Он прижимается ко мне, и я хихикаю, затем переворачиваю его на спину.

– Кажется, это я выиграла гонку, так что я сверху.

Торрез не согласен, и я снова прижата к земле.

– Кажется, ты жульничала, поэтому ты дисквалифицирована.

– Эй, Волк, не моя вина, что ботинок слетел. Так получилось. А потом, дамам надо уступать.

Он удивленно фыркает.

– Только если дама правильно разыграет свои карты, забыла?

– Что ж, тогда флеш-рояль, – хихикаю я, вспомнив самый выигрышный расклад в покере. – Согласен?

Я занимаю позицию наверху, наклоняюсь и втягиваю нижнюю губу Торреза.

Он завладевает моими губами в ответ.

– Вполне, – выдыхает он между поцелуями, спеша раздеть меня.

Стряхиваю с ноги второй ботинок, а то мало ли что еще произойдет. Моя одежда промокла и перепачкалась, и я не чувствую холода, когда остаюсь нагишом.

Торрез прижимается ко мне. Он горячий, как обогреватель, и я почти что мурлычу от наслаждения.

– М-м-м, блек-джек, – воркую я, когда он начинает посасывать мой сосок и играет с другим, зажав его большим и указательным пальцами.

Торрез отстраняется и смотрит мне в глаза, его взгляд полон смеха.

– Что, прости?

– О, я подумала, что, может быть, стоит объявить выигрыш в карточной игре… На всякий случай, если мне все еще нужно будет правильно разыграть свои карты.

Он смеется, переворачивает меня и встает на колени, чтобы пососать мой клитор. Лижет, посасывает и дразнит, пока я не превращаюсь в мяукающее существо. Его возбужденное рычание посылает мне восхитительные вибрации, и я мгновенно оказываюсь на грани оргазма. Чувствую себя на самых сексуальных американских горках в истории.

Наконец он доводит меня до самого пика, делает паузу, чтобы усилить предвкушение, а затем заставляет задыхаться и кричать.

– Бридж! – кричу я, переживая оргазм, и это на самом деле страстная благодарность.

Торрез двигается вверх, осыпая мое тело поцелуями. Он смотрит мне в глаза и утыкается носом в мой нос.

– Выигрыш есть, теперь можно насытиться, – усмехается он и глубоко входит в меня.

Я разрываюсь между смехом и стоном, пока он ритмично двигается. Кончика моего носа касается снежинка, я открываю глаза и обнаруживаю, что снова пошел снег. Крупные хлопья лениво падают на землю, как будто у них в запасе все время мира.

– Джин Рамми! – вскрикиваю, когда Торрез задевает ту самую чувствительную точку внутри меня. Мы оба смеемся и снова легко теряемся в ощущениях друг друга.

– Ты была создана для меня, дерзкая Ведьма, – заявляет он, подчеркивая сказанное глубокими толчками.

– Отличная работа, Lobo Gris^[1].

– Lobo Gris? Серьезно?

– Тебе подойдет это прозвище, – говорю я и щиплю себя за соски, когда он ускоряется. – Белолапый и испанский были моими козырями.

– Кто вообще такой, этот Белолапый? – Торрез издает стон, близкий к оргазму, но сдерживает его.

– «Танцующий с волками», – подсказываю я, но на его лице читается недоумение. – В Гугле написано, это кино.

– Ясно, – говорит он и отталкивает мою руку, чтобы взять в рот сосок.

Я издаю стон и запускаю пальцы в его влажные черные волосы.

– Думаю, теперь, когда я израсходовала все волчьи клички, я могла бы перейти к унизительным ласкательным именам. Как тебе Фифи^[2]?

Торрез рычит и смотрит на меня, не прекращая фрикций.

– Я чувствую примерно то же, что и ты, если бы закончила прямо сейчас. Я чувствую, как ты уже начинаешь пульсировать вокруг меня. Хочешь, назови меня Фифи, но смотри, как бы от этого твой оргазм не испарился, – игриво угрожает он, и я свирепо смотрю на него.

Потом закрываю рот и запрокидываю голову, чтобы потеряться в ощущениях его тела на моем. То, как он двигается во мне, кажется таким правильным, и это чертовски приятно.

Еще один оргазм накрывает меня, как снежная буря, и я кричу:

– Уно!

