Не смотря на вошедшего, я понимаю, что это не Артур. И не охрана. Никто бы не посмел зайти сюда без разрешения кроме одной наглой девицы.

Это дочка Батуриных.

Только теперь Эльман был не просто ее возлюбленным, он был ее женихом. Завтра у них свадьба. Как это романтично, должно быть…

Обхватив лицо Эльмана руками, я отнимаю сигарету и целую его в губы. Не переставая двигаться, мы забываем о времени и в какой-то момент кончаем оба. В унисон. В одночасье.

Эльман обхватывает меня до хруста костей, называет меня по имени и повторяет как в бреду:

– Я люблю тебя. Люблю тебя, Ясмин.

Когда я открываю глаза, в кабинете мы уже одни. Эльман удерживает меня за ягодицы, я пробую приподняться, но он не пускает.

– Отпусти меня! Отпусти немедленно, – говорю ему.

Голос дрожит.

Нас отпускает.

Нас бросает на землю, и мне почему-то становится очень больно. Эта боль с привкусом грязи, опустошенности и полнейшего непонимания, что делать дальше.

Я быстро поднимаюсь с его колен и кусаю себе губы.

Эльман уходит в ванную, а я наспех вытираюсь салфетками и быстро застегиваю платье. На ходу поправляю зону декольте и выхожу в коридор, успев застать Батурину.

Девочка плакала. Снова.

– Как банально и тривиально, – бросаю ей в спину.

Откуда в твоем голосе столько злости, Ясмин?

И куда делась твоя гордость?

Зачем ты вышла к ней?

Теперь ты видишь, как любовь мерзка?..

Я бросаю взгляд на Артура, и тот выходит из коридора. Недалеко, но все же это позволяет мне наговорить Батуриной много гадостей.

– У меня был секс с твоим мужем, поэтому извини, что тебе пришлось немного пождать, пока твой муж кончит.

– Что ты… что ты сказала?..

– Разве ты не слышала? – срываюсь на нее. – Я же говорю, у меня был секс с твоим почти мужем.

По коридору разносится короткая усмешка.

Не Артура. Других людей из охраны.

Батурина оборачивается, пытаясь услышать, откуда смешок. Ей стыдно и неудобно.

– Но теперь ты можешь проходить. Вероятно, ты захочешь отменить свадьбу, – предлагаю ей.

Милое личико превращается в гневное. Буквально за несколько секунд.

А я…

Я совершенно не знаю, чего хотела этим добиться. Сделать ей так же больно, как больно мне? Или действительно добиться того, чтобы свадьба отменилась?..

– С чего ты взяла, что я захочу отменить свадьбу? Да хоть всю ночь этим занимайтесь – на утро он все равно станет моим мужем, – скривилась Батурина, утирая слезы.

Развернувшись, она быстрым шагом направилась на выход.

И даже не устроила сцен. И свадьбу – тоже не отменила.

Обернувшись в конце коридора, она процедила:

– А ты о своих представлениях еще пожалеешь.

Вернувшись в кабинет, я облокачиваюсь бедрами об стол и жду, пока Эльман вернется. И мне бы уйти, но я все равно его жду.

На часах почти полночь.

Мне пора возвращаться домой к брату, а завтра…

Завтра пятница и тяжелый день. И паспорта еще не готовы. Камаль пообещал помочь с паспортом, но не раньше, чем на следующей неделе.

Эльман выходит через несколько минут, наливает себе виски в бокал и неспешно подходит ко мне.

– Будешь?

– Да.

Я принимаю бокал из его рук и выпиваю все. До дна.

Эльман протрезвел, в его глазах больше нет той самой дымки. В наши сердца вернулась реальность.

– Ты завтра?..

Эльман замолкает на полуслове.

Я – резко качаю головой.

– Я не приду. Буду дома у брата.

– Тогда я хочу, чтобы с утра ты поехала к нам домой и провела там весь день. Чтобы я не переживал, ладно?

– О чем ты можешь переживать?

Эльман молчит, стиснув зубы.

Я понимаю, что речь идет о Камале.

– Моя охрана проводит тебя до дома. Не пугайся, если тебя не будут выпускать. Мне так будет спокойнее.

– Идеальный план. Ты давно думаешь об этом или только после того, как я сказала тебе о предложении Камаля лечь под него?

