Этот вечер не стал исключением. Взяв с собой очищенные морковь и яблоки для Сицилии, я покидаю дом и сквозь сильный ливень спешу в конюшню, здесь я планирую пробыть до ночи, поговорить с Сицилией, сказать ей, что я чувствую после очередного прочтения статей и пестрящих заголовков о грядущем слиянии года двух влиятельных семей. Когда боль проходила, я начинала размышлять, почему свадьбу назначили так скоро, а потом с прострелом в сердце понимала, что они давно готовились к свадьбе. Очень давно.

Одна я все лето жила в неведении, не подозревая о планах Эльмана создать со мной тайную семью.

Какое же безрассудство…

Прибежав к конюшне, я на миг останавливаюсь и вскидываю голову к небу, подставляя лицо под крупные капли дождя. Кажется, я промокла почти насквозь, но ничто не могло заставить меня побежать обратно в дом. Я хотела надышаться последними летними днями, скоро в Петербурге похолодает, участятся дожди… Эльман поженится.

Скоро все изменится, и тогда я улечу. Улечу любой ценой. Я была готова позвонить Эмилю, если Эльман не одумается. Брат не расскажет папе и поможет мне, мы с ним единое целое.

Быстро толкнув дверь в конюшню, я забегаю внутрь и, промокшая до нитки, направляюсь к деннику Сицилии.

– Сицилия, моя девочка, – проговариваю тихонько, закрывая за собой дверь. – Как ты? Я чувствую себя просто ужасно, и знаешь почему? Он забрал мой паспорт и спрятал ножи. Ножи, представляешь?!

Закрыв дверь, я оборачиваюсь к Сицилии и замираю.

А в какой-то момент и вовсе перестаю дышать.

В горле появляется болезненный ком, и я закрываю рот, чтобы не проронить ни звука.

Хотя закричать хотелось – очень.

От боли такой, словно вот-вот на части разорвется мое сердце…

– Валентино?.. Валентино! Бог мой, – восклицаю шепотом.

Отбросив вмиг ставшие ненужными морковь и яблоки, я бегло оглядываюсь и первым делом запираю конюшню на несколько замков, потому что хоть и не знаю точно, но на подсознании чувствую: здесь опасно.

Опасно мне.

Опасно Сицилии.

Опасно Валентино.

Я бросаюсь к Валентино и поворачиваю его скрюченное, истерзанное тело на спину. Приложив голову к его груди, слышу медленные удары сердца и тихонько выдыхаю.

Он был ранен, но жив.

Его тело покалечено, а одежда разорвана, но он жив.

– Валентино, ты слышишь меня?

Я шевелю его тело и тормошу за плечи, чтобы он откликнулся и чтобы перестали течь слезы на моих глазах, но с каждой секундой тишины ощущения безысходности и страха неумолимо накрывают с головой, и рядом нет никого, кто мог бы помочь мне.

Я бросаюсь к разбитому телефону, но вспоминаю, что несколькими часами ранее я разбила его на кухне.

Да и кому звонить?..

Вокруг либо предатели, либо Эльман…

– Ясмин?.. – слышу болезненный шепот за спиной.

Бросившись к телу Валентино, я встречаюсь с его потухшим взглядом и беру холодную ладонь в свои руки. Слышать итальянский было сродни невероятному счастью, словно я нахожусь дома, а не в дождливом Петербурге. Словно весь этот ужас происходит не со мной.

Боже, как бы я хотела, чтобы это все происходило не со мной!.. С кем угодно, но не со мной.

Мне казалось, что я такого не заслуживала. Папа всегда повторял, что у меня будет счастливая судьба, а что на деле?..

– Я живой…

– Вижу, Валентино, вижу…

– Эльман недостоин вас…

– Наверное, наверное… – вторю глухо, сдерживая слезы.

Я улыбаюсь через силу и прикасаюсь к израненному лицу Валентино. Его бледный лоб был мокрым и горячим, я поднимаюсь и беру плед, который я принесла сюда пару дней назад, и укрываю его, затем подаю воду.

Валентино осушил стакан с водой жадно и лег обратно на сено, на котором я его и нашла. Напившись, он стал говорить лучше.

– Где ты был? – спрашиваю его.

– Вас искал…

– Так долго?

– Вас искать готов я вечность…

Я закрываю лицо руками и начинаю сильно-сильно плакать.

