – спрашиваю глаза в глаза.
Эльман подходит вплотную и хватает меня за щеки.
– Я.
Я с шумом дышу.
Боже.
– После вынесения приговора отец бы забрал меня. Ты отсрочил, – понимаю я.
– Мне все равно на твоего отца. Я сделал это, потому что он тебя обидел. Так будет с каждым, кто захочет тебя поиметь, Ясмин.
Я опускаю глаза, цепляясь за капельки крови на его шее и на жилку. Она сильно билась, а его хватка была болезненной. Саид и Артур оттаскивали избитые тела, они увезут их подальше от места преступления, взяв с них обещание молчать о Ясмин Романо.
– С самого начала ты решила, что я принц на белом коне, но это оказалось не так. Ты привыкнешь, принцесса. Привыкнешь вести себя так, как подобает.
– Я не привыкну, Эльман. Я не такая. Мне тяжело здесь…
Мне тяжело здесь.
Именно сейчас, впервые за все время – я захотела домой.
Но Эльман не захотел меня даже слушать.
– Молчи, Ясмин. Сейчас мы поедем домой, и ты сделаешь мне минет, как только ты делаешь. Ты любишь секс, Ясмин. Я тебя подсадил на него. После минета ты будешь просить мой член и станешь покорной девочкой. Ты станешь, – повторил он.
Дернув меня на себя, Эльман повел нас к машине. В салоне я стянула с себя босоножки, вытерла лицо ледяными пальцами и подогнула ноги в коленях. Ночь только начиналась, но я уже знала: я никогда не стану послушной девочкой, какой он хочет меня слепить.
Глава 27
– Глубже, Ясмин. Соси глубже.
Эльман постанывает, а его глаза полуприкрыты от наслаждения. Ему хорошо, он наматывает мои волосы на кулак, подталкивая мой рот на свой член, и крепко стискивает челюсти.
Я вижу, что ему приятно.
До безумия.
В моих глазах собирается влага, я делаю еще несколько заключительных движений языком по влажному члену и чувствую его сильную ответную пульсацию. Эльман кончает.
Он оттягивает меня за волосы и предупреждает:
– Хочу кончить на тебя, Ясмин.
– Кончи… на меня.
Рухнув на колени, я поднимаю глаза и встречаю бешеный, дикий взгляд. Взгляд, полностью состоящий из концентрированного удовольствия. Эльман делает несколько размашистых движений по члену, и белые густые капли начинают растекаться по моей ключице, а затем по груди.
Эльман был прав – мы вернулись домой, Эльман отмыл руки от крови, а я встала на колени и сделала ему минет, после чего он кончил мне на грудь. Как он, черт возьми, хотел.
– Встань с пола, Ясмин, – разрешает удовлетворенно, закончив.
– Я хочу курить.
Эльман издевательски приподнимает бровь и разводит руками:
– Сигарет в моем доме нет. Увы.
– Они были в моей сумочке, пока твой Саид не обыскал ее! – взвизгнула я, поднимаясь с колен.
– Обойдешься без сигарет, Ясмин.
– Тогда я хочу твой член, – развожу руками.
– Бери. Он твой.
Эльман молча садится на кровать и смотрит на меня. Я скольжу по нему взглядом, рассматривая его подтянутое тело, и понимаю, что он меня хочет. Снова. И очень сильно.
Эльман знал, что я буду просить, поэтому выглядел расслабленным. Знал. И оказался прав.
Я сажусь к нему на колени, обвиваю его бедра и прижимаюсь своей грудью к его.
Эльман горячий и теплый, а в его глазах очень много пожарища – его хватит, чтобы согреться на долгое время. Я приподнимаю ягодицы и, затаив дыхание, медленно погружаюсь своим телом на твердую раскаленную плоть.
Тепло снаружи. Тепло внутри. Баланс соблюден, и нам моментально становится очень хорошо…
Подавив в себе протяжный стон, я целую Эльмана в губы и насаживаюсь на него до самой глубины. До искорок в глазах, до потемнения.
До мужского хрипа удовольствия.
– Если что, то это я тебя использую, а не ты меня, – произношу прерывисто, хватаясь за его плечи. – Не думай, что ты трахаешь дочку Романо. Это я делаю с тобой.
– Мне похуй, если честно.
– Ты становишься плохим мальчиком, Эльман, – шепчу игриво. – Материшься? А вдруг папа узнает?
Запрокинув голову, заливисто смеюсь.
Эльман в ответ – впивается пальцами в мои бедра и с силой насаживает в себя. Я охаю, испытывая целую буру эмоций, и хочу получить еще больше – больше его злости, больше его эмоций, больше секса.
Кусая губы, я останавливаюсь и хватаю Эльмана за лицо. Его щетина болезненно колется, но губы очень мягкие. Я целую его с языком и скольжу по члену одновременно. Нам хорошо. Очень. И все равно, что Эльман оказался прав в том, что он подсадил меня на секс.
– Это не я с тобой, а ты со мной. До тех пор, пока я не уйду, Эльман.
– Попробуй уйти, Ясмин, и поймешь, что это не так.
Эльман ухмыляется. И толкается в меня – раз за разом все глубже и глубже, находя новую точку опоры во мне.
