Глава 57

– Доверься мне, – просит Камаль.

Доверься мне.

Тебе будет хорошо со мной.

Точно ли будет? Почему Камаль обещает это с полной уверенностью?

Только потому, что хочет меня?

– Пташка, – шепчет он тихо.

Пташка.

Ни разу до этой ночи он не называл меня так.

Словно мысленно он уже давно прозвал меня пташкой, но не решался называть так раньше, когда я принадлежала другому.

Теперь все иначе.

Я не сопротивляюсь, когда он с легкостью поднимает меня в воздухе и усаживает на подоконник. Только чуть охаю, а затем натужно опускаю плечи, сдаваясь. Я прислоняюсь к прохладному стеклу, ощущая легкие, царапающие поцелуи на своей шее.

Я прикрываю глаза. Темнота помогает, но только немножко.

– Не бойся, пташка, – повторяет Камаль, кажется, в сотый раз.

Он целовал меня без разбору, скользил губами по шее, щекам, проникал языком внутрь моего рта и будто бы не мог напиться мною. Моими поцелуями.

Он ждал этого так долго и вот, дождался.

Тело отчетливо чувствовало прикосновения чужого, неродного мужчины, а разум говорил, что родного больше нет. Он сейчас с другой.

И ты с другим.

Я обвиваю жесткую шею руками и робко отвечаю на поцелуй Камаля. У меня не было никого кроме Эльмана. Камаль это понимает, поэтому действует осторожно.

Но настойчиво.

Чтобы у меня не было мысли уйти. Убежать. Отвернуться.

На пол мелкой россыпью падают пуговицы. Они звонко приземляются, бьются об кухонный кафель и, наконец, замолкают. На кухне остается только тяжелое дыхание – мое, его, наше.

Я резко сжимаюсь, когда ветер начинает ласкать голую кожу по мере того, как расходятся полы рубашки. Камаль настойчиво оголяет плечи, ласкает кожу, покрытую мурашками, его движения становятся агрессивнее.

Я прячусь. Моментально.

Прячусь, прижавшись к телу Камаля. Почти вжимаюсь в него, чтобы его обезумевшие руки вдруг не прикоснулись ко мне, а его глаза не увидели то, что раньше было доступно только одному. Не Камалю.

Я понимаю, что это черта.

Уже черта.

Дальше он не остановится.

На миг проскальзывает мысль, что даже если я захочу – он не остановится. Как и Эльман. Они оба носят фамилию Шах, и Камаль даже заслуженнее…

– Прости, – выдыхает болезненно. – Не хотел рвать рубашку. Само получилось. Простишь?

– Хорошо.

Я закрываю влажные глаза.

Я маленькая, он большой. Я едва достаю ему до плеча, у него сильные руки и большой вес.

Я для него песчинка, чье сопротивление сломится за секунду.

Мне страшно.

Камаль цепляет меня за щеку, поднимает лицо, целует мокрые дорожки слез. Он дрожит. Я чувствую, как он сильно дрожит.

Он сдерживается?..

Или так сильно хочет?..

– Я не обижу, Ясь, – обещает он, ласково поглаживая мою щеку. – Не обижу. Извини.

Его поцелуи становятся мягче. Нежнее. Ладони не обижают, а мягко скользят по телу, по тонким ребрам и животу, и каждый раз – спрашивают разрешения.

Когда Камаль подхватывает меня, я тихо вскрикиваю.

Сердце бешено колотится, когда я понимаю, куда он несет меня. В спальню. Под себя.

Только в голове по-прежнему – пустота. Пустыня. Беспробудная. Дикая. Голая.

Как и я сама.

Камаль укладывает меня на чистую постель – так осторожно, словно я могу разбиться и никогда ему не отдаться, и рубашка окончательно расходится по сторонам.

Под рубашкой ничего. Только тело. Голое. Красивое. Желанное.

Я закрываю глаза, желая раствориться в квартирной темноте, но под взглядом голодного мужчины мне это совсем не удается.

– Ты очень красивая, Яся, – произносит с надрывом.

Открыв глаза, встречаю его светящийся взгляд.

И луна сегодня была на его стороне. Она заглядывала в окна и помогала Камалю увидеть то, что раньше ему никогда не принадлежало.

Я ему нравилась. Очень. Капелька пота, стекающая с его виска, говорила о многом.

Он любовался мной.

Я – им.

Вздувшиеся вены на его лбу, капельки пота, полузвериный оскал на его губах – все это расшатывало. Сильно. Очень. Камаль выглядел хищником, который добрался до своей жертвы.

