– Когда? – спрашивает резко, обрывисто. Не думая ни доли секунды, чтобы я, не дай бог, не передумала.

Улыбнувшись, предлагаю всего один вариант:

– Сегодня. Ночью. Ведь утром у тебя свадьба, и ты больше не сможешь…

– Ясмин…

–…не сможешь видеть Ясмин так часто.

Эльман выдыхает.

Он так боялся больше никогда не услышать моего голоса, так боялся моего неповиновения, что сейчас с трудом переваривает мой звонок.

Я позвонила ему накануне свадьбы.

До этого – не брала трубки, трусливо прячась в доме брата.

– Я заеду за тобой, – проговаривает он очень быстро.

– Нельзя. Я же у брата, а он о нас не знает…

– Заберу тебя на выезде из поселка.

– Опасно. Давай лучше я приеду. В клуб.

– Ты уже выезжаешь? – спрашивает тихо. С надеждой.

– Я вышла из душа, но скоро приеду. Жди меня.

Повесив трубку, я улыбаюсь своему отражению в зеркале. Правда, зеркало чуть запотело, но глаза…

Но сумасшедшие, горящие огнем глаза видно было прекрасно.

Распустив сухие волосы, что завились от влаги еще больше, я подкрашиваю ресницы и губы, наношу немного теней и надеваю свое самое короткое платье, чтобы Эмиль точно подумал, что со мной все хорошо и не беспокоился обо мне.

Правда, дома его все равно не было. Мне на благо. Спустившись в гостиную, я ловлю на себе удивленный взгляд невестки, целую Марию в розовые щечки и направляюсь к двери.

– Ясь, ты к нему?

Вопрос Софии повергает меня в некоторое смятение. Застегнув туфли на высоком каблуке, я оборачиваюсь к невестке.

– К кому?

– Это не мое дело, но… Но между тобой и Камалем что-то есть?

– Есть. Он в меня влюблен, – равнодушно качаю плечами.

– А ты?

– А я – нет.

София застывает от удивления. До этого она тоже была в душе, а теперь сушила волосы и делала укладку для завтрашней свадьбы своего брата.

– Я в клуб. Хочу потанцевать и повеселиться, – резко меняю тему.

– Да, поезжай. Ты здорово мне помогла с Марией, я хотя бы смогла сходить в душ и привести себя в порядок.

– Не за что. Вот вернемся на Сицилию, и я буду проводить с ней еще больше времени, – обещаю невестке, после чего вызываю такси и отправляюсь в клуб.

По пути я набираю Артуру. После смерти Саида он возглавил охрану Эльмана. Я пророчила ему хорошее будущее и я приложила к этому руку. Уверена, он захочет отдать мне долг.

– Артур, у меня есть к тебе дело.

– Что вы задумали? – сразу понимает Артур.

– Увы, ничего грандиозного. Ты должен позвонить дочке Батуриных и сообщить, где и с кем проводит время ее жених.

– Вы хотите сорвать свадьбу?

– Не беспокойся, это в любом случае выгодно для тебя, – поясняю холодно. – Доложив Батуриной, что ее жених ей изменяет, ты заслужишь ее доверие. Таким образом, ты докажешь ей, что в охране ее мужа есть свой человек.

– Но если свадьба сорвется?..

Я коротко улыбаюсь.

– Тогда я о тебе позабочусь. Помни, что благодаря мне ты сейчас занимаешь свое место и будешь занимать его до тех пор, пока я рядом с Эльманом.

– Хорошо, я сделаю это. Но не ради нее, а потому что вы так просите.

– Спасибо, Артур. Не подведи, это очень важно для меня.

В клубе меня ждал Эльман.

По телефону он велел мне сразу подниматься в его кабинет, но вместо этого я выпиваю несколько коктейлей и отправляюсь на танцпол. Слишком опрометчиво и опасно, но я хочу, чтобы он сам вышел на меня.

Чтобы нашел взглядом.

Чтобы велел своей охране выцепить меня из толпы и привести к нему…

Все так и происходит. Бросив взгляд на верхний этаж, я моментально упираюсь взглядом в темные глаза. Он долго ждал меня и быстро нашел свою девочку взглядом. Минуя боль и отчаяние, минуя отражение мертвого Валентина перед собственными глазами, я скольжу взглядом по Шаху и назло ему отворачиваюсь.