Эльман похолодел.

Взяв меня за подбородок, он коснулся щеки и сжал ее.

– Завтра сделаешь все так, как я сказал. Этот дом останется нашим с тобой. Посмеешь прыгнуть на его член – грохну. Обоих. И всех твоих родных…

– Родных? – я усмехаюсь. – Эмиля с Софией тоже?

– Не передергивай.

– Разве ты еще не понял, Эльман? Мне смерть не страшна.

Осушив бокал с виски, Эльман с грохотом ставит его на стол.

Я поднимаю глаза, а он поправляет мое платье, задравшееся на ягодицах, и берет с вешалки легкое пальто. Я взяла его в последнюю очередь, под вечер уже становилось прохладно. Осень.

– Он помог ей надеть пальто и застегнул его на все пуговицы, – неожиданно произносит Эльман, застегивая мое пальто на все пуговицы.

– Что? – спрашиваю, нахмурившись.

В горле пересыхает.

Моментально.

– Чтобы в сердце твое не надуло другой случайной любви, – заканчивает он.

Перестав одевать меня, Эльман неожиданно обхватывает мое лицо и целует в висок.

Я не вижу его глаз, не вижу его лица, но чувствую, как дрожит его тело.

Коротко прижавшись, я обнимаю его в ответ.

– Это книга, – проговаривает спешно.

– Интересная?

– Теперь уже и не знаю.

– Процитируй из нее еще что-нибудь, – прошу, подняв глаза к потолку.

– Есть в жизни воспоминания, которые не остывают.

– Правда? – спрашиваю тихонько.

– Наверное.

– Скажи еще что-нибудь… – прошу снова.

– В ее представлении любовь была той самой частью бессознательного, которую лучше не трогать: только начни ее осознавать, она тут же исчезнет или примет формы уважения, дружбы, ответственности, долга, превратится черт знает во что.

Я молчу.

Эльман – тоже.

Разжав объятия, мы отстраняемся друг от друга. Я отстраненно поглаживаю пуговицы пальто, Эльман собирает документы, раскиданные со стола.

– Не думала, что ты так хорошо помнишь фразы из книг.

– Мы еще многого не знаем друг о друге, Ясмин. Кроме того, как отчаянно заниматься любовью и разыгрывать сцены с невестами. Правда, Ясмин?

Посмотрев на Эльмана, я замираю.

А он подходит, гладит меня по волосам и даже не ругает за то, что я сделала с Батуриной.

– Не вижу смысла в этой свадьбе, Эльман. Ты ее не любишь…

– Ты меня – тоже. Только что это меняет, Ясмин? – обрывает мою речь.

– Я…

Я тебя тоже. Люблю.

– Что, Ясмин?

– Ты прав: ничего…

Качаю головой.

Отхожу от Эльмана.

Надеваю каблуки, торопливо отхожу к двери. Все сказано и сделано сполна. Оставалось только уезжать.

– Тогда будем считать, что я ничего не слышал и о твоих выходках ничего не знаю. А теперь поезжай домой к брату. Моя охрана тебя сопроводит до поселка. И завтра, Ясмин…

Эльман с еле заметным свистом втягивает в себя воздух.

А я – отчего-то очень тревожно – поглаживаю пуговицы на пальто. Застегнуты все. Случайной любви не надует.

– Не наделай завтра глупостей, Ясмин. Я все от тебя стерплю, только не глупостей.

Глава 54

– Я проститься пришла, – произношу тихонько.

Сицилия качает головой, словно действительно понимает, с каким намерением я пришла к ней. С намерением бросить ее, улететь и не вернуться.

Сбросив сумку возле стойла, я бросаюсь к Сицилии и обнимаю ее за шею, приглаживаю идеальную гриву и понимаю, что нет больше никого в этом мире, кто выслушает и поймет меня лучше, чем она.

Папа – не поймет.

Брат – тоже.

А мама не услышит.

Больше и нет никого. Мужчина, которого я полюбила, сегодня женился. Ровно утром. Аккурат в десять утра.

Сейчас уже смеркалось.

– Госпожа Романо? Простите, что побеспокоил вас.

Я оглядываюсь на немолодого конюха. Кажется, его звали необычным именем Павел. Мы пересекались с ним меньше, чем с Александром, всего несколько раз.

