Тайная связь (страница 55)
Еще ужасней то, как быстро искажается лицо Эльмана и как много эмоций, наконец, плещется в его глазах: от уверенности в моей слабости перед ним до удивления и жгучей-жгучей боли.
До ада и обратно.
– Теперь тебе так же больно, как и мне, – говорю, помогая ему осесть на землю. – Не ударься головой, ладно?
– Ладно, – хрипит Эльман.
Он вцепляется в мою руку, сжимает ее изо всех сил и опадает на мокрую грязную землю. Рядом лежали Саид и Валентино, а в моей груди разрасталась огромная-огромная дыра. Как и на предплечье Эльмана, жидкую рану которую я всячески зажимала пальцами.
– Это тебе за Валентино, – говорю ему глаза в глаза. – Но ты будешь жить. Пуля прошла на вылет. Я старалась, чтобы ты выжил.
– Моя милосердная Ясмин… – проговаривает Эльман, морщась от боли.
– Вовсе не милосердная. Просто твоя смерть повлечет за собой последствия, а я не хочу, чтобы наша тайная связь раскрылась. Я улечу на Сицилию и буду жить спокойно. Я там, а ты с больной любовью – тут. Но если ты попробуешь изменить это, то я сделаю тебе очень больно, Эльман. Очень больно. Намного больнее, чем сейчас. Запомни это, пожалуйста. Ну вот, за тобой уже идут…
Окончательно опустив Эльмана на землю, я глажу его по сырой холодной щеке и слышу, что к нам спешно приближаются.
Все, что следует за этим – я помню очень смутно.
Меня окружают люди, они отбирают мое оружие и скручивают руки. Мне больно, но уже не так сильно, как было до этого. Эльман отдает приказ своим людям, чтобы они скручивали меня осторожнее, но мне кажется, что после смерти Валентино я совсем перестала чувствовать боль. Все мои чувства атрофировались. В миг.
Я не вижу Эльмана несколько дней.
Я не знаю, жив ли он, а на смену Артуру ко мне в каморку два на два метра приходит совершенно другой человек. Он не связан с Саидом, поэтому я принимаю пищу из его рук, но каждый раз вижу опасение в его глазах.
– Эта сумасшедшая итальянка убила нашего босса, и ей за это ничего не было, – шептались они за моей спиной.
Теперь я не знала, кого мне просить, чтобы тело Валентино отправили на Родину. Я даже не знала, что с ним стало.
Знала только одно: лето закончилось.
Началась осень. Затяжная, длинная, холодная. Осень я встретила в подвале, лишившись всех благ и роскоши, дозволенных любимой игрушке Шаха.
Эльман появляется лишь на третий день, когда я уже извелась мыслями, а на моем теле стали проявляться синяки и ссадины после той ночи.
Он вручает мне телефон, велит позвонить отцу и ответить брату. Оказывается, что Эмиль вместе с Софией прилетает на свадьбу Эльмана и хочет меня видеть.
Закончив разговор с братом, я поднимаю пустой взгляд на Эльмана.
Оказывается, он жив, а я за эти два дня передумала многое…
Он вытаскивает меня из подвала, возвращает в спальню и вручает таблетки и мази.
– Это для того, чтобы ты пришла в себя, – поясняет он. – Твой брат прилетает через два дня, ты увидишься с ним, но будешь молчать. Обо всем. Если вздумаешь сбежать или рассказать – наступит ад, Ясмин.
Равнодушно качнув головой, я шевелю губами:
– Для меня ад наступил, Эльман. Для тебя он тоже наступит. Очень скоро.
Глава 51
– Неужели ты влюбилась, Ясмин?
Влюбилась.
И уже успела умереть. Сотню раз.
– С чего ты взяла, София?
Я перевожу взгляд на жену брата и несколько раз моргаю, чтобы избавиться от картины мертвого Валентино перед глазами.
Розовые очки сняты.
Настоящая реальность не так прекрасна, как мне казалось раньше.
Эмиль не обнял меня в аэропорту…
Брат был не в настроении, и я это сразу почувствовала.
Чуть повернув голову, встречаю взгляд брата на себе, а София тем временем продолжает неосознанно топить меня словно в ледяной бочке с водой:
– Ты стала задумчивой, молчаливой, тихой. Это совсем на тебя не похоже, Ясь, – говорит София.
Не выдержав пристального взгляда брата, опускаю глаза.