Так хорошо, так хорошо…
Когда в нем столько эмоций – мне очень хорошо. Я хочу получать их часами и днями, но довольствуюсь лишь минутами.
– Это так, Эльман. Я уйду.
– Садись на мой член молча. Ясмин. Для твоего же блага.
Крупные ладони ложатся на мои ягодицы, сжимают их и делают несколько резких движений, погружаясь в меня бешено глубоко, со всей силы.
Я зажмуриваюсь и громко стону.
Хорошо.
Боже, как хорошо…
– Хочу тебя сзади.
Эльман хватает меня за бедра и подминает под себя. Он лепит из моего тела позу как из пластилина лепят фигуру, а затем с влажным шлепком входит в меня сзади.
Я ощущаю жар сильной мужской груди, прижатой к моей спине – нам очень влажно, тесно и до безумия хорошо, Эльман целует ямочку на пояснице и ритмично трахает меня до исступления. В ушах стоит дикий звон, а комнату очень быстро наполняют пошлые, очень пошлые звуки двух влажных тел.
Сжав простыню кулаками, я зажмуриваюсь и кричу:
– Еще! Еще, Эльман… Пожалуйста, еще…
Еще, еще, еще…
Капельки пота стекают с моего виска. С его виска. С наших тел.
Полное безумие.
Эльман впивается жадными пальцами в мои бедра и задает бешеный ритм в унисон моим мольбам, а еще – сильно ударяет по ягодицам. До боли- – острой и тягучей, но в этот момент мне становится на нее все равно. Мир взрывается в глазах на миллионы маленьких осколков, а низ живота тотчас же сводит от концентрированного, как яд – желания.
– Я кончаю, Эльман.
– Кончай. Я хочу это почувствовать, – приказывает с хрипом.
Тело прошибает крупной дрожью, меня буквально скручивает от сокращений – и ощущение члена во мне утраивает каждое, мать его, ощущение.
Эльман рвано дышит, и я чувствую, как с каждым толчком ему становится максимально тяжело двигаться во мне. Я чувствую каждое собственное сокращение. Он – разумеется, тоже.
Тесно.
Нам во мне очень тесно, но так хорошо.
Эльман кончает следом, снимает презерватив, и я ощущаю тепло, растекающееся по ягодицам.
Тело еще прошибает спазмами, а двигаться нет ни малейшего желания. Ощущая тепло на бедрах и половых губах, я ловлю себя на мысли, что не испытываю неприязни к сперме Эльмана. Скорее, даже наоборот.
Я тяжело дышу, пылая от стыда и сгорая от произошедшего, а Эльман ласкает меня пальцами там, куда трахал еще несколько секунд назад. Он нежно растирал сперму между половых губ, хотя ягодицы до сих пор жгло от его пятерни.
– Это безопасно? – спрашиваю прерывисто.
Эльман не отвечает.
Тогда я переворачиваюсь и немного развожу бедра шире, чтобы он продолжил, и ловлю на себе полыхнувший взгляд Эльмана.
– Хочешь, чтобы я родила тебе детей?
Тем временем, его пальцы проделывают несколько движений по клитору и движутся ко входу во влагалище.
– Все равно.
– Когда все равно, тогда не делают то, что сейчас делаешь ты.
Приглушенный свет.
И мы вдвоем.
Я ловлю себя на мысли, что все, что происходит сейчас – нереально. Эльман нависает надо мной, разводит мои бедра шире и ласкает там, где очень много нашей влаги. Моей и его спермы.
А еще мы оба понимаем, насколько это опасно, но никто из нас не в силах остановиться. Эльман скользит пальцем вниз и останавливается у самого входа. Входа в меня.
Я забываю, как дышать.
И ловлю задумчивый взгляд Эльмана.
– Если ты трахнешь меня пальцем, то я забеременею. Вполне вероятно. Мальчиком или девочкой. Представляешь?
Эльман игнорирует. Молчит. Он все еще тяжело дышит, а пальцем, я чувствую, усиливает напор.
– Я шучу, Эльман, – смеюсь тихонько и свожу ноги вместе. – Ты что, поверил, что я могу родить тебе ребенка? Ты видел, что было в Волгограде? Если ты сделаешь мне ребенка, нас прикончат. Сначала тебя, а потом меня. Обоих, короче говоря.
Я смеюсь и хочу встать с кровати в надежде принять освежающий душ и смыть с себя дурман странных пьянящих разговоров.
Но Эльман хватает меня за бедро и заставляет развести ноги как было. Заставляет остаться на постели и смотрит вполне-вполне серьезно.
– Я жалею, – произносит он.
– О чем, Эльман?
– Жалею, что тебя раньше не забрал.
Я затаиваю дыхание, чувствуя тихие равномерные ласки между ног. Эльман игрался мной, трогал, любовался. Я ему очень нравилась, и все разговоры о детях, мы оба понимали – были тоже игрой.
– Еще до Даши?
– Еще до Даши, – отвечает серьезно. Очень.
Я с шумом проглатываю слюну и, клянусь, ненадолго падаю в обморок. Мне кажется, что это крепче любого признания, но я отказываюсь в это верить.
Кажется, что еще секунда – и мы скажем друг другу слишком о многом.
Я свожу бедра и приподнимаюсь на локтях.