Глава 4

– Воды? – спрашивает Эльман.

Ответа, черт возьми. Я хочу ответа!

Но пить тоже жутко хотелось, поэтому я принимаю бокал из мужских рук и жадно осушаю его.

Ума не приложу, что буду делать в случае отказа, на который Шах имеет право. Андреа жаждет меня наказать и отомстить, потому что там, где я росла, в мужчин не стреляют. Только папа дал мне такое разрешение, о чем сейчас я очень жалею.

Эльману звонят.

Трель звонка взбудораживает, заставляя встрепенуться.

Сердце несется вскачь.

Сейчас ему доложат, что Андреа прибыл, а Эльман скажет мне, что абсолютно не заинтересован в этой чужой войне.

– Слушаю, – отвечает негромко.

Я ничего не слышу.

Сминаю пальцы, ломаю ногти, тревожно кусаю губы.

У меня с собой даже пистолета нет. Отняли все, когда обыскивали перед встречей с Шахом.

– Понял. Ты расслабься и тон сбавь. Мы на своей территории. Набери Багрову, пусть направит людей. Пригодятся.

Не дослушав собеседника, Эльман сбрасывает, и я резко поднимаюсь на ноги.

– Глупая была затея, – произношу, пойманная цепким взглядом Шаха. – Извини, что побеспокоила. Я поеду, возле Сибири у моей матери должны остаться родственники, попробую укрыться.

– Сядь.

Выдержке Эльмана можно позавидовать.

Моей – нет.

– У нас есть время обсудить мои интересы. Сядь, Ясмин. Помогу чем смогу.

Я сажусь обратно.

Эльман удовлетворенно кивает, разводит ноги шире и по-хозяйски вытягивает их. Он высокий. Очень. Худого телосложения, но с кучей мышц, поэтому в его силе я ничуть не сомневалась.

– В чем мой интерес, Ясмин? – спрашивает он прямо. – Ты предлагаешь мне посягнуть на интересы итальянского мафиози. В данном случае ты его женщина.

– Я больше не его, – отвечаю ровно, а внутри все дребезжит. Почти вдребезги разбивается. – И никогда не была.

– А чья?

– Я никому не принадлежу, – слегка качаю головой. – Я не собственность.

– Это все понятно, – он впервые улыбается, совсем немного, будто его что-то рассмешило. – Но кому-то нужно принадлежать, Ясмин. Чтобы у одного интересы появились, а у другого они отпали. Когда риелтор продает квартиру, он хочет быть уверенным, что эта квартира больше никем не продается. Договор подписывается, и лишь тогда риелтор берется за дело.

– Ты что… сравниваешь меня с недвижимостью?! – вспыхиваю, чувствуя приступ удушья.

Я ощущаю себя в ловушке. Ощущаю, как путаюсь в ловко сплетенных сетях.

Как земля уходит из-под ног.

– Я думала, ты хороший.

Осознаю, что была не права.

Жестоко не права.

– Неправильно думала, – подтверждает он мои мысли.

Комната сужается до нереальных размеров. Мои легкие – тоже.

Меня загнали в ловушку, лишили выбора.

Либо в постель под жестокого жениха, либо в ноги Шаху. Я выбрала второе, а надо было выбирать ад.

В аду лучше.

Там больше свободы.

Там слаще, теплее, там не так больно.

– Эльман, меня преследуют. Неужели ты отдашь меня этому психопату?

– Свое не отдаю.

Коротко.

И до безумия ясно: чтобы получить покровительство Эльмана Шаха, я должна стать его женщиной.

Он не врет.

Не скрывает.

Говорит и смотрит – одинаково прямо. И дает крохи времени на раздумья. Очень благородно.

– Наши семьи враждуют. Это безумие, – привожу финальный аргумент.

– Плевать, – огонь в его глазах разрастается.

– Как давно тебе плевать?

– Давно.

«Давно», – вторю себе мысленно под гулкое сердцебиение.

С самой первой встречи, значит, плевать.

Он присмотрел меня себе давно. Теперь я это знаю.

– А если кто-то узнает?

– Я сделаю все, чтобы никто не узнал.

Я резко поднимаюсь с места и до боли впиваюсь ногтями в собственные ладони, нависая над ним.

Не дожидаясь от меня ответа, Эльман берет меня за запястье. Еще секунда – и я позволяю ему усадить себя на колени…

– Ты напряжена, Ясмин.

– Еще как, – шепчу, оказываясь с ним лицом к лицу.

Очень близко.

На коленях чужого мужчины, которого считала членом семьи, другом, товарищем. Но никак кем-то большим.

Такого я не позволяла даже Андреа, хотя он официально носил статус моего жениха, а еще папа с братом одобрили его кандидатуру.

Об одобрении здесь – и речи быть не могло, но Эльману плевать.

Я позволяю ему дотронуться до моего лица и провести пальцем по моим израненным губам. Папа пришел бы в ужас. Брат – в бешенство.

– Саид ответит за это.

– Ты его уволишь? – спрашиваю.

Шах качает головой. Отрицательно.

Его глаза вторят движениям. Хочу. Заслужил. Он будет отбивать меня у Андреа, который прилетел за мной с самой Сицилии.

– Я просто хочу тебя. Себе. В полное распоряжение.

Для него – просто.

Для меня – целая война и боль в глазах отца за то, что отдалась врагу.

– Между нами не может быть любви, – поясняю непослушным языком.

– Мне не нужна любовь. Только твое тело. Больше ничего не будет, Ясмин. Ты умная девочка. Уверен, ты все понимаешь.