Не думает же Эльман, что я приду к нему так быстро?..

Через несколько минут меня все же вежливо просят пройти наверх, потому что меня ожидают. По пути я встречаю Артура и получаю от него короткий, еле заметный кивок.

Коротко улыбнувшись, я иду дальше по коридору и тихонько захожу в кабинет, где царил полумрак и запах…

Запах нашего с Эльманом секса.

Сколько раз мы делали это здесь?

В каких только местах он не ласкал меня, не брал, не целовал…

– Ясмин.

Он ждал меня.

Совсем рядом.

Сделав шаг, Эльман выходит из тени и прижимает меня к себе.

Его шепот походит на шепот сумасшедшего, и, когда он начинает сдирать с меня платье на тонких бретельках, я невольно вспоминаю смерть.

– Что, так сразу? – спрашиваю тихо, растеряв все свое нарочитое самообладание.

Я хочу возмутиться, воспротивиться…

Стиснуть бедра, когда его рука забирается в трусики.

Платье трещит по швам, когда он резко усаживает меня на стол и раздвигает бедра.

– Какого хуя ты так оделась, Ясмин? – шепчет словно в бреду, задирая мое короткое платье. – Как будто, блядь, ты ничья.

– Ты будешь разговаривать со мной или все-таки трахнешь? – смеюсь в ответ.

Эльман глухо матерится и впивается в мой рот грубым поцелуем. После короткого дикого поцелуя он спускается к шее, и я запрокидываю голову, открывая ему доступ к телу – полностью и безоговорочно.

Уперевшись взглядом в потолок, я даю себе обещание.

Последний раз.

Сегодня точно последний раз.

Даже если после этого Батурина бросит его, я не приму…

– Я скучал. Я пиздец как скучал, Ясмин.

– Да…

– Ясмин, прости меня. Прости за все.

Я закрываю глаза.

Он целует мои щеки, шею, грудь. Спускает платье вниз, на бедра, и целует оголившуюся грудь. Я не надела белье, и глаза Эльмана вспыхивают пожарищем.

– Прости за сорванную свадьбу, Ясмин.

– Простила уже, – лгу в ответ.

«Сегодня сорвется твоя», – молюсь тихонько.

– Я искал. Я год искал промахи Андреа. Может, любовницу, или вторую семью, или детей. Я не нашел. Подставить тебя – был мой последний шанс. Прости, Ясмин.

Я скольжу по его груди, сдерживая слезы.

Расстегиваю ремень, опускаю ладошку вниз и касаюсь твердого члена.

– Прости, Ясмин. Я не знал, как мне быть. Я боялся, что ты выйдешь замуж. Что будешь не моей.

– Ладно, Эльман. Ну, хватит.

Я обхватываю большой член ладошкой и медленно ласкаю его, затрагивая крупные венки и млея от ожидания холодной мести и горячего секса.

Но Эльман целует меня и совсем не торопится, он хочет заполучить мою душу, мое прощение, вот только мне кажется, что души у меня теперь нет.

Больше – нет.

Я хочу, чтобы его свадьбы тоже не было. Как не стало моей. Хочу отомстить, чтобы он почувствовал такую же вину перед своим отцом, какую почувствовала я перед своим. Такой же стыд и предательство.

– Ты прощаешь?

– Хорошо, Эльман, – говорю равнодушно.

– Я бы не смог. Если бы ты стала его женой, я бы не смог.

Я тоже не смогу.

Коснувшись рта Эльмана, я прикладываю указательный палец к его губам. А другой рукой ласкаю его член.

Его глаза с поволокой, а мои – кристально чисты.

– Ладно. Я прощаю.

– Правда?

– Правда. Куда больше меня волнует, чтобы сюда не заявилась твоя будущая женушка, когда мы будем заниматься любовью прямо на этом столе. Будет досадно, если свадьба отменится…

– Не заявится, – отвечает с пренебрежением. – Там Артур сторожит.

– Тогда почему бы тебе просто не трахнуть меня, Эльман? Ты скучал, я же чувствую… Просто войди в меня…

Коснувшись головки его члена, я размазываю влагу по основанию и чувствую, как окаменелый член откликается на эту ласку. Дернув меня на себя, Эльман задирает мое платье тонкой полоской на талии, рвет трусики и одним рывком двигает меня навстречу своему члену.

