Тайная связь (страница 51)
Когда дверь в мою капсулу резко распахивается, я бросаю взгляд на вошедшего и замираю, не чувствуя собственного сердца.
Он что?..
Остановил самолет ради меня?..
– Кто вы? – спрашиваю слабым голосом.
Передо мной стоял незнакомый мужчина. За ним – еще несколько, но я никого из них не знала. Будь это Эльмана рук дело, он бы послал кого-то из людей Саида или на крайний случай – Артура, потому что у меня сложились с ним хорошие отношения.
Но точно не чужаков.
Уверенность в том, что это люди Эльмана, медленно таяла, и я не понимала, радостно мне от этого или горько.
С одной стороны, я очень хотела улететь.
С другой – хотела, чтобы ради меня он остановил самолет…
Безумие.
Безответное безумие.
– Если вы от Эльмана, уходите прочь. Я улетаю, вам не видно? – произношу как можно равнодушнее.
– Вам следует покинуть самолет и пройти с нами, Ясмин Романо.
– Кто вас прислал?
– Просто пройдемте с нами, – сдержанно произносит неизвестный.
– И не подумаю.
Я отворачиваюсь к иллюминатору, но не перестаю следить за ними боковым зрением. Я напряжена до предела, но не хочу, чтобы они это поняли.
Недолго думая, мне протягивают телефон, и я понимаю, что это Эльман.
Я очень не хочу отвечать на этот звонок – он мог бы приехать за мной и сам, если так хотел остановить меня. К чему эти заключительные аккорды?
– Ясмин, – только и произносит он.
Не Яся.
Только он один называет меня Ясмин. Всегда. И никогда мягче.
– Ты задерживаешь мой рейс, Эльман, – произношу строго. – Ты эгоист.
– Я пиздец какой эгоист, – не отрицает он. – Но ты все равно вылезешь из самолета и вернешься домой.
– У тебя есть аргументы, которые заставят меня это сделать?
– Есть. Но давай лучше по-хорошему, Ясмин.
Я закрываю динамик, поворачиваюсь в сторону его посыльных и делаю жест рукой:
– Закройте дверь с той стороны. Не заставляйте меня доставать пушку.
Не знаю, что обо мне им говорили другие, но они сочли меня достаточно сумасшедшей для этого действия и сделали, как я попросила.
Я включила Эльмана на громкую связь и положила телефон на стол.
– К чему эти прелюдии? Мы даже трахаемся без романтики, – понижаю тон. – Давай сразу по-плохому, Эльман.
– Уверена?
– Да.
– Валентино.
Он называет всего одно имя.
И это имя действует подобно удару под дых. Без прикрас. Как оно есть.
– Ты забыла забрать его с собой. Не слишком ли эгоистично оставлять его одного в чужой стране? В подконтрольном мне городе?
– …
– Не молчи, Ясмин.
Набрав в легкие побольше воздуха, я признаюсь:
– Я посчитала, что он мертв.
– Это не так. Он бегает где-то рядом в надежде найти тебя. Мои люди то и дело отслеживает его появление в разных частях города. Он обращался за помощью в больницы несколько раз, но тут же заметал свои следы. Он ранен. Он потерян. Ему паршиво, Ясмин. Ты бросила его, села в сраный самолет и полетела.
– Замолчи.
– Эгоистка Ясмин. Папина дочка, – продолжает он говорить неприятные вещи. – И моя женщина.
– Не твоя.
– Ты вернешься, Ясмин. Поднимешь свой аппетитный зад, сядешь в машину и вернешься ко мне. Если хочешь увидеть Валентино живым.
– Ты мне угрожаешь?
– Нет. Я просто без тебя слечу с катушек.
– Слетишь с катушек? – переспрашиваю звенящим от напряжения голосом.
– Напьюсь и наберу твоему отцу. Или брату. И устрою гребаную войну, которую ты так боишься.
– Не устроишь…
– А ты проверь. Попробуй не вернуться этой ночью, тогда на Сицилии ты услышишь взрывы.
Голос Эльмана исчезает.
Вместо него – набатом бьют гудки.
Валентино и война – две составляющие нити, за которые меня можно дергать вечно, и я буду танцевать.
И сидеть размусоливать тут больше нечего.