Понимаю. Между нашими семьями – пропасть.

Ничего не будет: ни любви, ни чувств. Только бешеная страсть, жажда, грешное влечение.

Дикое желание в его глазах. И не только в глазах. Я телом чувствую твердость его намерений, упирающуюся мне в попу. Не маленькая, но в жар бросает и тело несладко ломит.

Я много лет ждала Андреа, боясь разочаровать отца, затем годы ждала нашей свадьбы, но он разочаровал меня и всю мою семью. А эти руки, крепко удерживающие меня на себе, не разочаруют. Потому что изначально надежд не будет.

Ни надежд, ни любви, ни клятв о вечности.

– Значит, только секс?

Еле выговариваю эти слова.

А в чернеющих глазах огонь по новой разжигается. Он мысленно и не мысленно меня разложил. И уже попробовал. Всюду.

В свои тридцать лет он многое попробовал, я уверена. Наверное, он огорчится, узнав, что я девственница в свои двадцать пять. Всюду. Не захочет возиться, скорее всего. Это он в жены себе будет выбирать невинную, а наш договор на брак совсем не походит.

– Секса мало, Ясмин, – предупреждает он. – Я хочу тебя всю. Полностью и без запретов. Будешь послушной девочкой, и у нас все будет хорошо.

– Хорошей… девочкой? – повторяю словно в бреду. Тело наливается тяжестью, и я хватаюсь за стол за моей спиной, чтобы не упасть с мужских колен.

– Ничего сложного, – заверяет он, заметив мою озабоченность. – Будешь мне верной, и я не буду беспокоиться. Это ведь несложно для тебя? Ты верная девочка?

Я не отвечаю. Но кажется, что в этом, и правда, нет ничего сложного. Всего лишь быть верной.

– Несложно, – отвечаю на автомате, пытаясь угнаться за потоком мыслей. – Верная.

Ревновать. Он хотел сказать, что не должен ревновать.

Если я буду верной.

На этот момент мне действительно казалось, что в этом нет ничего сложного. Мои родители никогда не изменяли друг другу. Я тоже не буду, потому что Эльман дает понять: его репутация дорогого стоит.

И еще, узнавая его по крохам движений, я понимаю: он слишком брезглив, чтобы делить женщину с другим.

– Значит, тебе будет хорошо со мной, – прищуривается Эльман, слегка поглаживая мое колено.

Мне хочется встать, но вместе с тем я одновременно понимаю: ноги не выдержат, тело ослабнет и рухнет, а сознание, находясь в полнейшем дурмане, отключится.

Поэтому я позволяю себя удерживать.

Попеременно то приходя в себя, то проваливаясь в бездну. То умирая от действительности, то млея от дичайшего напряжения.

Нас шатает. Обоих. И если Эльмана затянуло давно, то я вовсе не представляла, как он будет меня трахать. И как потом все забыть. И как отцу в глаза смотреть и дальше жить.

– Отдайся мне, – велит, полуспрашивая. – Я не Андреа. Не обижу. Буду ласков с тобой. Ты ведь любишь любовь и ласку, Ясмин.

Я не знала, что и как я любила.

С самого детства я заботилась об отце и братьях, и по сей день я не знала мужчин. Я не искала любви, не просила ее и не хотела замужества. Согласилась на предложение Андреа, потому что это традиционно. Не более.

– Тебе понравится. У меня большой дом. Будешь со мной как принцесса жить. Ты ведь привыкла, что к тебе относятся как к принцессе?

Привыкла.

Эльман считывает ловко и верно.

– С ним будет больно, Ясмин. Но, если ты хочешь, можешь вернуться к нему прямо сейчас.

Не хочу.

И Эльман знает, что не хочу. Напор его поглаживаний усиливается. Времени думать – не остается.

– Я видела в твоем кабинете девушку, – вспоминаю я. – Она скучает по тебе.

В глазах Эльмана ничего не меняется. Разве что появляется недовольство, ведь я все слышала. Почти все. Только меня это не успокаивает, ведь та девушка явно испытывает к нему чувства.

– Я никому ничего не обещал. Это все, что тебе нужно знать, Ясмин.

– Значит, это несерьезно? – понимаю я.

Легкий кивок служит мне ответом.

– Это дело моей семьи – отец хочет наследников.

– А ты?

– А я ждал тебя, – произносит, растянув губы в усмешке.

Но глаза же его – были как никогда серьезны.

– Тогда обещай, что о нас никто не узнает, – выдыхаю полушепотом.

Это согласие. Иначе нельзя трактовать.

Рука Эльмана сжимается на моем бедре, острые черты его лица становятся напряженными. Хищник получил одобрение на съедение, не иначе.

– Это не в моих интересах. Куда важнее твое обещание, Ясмин.

– Я буду молчать.

– Даже если будет больно?

Дыхание перехватывает.

Согласие дано. Выход замурован. Эльман все равно лучше сумасшедшего Андреа, он не обидит и будет ласков. Он обещал.

– Нет любви, нет боли, – отвечаю ему и позволяю себя несладко поцеловать.

Эльман склоняется ко мне, рукой обхватывает кудрявые волосы, наматывая их на кулак и открывает доступ к шее – полный и безоговорочный.

– Ты красивая девочка, Ясмин, – хвалит меня, наконец, получив доступ к моему телу.

Горячие губы сперва целуют это место на шее, а затем мягко всасывают кожу. Безболезненно, но мучительно. Когда Эльман отстраняется, я чувствую легкое покалывание во всем теле и полную капитуляцию между нами.