Он заполоняет меня полностью.

В один миг.

Я охаю, впиваюсь ногтями в его плечи и обвиваю мужские бедра.

– Боже…

– Ясмин, я люблю тебя, – хрипит он, уткнувшись в мою шею. – Пиздец как люблю. Тебя одну.

Я кусаю губы, чувствуя легкую боль от резкого проникновения.

Эльман дает время привыкнуть и признается, признается, признается в любви…

Его член во мне пульсирует, а я отсчитываю секунды, когда же, наконец, приедет та дрянь, что украла его у меня. Что украла наше лето. Нашу тайную связь.

– Я не смогу без тебя, Ясмин. Раздвинь ноги шире…

Делаю все, как он велит, и ложусь спиной на стол.

Здесь лежит много документов, очень много, но в какой-то момент нам становится все равно. Согнув ноги в коленях, я открываюсь для его члена и отдаю себя всю, без остатка.

Интересно, какую картину увидит Батурина, когда зайдет сюда? Что, если она придет не одна? А, например, с родителями?

Тогда они все увидят, как Эльман трахает меня на столе. Увидят, как его член, словно поршень, двигается во мне. Услышат, как он признается мне в любви.

И мы сможем продолжить наше лето. Еще немножко. Потом я обязательно уеду, зато Эльман на своей шкуре почувствует, какого это – когда тебя выставляют в дурном свете и когда все твои планы катятся к чертям.

Баш на баш, дорогой Эльман.

Мысль об отмене свадьбы повышает градус в крови. Его член двигается во мне, и мне становится так сладко.

Если бы не было так горько.

Открыв глаза, я смотрю на потолок и в какой-то момент произношу:

– Камаль предложил мне брак.

Эльман толкается в меня.

И замирает.

Внутри так горячо, так наполненно, что даже немного больно.

– Как думаешь, мне согласиться?

– Что ты сказала?

Эльман хватает меня за щеки – больно-больно.

И смотрит зверем, словно я только что произнесла невероятную глупость. Но ведь он сам говорил о тайной семье, а это тоже невероятная глупость…

– Я вытрахаю из тебя весь этот бред, Ясмин, – обещает он сквозь зубы.

– А я думала, ты что-то подскажешь. Ты ведь с опытом.

Схватив меня за шею, Эльман рывком подтягивает меня к себе. Тащит нас к креслу, усаживается сам и тянет меня за собой – на свой член.

Охнув, я падаю на жесткую грудь и встречаю на его лице звериный оскал.

– Но ведь тебе можно жениться на другой, – говорю прямо глаза в глаза. – Что смотришь так? Убьешь меня?

– Его убью.

– А меня?

Эльман не отвечает.

Только трахает жестче, агрессивнее. Уперевшись коленями в кресло, я чуть-чуть приподнимаюсь, чтобы его проникновения были не такими острыми, и пытаюсь расслабиться, вот только не выходит.

Я хотела мести, а получила дюжину боли.

– Ты же отказалась? – Эльман почти ласково обхватывает меня за шею. – Глупый вопрос, правда, Ясмин? Ты отказалась.

– Я ничего не ответила.

Толчок.

Я охаю, прикусываю губу до крови и тяжело дышу.

А Эльман, кажется, и вовсе сатанеет.

Я тянусь за сигаретами, чтобы не сойти с ума от раздирающей душу боли. И тела – тоже.

– Покури со мной, – прошу его, когда он замедляется. – Пожалуйста, Эльман. Сделай это. Я хочу видеть, как ты куришь.

Эльман не отвечает. Он стискивает мои бедра, толкается в меня как сумасшедший, как в последний раз…

Не поднимаясь, я достаю и трясущимися руками поджигаю сигарету.

Сделав затяжку, я подношу сигарету к губам Эльмана.

Они у него чувственные, красивые.

Как и он сам.

Приоткрыв губы, Эльман принимает сигарету из моих пальцев и тоже затягивается. Не это ли безумие? Не это ли свидетельствует о нашем падении в ад?

– Это заводит, – говорю ему. – Это двойной кайф. Скажи, Эльман?

– Двойной кайф, – повторяет он.

Эльман затягивается.

Первый, второй, третий раз. Я делаю еще несколько движений – вверх и вниз, вверх и вниз и в какой-то момент замечаю, как дверь приоткрывается.