Но вместо этого непослушный разум вновь набирает его номер. Эльман отвечает сразу. Почти моментально.
– Ненавижу тебя, Эльман Шах.
– Я бы хотел тебя тоже.
Стиснув челюсти, я сбрасываю вызов, а затем поднимаюсь со своего места, забираю ручную кладь и вручаю ее одному из громил, ожидающему снаружи.
– Неси осторожнее, ясно?
– Как скажете.
На выходе из самолета меня ожидает Паола. Она растерянно перекидывает взгляд с меня на сопровождающих и обратно и тихонько спрашивает:
– Синьорина, у вас все в порядке?
– Да, Паола.
– Я совсем не уверена в этом, они ворвались на борт самолета и сразу направились к вашему месту…
– У меня все в порядке, Паола, – повторяю настойчиво, коснувшись ее плеча. – Сюрприза не будет, Паола. Я пока не лечу домой.
Кивнув, Паола обняла меня.
Затем спросила меня на итальянском, нужна ли мне помощь.
Я лишь покачала головой, вышла из самолета и села в автомобиль.
Чтобы для чего-то – вернуться к почти женатому мужчине..
Глава 48
– Она красивая.
– Кто?
– Та, на которой ты женишься, – произношу и смотрю прямо на Эльмана. – Аккурат через две недели.
На его лице не дергается даже мускул, а у меня вся душа наизнанку выворачивается.
Значит, это правда.
Я резко замолкаю, не в силах поинтересоваться, для чего часом ранее он остановил мой самолет и для чего вытаскивал меня оттуда шантажом и угрозами.
Для чего он обещал развязать войну, если я не вернусь, а когда я вернулась, то для чего он обнимал меня, целовал, говорил, что не сможет без меня, что попросту сойдет с ума?
Для чего, в конце концов, пять минут назад мы занимались любовью?
Эльман смотрит на меня с моим любимым пожарищем в глазах, но равнодушно игнорирует. У него всегда отлично выходит не терять самообладание, но у меня же так не получается. Мое сердце стучит сильно-сильно. До боли. Почти надрывается, заставляя свежую рану вновь кровоточить.
Сегодня вышло официальное объявление о помолвке. Все рухнуло в одно мгновение, когда я узнала, что я – больше не единственная для него.
– Поздравляю со скорой свадьбой, Эльман Шах, – произношу как можно ровнее, но мой голос все равно звучит жалко и надрывно.
Я накрываю рот ладонью, не в силах поинтересоваться, для чего ему чужая женщина, когда есть я. Если он остановил тот чертов самолет, то это что-то значит? Или уже слишком поздно, чтобы повернуть все вспять? И он теперь не мой…
После того, как я прочитала заголовки новостей, моя рана почти не засыхает. Она кровоточит, напоминая о себе ежесекундно. Корка равнодушия попросту не успевает образоваться с момента известия о помолвке. Я прочитала море статей и даже успела посмотреть видео с торжества, пока меня снимали с самолета и везли в дом Шаха.
Торжество проходило в ресторане. Пока я разговаривала с Сицилией на лугу и признавалась ей в любви к Эльману, Лиана стояла рядом с ним в красивом платье и светила увесистым колечком на безымянном, которое она сама же и выбирала в тот день, когда я увидела их в торговом центре.
Сегодня она официально стала его невестой, рядом с ними стояли их семьи, а гости поздравляли жениха и невесту. Диана Шах радовалась за сына и целовала будущую невестку, другая сторона пожимала Эльману руку, затем они назначили дату свадьбы и лишь после этого все разъехались по домам.
Эти кадры с торжества прокручиваются в голове до сих пор. Они даже не стояли рядом, но я все равно дико ревновала Эльмана к ней. А еще если бы Эльман задержался там еще ненамного, я бы точно успела улететь.
Я сползаю по стенке, как есть – без одежды и прикрас. Я знаю, что ему и такой нравлюсь. Разгоряченное тело остывает без любви, и я начинаю понимать, что все зашло слишком далеко. Куда еще дальше – я просто не представляю. Здесь стало запредельно опасно. Здесь легкость начинает граничить с болью…
Не знаю только одного: как это прекратить. Как остановить наше безумие. Как сначала позволять ему все, а потом неистово ревновать его к другой, на которой он собрался жениться.