– Не плачьте. Я счастлив от того, что вас нашел. Прошлой ночью я сидел в лесу и видел, как вы выходите из конюшни, поэтому сегодня ждал вас здесь.

– В лесу?.. Я сейчас вызову скорую, Валентино. Ты в очень плохом состоянии, – произношу, утерев слезы. – Сейчас, подожди.

– Вызовите, когда я вам все расскажу, Ясмин. А пока послушай…те меня.

Валентино больше не обращается ко мне официально, но мне уже и не надо было. Главное, что он живой, статусные формальности перестали быть важными.

Приподнявшись на сене, Валентино облокотился на обшитую стену конюшни и поморщился от боли. У меня сложилось ощущение, что его пытали прежде, чем он смог уйти и начать мои поиски.

– Первое: Эльман Шах предатель. Материалы, которые опорочили вашу честь на всей Сицилии, были высланы вашему жениху с подачи Эльмана Шаха.

Я киваю, внимательно слушая Валентино.

Киваю, потому что до меня вовсе не сразу доходит сказанное. А когда доходит, Валентино уже продолжает медленно разрезать меня на кусочки своей правдой:

– Эльман Шах, пользуясь своими возможностями и властью здесь, действовал на Сицилии через третьих лиц. Через большую семью Марино, которая воспользовалась ситуацией и впоследствии принесла вашему отцу множество проблем. Люди из этой семьи, действуя в рамках договоренности с Эльманом Шахом, помогли вам сбежать от Андреа в тот день, когда он хотел вас… когда он вас избивал. Вспомните, как я говорил вам, что нам помогли и что это странно, но вы не послушали меня.

– Валентино, у тебя жар… – я прикасаюсь к его лбу, раздираемая сомнениями.

Валентино скидывает мою руку – довольно грубо, но затем извиняется и продолжает:

– Люди Эльмана Шаха убили Кармина, потому что перепутали его со мной. По его приказу умереть должен был я. И сейчас они охотятся за мной, чтобы завершить начатое. Они долго пытали меня, но я не стал дожидаться приказа избавиться от меня и сбежал. Вы просто изначально пришли не туда.

– Пришла не туда? Что ты имеешь в виду?

– Вспомните, Ясмин, – просит Валентино быстрым шепотом. – Вы приехали искать защиты в клуб, а Эльман Шах полагал, что вы приедете к нему домой. В доме знали, от кого конкретно нужно избавиться, поэтому человек по имени Саид приехал в клуб очень быстро, когда по ошибке уже убили Кармина. Они оболгали, выставили его правонарушителем и застрелили.

Я зажмуриваюсь.

Саида действительно поначалу не было, хотя он всегда рядом с Эльманом, всегда. Саид ждал дома, чтобы избавиться от Валентино. Ему было поручено это задание. Саид знал, кого нужно убить.

С трудом волоча языком, я в оцепенении спрашиваю:

– Есть еще что-то?.. Что-то, что ты хотел мне сказать?..

Если добивать, так до конца.

С этой мыслью я поднимаю вопросительный взгляд на Валентино.

– Есть.

– Пожалуйста, – отрешенно киваю. – После этого я вызову скорую. При других людях они тебя не тронут. Я не позволю!..

Я резко замолкаю и вздрагиваю.

Потому что в эту секунду в дверь начинают громко стучать.

Спешно обняв Валентино, я подбегаю к большому стогу сена и с бешено колотящимся сердцем начинаю раскапывать угол, в котором я давно спрятала оружие.

– Я хотел сказать, что люблю вас, Ясмин Романо, – произносит Валентино. – И всегда любил. С самого первого дня, когда ваш отец Давид Романо позволил мне работать на него.

– Давай чуть позже с признаниями, Валентино. В конце концов, тебе угрожает опасность, – произношу, обернувшись к нему. – Ладно? Но я услышала, что ты любишь меня. Я знала это.

В этот момент в дверь перестают стучать и начинают ломиться. С каждой секундой все сильнее и отчаяннее.

Они поняли.

Они все поняли, иначе бы не стали пытаться попасть внутрь так яростно. И Эльмана дома нет, и телефон разбит – не дозвониться, не достучаться, не попросить о помощи. Да и просить о помощи мне некого. Голый металл и холодный расчет – вот мои друзья на сегодня и навсегда.

Отыскав оружие, я беру его в руки и снимаю с предохранителя, а Сицилия, по-лошадиному взвизгнув, резко встает на дыбы.