– Я думал, что Сицилия сегодня отдыхает и поэтому пришел убраться в конюшне, но в таком случае я не буду вам мешать.

– Да, спасибо.

– Желаете прогуляться верхом?

– Мне не разрешат. У охраны приказ, – отвечаю равнодушно.

Я вспомнила, сколько охраны приставил Эльман возле меня одной и затосковала.

По-доброму улыбнувшись, мужчина указал мне на угол, рядом находилась дверь. Она всегда была закрыта. И тогда, когда я защищала Валентино – к сожалению, тоже.

В другом случае я бы спасла его…

– Что там? – спрашиваю равнодушно.

– Там запасной выход. Выход сразу к лесу и поляне, где вы обычно прогуливаетесь с Сицилией. И камер нет, я все знаю. У меня есть ключи, я могу дать вам их под свою ответственность.

– Где же вы раньше были?.. – спрашиваю глухо.

Павел тут же поник, но я спохватилась и подошла к нему ближе.

– Я буду очень благодарна вам! – убеждаю его и протягиваю ладонь. – Давайте ключи. Я очень хочу прогуляться верхом.

Павел засовывает руку в карман и выуживает оттуда связку ключей. Отцепив от связки один, он протягивает мне его. Я сжимаю его в своей ладони и улыбаюсь.

– Отдадите мне завтра с утра? – просит Павел.

С утра?..

Это когда свадьба Эльмана завершится, и на утро он проснется с другой.

Утро – это так страшно и далеко, что я не решаюсь загадывать.

– Я постараюсь, – лгу тихонько.

– Уж постарайтесь, не то господин Шах сдерет с меня шкуру.

Я сжимаю ключ в своих руках, а Павел помогает мне подготовить Сицилию к прогулке и тихо вывести Сицилию из конюшни.

На улице было прохладно, а на небе сгущались сумерки и много-много туч. Даже небо не радовалось этому дню. Вскинув взгляд в небо, я тяжело вздыхаю и зябко оглядываюсь. Теплых вещей я не брала. Побежим так, в чем есть.

– Будет дождь, – произносит Павел. – Может, перенесете прогулку на завтра?

– Завтра – это очень долго, – отвечаю еле слышно.

– Где же долго? Ночь пролетит за секунду.

Моргнув несколько раз, я перевожу отстраненный взгляд Павла.

– Мужчина, которого я люблю, сегодня женился. Об этом знают все. И вы знаете об этом. И вы знаете, в какой роли я осталась здесь. Но все же я прошу вас не смотреть на меня с жалостью.

– Что вы…

Павел опускает взгляд. Они все знают. И жалеют меня. А люди Саида – злобно усмехаются, за спиной наверняка дав мне унизительное прозвище любовницы.

– Он женился. Этой ночью он не придет. Для меня эта ночь проползет как вечность, Павел.

Погладив Сицилию, я ловко забираюсь в седло и прощаюсь с Павлом. Он подает мне мою сумочку и машет на прощание, а затем торопливо скрывается в конюшне.

Некоторое расстояние мы преодолеваем пешим шагом, чтобы не привлекать к себе лишнего шума, а затем, скрывшись в редком лесу, я пускаю лошадь легким галопом.

…Становилось холоднее. Крапал дождь. Выпустив поводья из рук, я с легкостью спрыгиваю на землю и усаживаюсь на знакомый камень. Долго мы здесь оставаться не будем – найдут. Они знают, что это мое излюбленное место. И Эльман знает, только дела ему нет до меня сейчас. Он с другой.

– И не надо говорить, что я могла все изменить, – отвечаю на вопросительный взгляд Сицилии. – Мое признание в любви не поменяло бы ничего. Я Эльмана знаю. Он своих решений не меняет. Не меняет.

Опустив взгляд на свои руки, я прокручиваю кольцо на безымянном и снимаю его.

– Впрочем, как и я, – добавляю тише.

Сняв кольцо, я оставляю его переливаться на камне. Оно даже без солнца светило. Невероятное.

Эльман так и не прочитал мою записку, оставленную в кабинете. И кольцо это не найдется, потеряется, забудется. Как и все, что было между нами.

Вечерело. Из-за непогоды сумерки быстро сгустились, солнце давно село, и на город опустилась тьма. Окружающие деревья превратились в одну густую массу.

Мне было не страшно.