Я давно не делала маникюр, все ногти искусаны в кровь и выглядят неухоженно. Это тоже на меня совсем не похоже.
Спрятав руки без маникюра, я быстро проговариваю:
– Нет, я не влюбилась. Да и влюбляться здесь не в кого, – для чего-то оправдываюсь. – Менталитет не тот.
Я замолкаю, и в гостиной дома брата наступает тишина. Мне бы продолжить щебетать как раньше, но я понятия не имею, о чем.
И как я делала это раньше?
Говорила, смеялась, щебетала…
От меня умолку не было.
Мама говорила, что я просто не умею молчать, что я вырасту очень веселой девочкой и что с такой энергетикой у меня отбоя от мужчин не будет.
Мама ошиблась.
Или я встретила не того мужчину…
Он порвал мой паспорт. Пришел рано утром, за час до прилета брата, и разорвал мой паспорт. Итальянский.
Что стало со вторым паспортом – я не знаю. Я его не видела уже очень давно.
Просто разорвал и сказал, что я никуда не денусь. И что Сицилия не дом мой больше.
Как мое сердце разорвал, так и паспорт. На маленькие-маленькие кусочки.
Я поняла, что я полюбила другого мужчину. Того, который разорвал мой паспорт – я не любила и любить не хотела.
– Ясь?
Я поднимаю глаза, натыкаясь на вопросительный взгляд брата.
От этого взгляда почему-то бросает в дрожь.
Я стала бояться таких взглядов, потому что за моей спиной теперь пряталось много-много секретов.
– Ясь, ты не слышала меня?
– Извини, задумалась.
– Прогуляемся? – переспрашивает он.
– Мне не хочется, брат.
Бросив взгляд в сторону Софии, я останавливаюсь на ее небольшом животике. Она же беременна, срок еще совсем маленький, но живот уже виден.
Вот же здорово – у них открытые отношения. Они могут гулять и заводить детей, и София не любовница, а жена. И ей не стыдно.
А что будет, если она узнает о нас с Эльманом?
Если она узнает, почему моя одежда закрыта? Если увидит синяки и ссадины на моем теле?
Если узнает, что я стреляла в ее брата и на его теле теперь навечно – шрам?
Это может навредить их еще не родившемуся ребенку. София ни в коем случае не должна узнать о нашей грязной связи, их с Эмилем ребенок должен родиться здоровым.
– Тогда идем в кабинет, – предлагает брат.
– В кабинет? А что-то случилось? – я вскидываю испуганный взгляд.
– Я просто хочу поговорить со своей сестрой. Нельзя? – спрашивает Эмиль.
Только голос его, как и взгляд – уж больно серьезный для простого разговора.
– Можно… Конечно…
Натянуто улыбнувшись Софии, я поднимаюсь с дивана и следую за Эмилем, попутно одергивая рукава водолазки, чтобы не было видно синих запястий.
Эмиль предлагает мне сесть в кресло напротив него. Кресло оказывается мягкое и уютное, я прячу руки под столом и с волнением поглядываю на брата. Он садится напротив и смотрит на меня, смотрит, смотрит…
И пока не задает совершенно никаких вопросов, словно хочет прочитать все по моему лицу.
А что на нем прочтешь?..
Кажется, что и читать на нем уже нечего.
– Как папа? – нарушаю тишину.
– Он почти не работает. Марк уже выполняет некоторые поручения.
– Марк? Но наш брат ведь совсем маленький… – хмурюсь, оглядывая брата.
– У меня не было выбора, София попросила приехать на свадьбу Эльмана. Марк уже достаточно взрослый, раньше в его годы и покрупнее дела делали…
Свадьба Эльмана…
Я не слушаю, что Эмиль говорит дальше, но часто киваю.
Еще подмечаю, что брат изменился: возмужал, стал шире в плечах и во взгляде его появилась сталь. Хотя раньше при взгляде на меня никакой стали не было. Совсем.
А теперь есть.
Я готова была поклясться: Эмиль меня в чем-то подозревает.
– Свадьба уже послезавтра, кажется? – спрашиваю, когда Эмиль заканчивает рассказывать про Марка.
– Да.
– Да, отлично…
– Где Валентино? – переключается Эмиль.
Метнув взгляд на брата, я говорю заранее отрепетированную речь:
– Я думала, что он сказал тебе. Я отпустила его к родным на Родину. Бедный, он пробыл здесь из-за меня три месяца, и я решила пожалеть его.