Я ведь даже пыталась улететь. Купила билет, села в самолет, а он и его остановил. Пригрозил мне Валентино, а когда я приехала – так ничего о нем и не сказал. Словно перед ним не живая девочка, а самая настоящая игрушка.
За окном стояла непроглядная ночь. Я могла лететь на Сицилию, но осталась в Петербурге, словно и правда была игрушкой, куклой, существом без чувств. Эльман захотел и остановил самолет, захотел – приласкал и поставил на колени, захотел и сделал меня второй.
Второй женщиной.
Ведь жена – она всегда первая. Остальные за ней.
– Встань с пола, – произносит Эльман спустя долгие минуты молчания. – Тебе еще детей рожать.
– Все равно не тебе! – бросаю с истеричными нотками.
– Мне, Ясмин. Мне.
– Что за бред ты несешь, черт возьми?! Ты выдернул меня из самолета, чтобы трахнуть и поиздеваться?!
Я взрываюсь моментально и вскидываю на него бешеный взгляд.
Понимание того, что я не могу помешать его браку – обескураживает и вводит в прострацию настолько, что я не делаю акцент на его последних словах. Мне кажется, он издевается надо мной, ведь мы даже на улицу выйти не можем вдвоем, а он только что…
Он только что заговорил о детях.
– Ты совсем, да? Совсем обезумел? Боже, ты слышишь себя, Эльман?
– Я совсем. Совсем, Ясмин.
Я слышу его вздох, Эльман отворачивается и впивается взглядом в подоконник. В тот самый, на котором трахал меня всего десять минут назад и говорил, что это навсегда. Значит, официальное объявление о помолвке с другой, а «навсегда» – со мной, это ли не безумие?
Мне становится жутко. В голову закрадывается мысль, что Валентино послужил лишь приманкой для меня и что покидать самолет – было большой, очень большой ошибкой.
Жив ли Валентино вообще? Заговори я о нем сейчас, и Шах совсем озвереет…
Эльман еще раз просит меня встать с пола и одеться хотя бы в сорочку, но после игнора тяжело вздыхает и явно выходит из себя.
Свой же вздох я заглушаю как могу. Я давно научилась прятать чувства, даже если очень хочется рассказать миру о том, как больно. Но только не этой ночью.
– Я больше так не могу, – шевелю губами еле слышно. – Твой брак я не приму. Не вывезу.
– Что тебя не устраивает? Я все делаю для нас, Ясмин.
– Женишься на другой тоже для нас? – не скрываю иронии.
Эльман оборачивается, впиваясь в меня голодным взглядом. Я моргаю, чтобы смахнуть наваждение. Дрожащими пальцами убираю волосы со влажного лба и стараюсь не реагировать на его взгляды, дыхание, на его тело.
Потому что ни тело этого мужчины, ни он сам мне не принадлежит. С этого дня – больше ни секунды не принадлежит.
– Я не буду делить тебя с ней, – продолжаю шепотом. – Все зашло слишком далеко. Ты говорил, никто не узнает, но на второе место я не соглашалась.
– Ты знаешь, для чего я женюсь. Жена нужна мне для прикрытия, чтобы наша связь оставалась тайной. Она будет послушной и не станет лезть в наши с тобой отношения.
– Послушная, значит? А я не послушная? Ты это имеешь в виду?– я иронично усмехаюсь. – И какие к черту после этого дерьма отношения?
– Даже после моего брака ты останешься для меня единственной, Ясмин.
В приглушенной светом комнате я качаю головой и не верю, что все это слышу. А затем прыскаю со смеха – так громко, что тишина, следующая за этим, поистине кажется адом.
Эльман замирает. Я слышу, как он дышит. Словно зверь. Но я совершенно не понимаю, что он чувствует. Наверное, ничего. Мы ведь об этом и договаривались: нет любви, нет и боли. Но мне почему-то больно.
Несмотря на обещания самой себе, я продолжаю разглядывать Эльмана. Я неотрывно смотрю на его крепкий зад и сильные мышцы спины, отмечаю высокий рост и сосредоточенный профиль лица. Ранее я ошибочно полагала, что Эльман не обладает мощной фигурой и выносливостью.