Словно она чувствует – сегодня погибнут люди.

Глава 50

Мне больно.

Конечно же, мне очень больно. Я могу солгать и сказать, что ничего не чувствую и что подлые поступки Эльмана совсем не волнуют мое сердце, однако…

Мне сильно больно. Вниз до ада и обратно.

Там кровоточит внутри, и если бы только эта рана была настоящей, я бы обязательно обратилась к врачам и легла бы под нож, лишь бы вырезать очаг этой изнуряющей боли, но фантомную рану, увы, не вырежешь.

Обернувшись к полуживому Валентино, тихо спрашиваю:

– Все, что ты сказал – это правда?

– Сестрой своей клянусь.

Сестра у Валентино была превосходная. Я учила ее игре на фортепьяно до тех пор, пока я не улетела. Оставив дом, я оставила всех тех, кто во мне так сильно нуждался.

– Когда я вернусь домой, я доучу твою сестру, – зачем-то обещаю Валентино. – Она станет известной на весь мир. Обещаю тебе.

– Благодарю, Ясмин…

Она станет известной. Я отдам все свои деньги, чтобы дать ей все, что она заслуживает. Валентино открыл мне глаза, и теперь я обязана ему всем. Абсолютно всем.

– Там идет ливень, – произношу тихонько на итальянском.

– Когда моего отца убили, на улице тоже шел ливень, – проговаривает Валентино.

Я отвожу взгляд и несколько раз моргаю, чтобы смахнуть пелену в глазах. Я не могла позволить дать себе слабину прямо сейчас, когда Валентино нуждался во мне.

Тем временем в конюшню ломились все сильнее и сильнее, а снаружи раздался голос Саида.

Мерзкого Саида.

– Госпожа Романо, откройте дверь! Мы знаем, что Валентино здесь.

– Пошел ты… – цежу сквозь зубы, проверяя магазин пистолета. – Гавнюк.

– В противном случае нам придется выломать дверь.

Прижавшись телом к двери, я громко произношу:

– Мне нужно слово, что вы его не убьете. Валентино нужно в больницу за медицинской помощью. Если мои требования будут удовлетворены, то я открою дверь и не прострелю твою голову, Саид.

Ответ Саида последовал быстро и без раздумий:

– Хорошо.

– Хорошо? Ты даешь слово?

– Да, я даю слово.

– Итальянцы играют честно, – говорю собравшимся за дверью. – Надеюсь, что вы тоже.

Посмотрев на Валентино в крайний раз, я мысленно стону от боли – он стал совсем бледный.

Он истекал кровью и потом, но несмотря на это он все равно смотрел на меня самым преданным взглядом.

Он доверился мне.

Вложил свою жизнь в мои руки – бесстрашно и воинственно.

Я думала, что я его не подведу.

– Открывайте и мы доставим его в больницу. Это приказ Эльмана Шаха, вам не о чем беспокоиться, – произносит Саид и ударяет рукой по двери, заставив меня сжать рукоять металла еще сильнее.

– Чтобы ты знал: приказ Шаха для меня не аргумент, – произношу сквозь зубы и решительно хватаюсь за перекладину, которая на последнем издыхании сдерживала нашу оборону.

Удерживая оружие одной рукой на уровне головы противника, другой рукой резко я отворяю замки. В ту же секунду дверь с грохотом открывается, и я прицеливаюсь Саиду в голову.

– Ку-ку, – говорю ему. – Ты у меня на прицеле, дернешься, и я раздроблю твою голову.

Саид не ожидал такого поворота событий. Он думал, что Шах отобрал у своей игрушки всякое оружие, и теперь она беззащитна перед дюжиной мужиков в охране.

Замерев в дверях, Саид прищуривается и наводит ствол на меня в ответ.

Знаю, что не выстрелит. Иначе убьют самого Саида и всю его семью.

– Ты что, целишься в любимую игрушку хозяина? Уж легче сразу выстрелить себе в лоб, Саид.

– Довольно игр, госпожа Романо. У меня приказ насчет Валентино. Отдайте его мне.

– Никаких игр. Ты дал слово отвезти его больницу, – напоминаю ему. – И я поеду с ним, заводи машины.

– У меня другой приказ, – повторяет он сквозь зубы, сверкнув глазами. – Приказ достать беглеца, который прокрался на чужую территорию. Ни в какую больницу господин Шах не повезет вора и преступника.