– С каких пор ты распускаешь охрану, Ясмин?
– Ты меня отчитываешь? – огрызаюсь в ответ.
– Валентино не на связи, Ясь. И его семья тоже не знает о его местонахождении. Ты что-то скрываешь.
– Скрываю? Что за глупости? Возможно, что-то случилось, и он не смог добраться… Я не знаю, почему ты меня допрашиваешь? Значит, отправь кого-нибудь на поиски…
– Где Кармин? Где люди Марино? Почему ты передвигаешься одна, без людей, которых отправляли вместе с тобой?
– Разве я маленькая девочка, которая не может приехать к брату без охраны?
Эмиль схватил пачку сигарет, вынул одну и быстро прикурил.
Я тоже беру одну сигарету.
– Куда? – спрашивает резко.
– В рот. Курят ведь именно так? – усмехаюсь, поймав недовольный взгляд брата. – Эмиль, я же говорю: я не маленькая. В защите не нуждаюсь. И сигареты беру в рот не первый год.
Я нуждаюсь в защите.
Очень сильно.
Но сказать об этом брату – очень страшно.
Еще страшнее, если начнется война, если все узнают о том, что я легла под Шаха. Невероятный позор. Стыд на всю жизнь.
И в конце войны не все останутся живы…
Мне в начале война была не нужна, а сейчас – со шрамами в сердце и с ссадинами на коже – не нужна и подавно.
Сделав первую затяжку, я спрашиваю:
– Ты хотел поговорить о чем-то? Или только допросить?
– Как ты здесь, Ясь? – снова резко переключается Эмиль. Создавалось ощущение, что он испытывает меня на прочность, бросая то в воду, то на сушу, то разбивая о скалы. Как на самом настоящем допросе, чтобы сбить человека с толку.
– Хорошо, – лгу тихонько.
– Ты уверена?
– Со мной все прекрасно.
– Я вижу другое: ты не в порядке, – произносит Эмиль. – Поделись со мной, Ясь. Я не отец, ругаться не буду. Как в детстве, помнишь? Друг за друга горой.
Горло болезненно сжимается, и я с трудом проглатываю несуществующий ком. Опустив глаза, смаргиваю пелену и делаю голос как можно равнодушнее:
– Было бы о чем рассказывать, брат. Со мной полный порядок.
– Ясь…
– Ты думаешь, что я дам себя в обиду? Нет, ты правда в это веришь, Эмиль?
Я поднимаю глаза, а Эмиль молчит и пристально оглядывает меня.
И мне вдруг чудится, что ему известно намного больше, чем я думаю.
Только чудится же, правда?
– После свадьбы мы улетаем, ты же помнишь? – снова меняет тему Эмиль.
Прикусив губу, я стряхиваю пепел и киваю.
– Только я паспорт потеряла, брат.
– Какой?
– Оба…
– Пиздец, Ясмин.
Я киваю и затягиваюсь.
Еще какой.
– Но ты же можешь восстановить их? По-быстрому? – прошу его. – Я домой хочу. Очень.
– Да, смогу.
– Ты же не оставишь меня здесь? – почему-то спрашиваю.
– Конечно, не оставлю.
Поднявшись к кресла, я огибаю стол и подхожу к брату. Делаю короткую затяжку, тушу сигарету в пепельнице и обнимаю его.
Он меня – в ответ.
– Ты не обнял меня в аэропорту. Я тебе больше не нужна? – спрашиваю тихо-тихо.
– Что такое говоришь, Ясь?
Опустившись на пол, я кладу голову на колени брату.
Для кого-то это выглядит дико, не не для нас, выросших почти что сиротами.
Рыдания душат душу, но я всего лишь тихонько плачу.
Эмиль накрывает макушку рукой, поглаживает и ждет, пока я смогу говорить.
– Ясь, я же сразу все понял.
– Что ты понял? – спрашиваю тихо-тихо.
– Что ты не в норме. Расскажи мне все, я и словом тебя не осужу, – обещает брат.
Поначалу очень хочется.
Расплакаться, зарыдать, а потом заикаться и рассказывать все по порядку, но затем вдруг становится стыдно и страшно.
Страшно и стыдно.
И я молчу.
Кусаю себе губы, щеки, пальцы на руках.
И молчу.
Потому что если скажу – будет еще больнее. И кто-то умрет.