И жертва перед ним – полностью бессильна.

– У тебя шрамы, – произношу еле слышно, сместив взгляд на его шею.

Камаль расстегивает пуговицы и спешно снимает с себя рубашку, позволяя увидеть мне больше. Его грудь была покрыта немногочисленными шрамами. Свежими. Я протягиваю ладонь, и Камаль подается вперед, позволяя рассмотреть их ближе. Почувствовать. Приласкать.

– Откуда они? Ты получил их совсем недавно, я знаю.

– Не думай об этом.

Я поднимаю взгляд выше и читаю по его глазам.

Эльман.

Эльман его изуродовал. Из-за меня.

– Ты сумасшедший, раз после этого прикасаешься ко мне.

– Когда ты станешь моей, все будет иначе.

В голосе Камаля сущая уверенность.

Эльман говорил мне то же самое, но его я так и не стала.

Камаль накрывает мое тело собой и целует в губы. Так, как никогда до этого. Словно после упоминания об Эльмане его накрыло. Сильно.

Я застываю под ним.

Робею моментально.

Темнота расползается по комнате, я не вижу выхода, и ощущение, что рассвета никогда не наступит, заполняет сердце, душу и тело.

И в душе становится совсем темно.

Как и в этой спальне.

– Расслабься, – просит он. Очень просит.

Я отворачиваюсь.

Он – мягко целует. В скулу, в краешки губ. Губы уже болят и ноют, но он целует, целует, как будто мечтал об этом с самой первой встречи.

Боже, он ведь действительно мечтал.

Мечтал обо мне.

– Я не предам, – обещает он. – Слышишь?

– Да…

Он гладит мое лицо, щеки, каждой лаской просит позволить ему большее. Когда он сжимает грудь, я беспомощно открываю рот. Когда трогает бедра и дарит ласки – кусаю губы, совсем обмякнув под ним. Окончательно.

Раскинув руки, позволяю ему изучать свое тело. Когда Камаль перестает чувствовать сопротивление, из его рук уходит дрожь, и на смену ей приходит тягучая медлительность. Запрокинув голову, смотрю на луну. Выть уже не хочется. Хочется не проснуться.

– Посмотри сюда, пташка, – просит Камаль.

Я смотрю. Повернув голову, смотрю и замечаю в его руках маленькую коробочку. Она кажется мне черной, но на деле она, как и все, имеет более доброжелательный цвет.

Я не могу поверить, что все это происходит со мной.

Не могу поверить.

Взяв мою безвольную ладонь, Камаль надевает на мой палец кольцо с бриллиантом. Когда остается совсем немного, чтобы оно идеально село, я вздрагиваю, но Камаль, словно предугадывая мои чувства, удерживает ладонь в своей власти и надевает кольцо до конца.

Оно подошло идеально.

– Я обещал, что не обижу, – произносит он жестко, из его голоса убралась вся нежность. – Обещал, что дам тебе больше, чем он.

– Ладно…

Моя ладонь падает обратно – на кровать, а в груди отчаянно трепыхается сердце. Так сильно, словно внутри сидела птица, желающая улететь. Сейчас же улететь.

Зазвенела пряжка ремня.

Когда Камаль расстегнул его, я отстраненно посмотрела на его лицо. Свет падал на Камаля так сильно, что я увидела, как распахнут его рот. От жажды и желания.

Он так сильно хотел меня, что я не знала – этой ночью мне будет сладко или больно. Нависнув надо мной обнаженным, Камаль тяжело дышал. Словно не решил, что со мной делать или же как меня брать.

Нежно или не очень.

Сперва он стянул с меня рубашку. Приподнял мое тело и стянул, а затем расположился между моих бедер и внимательно посмотрел на меня.

Не знаю, что он видел в моих глазах, но я в его – видела безумие. Безумие с поволокой. Он кладет руку на мою макушку и отчаянно целует в губы. Снова. Боже, как глубоко и часто.

Ему так сильно нравится меня целовать?

Но зато взамен в животе разрастается желание, и между ног становится влажно. Без влаги было бы больно.

Смяв меня в своих объятиях, Камаль скользит по обнаженной груди, задевает руками твердые соски и спускается ниже – к бедрам. Его замучила прелюдия. Дико замучила. Он хотел взять меня и поскорее, но только боялся спугнуть. Очень боялся. Когда он смотрел на меня, его верхняя губа жадно подергивалась, а руки по-прежнему дрожали. Сильно.

– Пожалуйста, прекрати, – прошу его, когда он разводит мои бедра для новых ласк.

Камаль замирает.