Торрез вжимается в меня и замирает, его оргазм – это смесь моего имени и смеха.

– Я люблю тебя, Фифи, – поддразниваю я, пока мы оба таем в блаженстве оргазма.

Смеюсь, когда он выходит из меня и тут же ставит меня на четвереньки.

– Как тебе такой Фифи? – спрашивает он, затем снова входит в меня и заставляет забыть глупое прозвище.

Глава 8

Внутреннее беспокойство стало для меня привычным. Мы все чувствуем, что город совсем рядом. С утра идем всего пару часов, но никто не переговаривается и не обменивается шутками, как обычно. Все молчат. Все смотрят по сторонам, прислушиваются. И с каждым шагом ожидание давит на нас все сильнее.

Никто не знает, что произойдет. Сорик сказал, что пошел назад, когда почувствовал барьер. Никто не останавливал его и не следил за ним. Скорее всего, его не заметили.

Я жду, что город Стражей может появиться в любой момент, и нам крикнут: «Стой, кто идет». Но ничего не происходит. И от этого «ничего» я становлюсь все более напряженной.

И вот наконец… Мы поднялись на очередной холм и наконец обнаружили его. Не почувствовали, а именно обнаружили – светящийся барьер, тянущийся на многие мили. По словам Сорика, город находится где-то посередине долины. Мы все знали, что почти пришли, но судя по тому, как все замерли, никто из нас не ожидал, что мы доберемся до города сегодня.

Теперь я чувствую притяжение барьера. Понятия не имею, что это значит, но определенно скоро узнаю. Перевожу взгляд на ребят. Уверена, они все ощущают то же самое. Медленно мы спускаемся с холма к барьеру. Бросаю взгляд на отца и вновь задаюсь вопросом, здесь ли он. Подействовал ли на него барьер так же, как на нас? Он вообще заметил его?

Осматриваю окрестности в поисках любого движения. Мы останавливаемся в десяти футах от барьера и некоторое время просто смотрим.

– Все почувствовали… – начинает Вален.

Громкие «да» прерывают его еще до того, как он успевает озвучить вопрос.

– Кто-то еще хочет коснуться этого… этого… – Бэкет не находит определения, и от растерянности и восхищения в его голосе мне хочется рассмеяться.

– Меня никогда так не привлекало магическое явление… за исключением Винны, конечно, – с благоговением произносит Сиа, и я польщена.

Сама я чувствую себя как рыбка Дори, когда она находит Пусю и заявляет, что Пуся теперь ее. Я просто хочу потереться об эту мерцающую штуку, назвать ее своим сияющим Пусей и объявить, что мы связаны навсегда.

– Интересно, что же в нем такого притягательного? – задает вопрос Райкер, и все снова надолго замолкают, уставившись на переливы мириадов цветов.

– Такое ощущение, что это… Не знаю… может быть, ему чего-то не хватает, – говорит наконец Бастьен.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Вален.

– Не знаю, как объяснить… он словно отчаянно чего-то желает и тянется к этому.

– Как ключ к замку, – шепчу я.

Слова Бастьена не сразу доходят до меня, но постепенно я понимаю, что он имел в виду. Барьер не кричит жизнерадостно: «Давайте все вместе порезвимся в счастье и неге». Это больше похоже на мольбу о помощи.

– Чем больше я смотрю на это, тем сильнее у меня мурашки по коже. Так что, ребята, что бы мы ни собирались сделать, давайте уж сделаем это прямо сейчас, – заявляет Энох.

Я моргаю пару раз. Я никого не вижу по ту сторону барьера, и вроде бы для нас нет никакой угрозы.

– Итак, кто-нибудь считает, что мы должны сделать следующий шаг? – уточняю я.

Никто не отвечает сразу, парни изучают барьер, смотрят друг на друга, а затем на меня.

– А для чего мы вообще сюда шли? – первым нарушает тишину Сабин. – И пусть это странно прозвучит, но ты самая сильная из нас по части магии, Винна, и ты должна пойти первой.

– Я считаю это рискованным, – говорит Нокс, – но все же согласен с Сабином. Прощупать барьер можешь только ты, Винна. Но мы всегда рядом, – добавляет он, и его улыбка согревает меня до глубины души.

Делаю глубокий вдох и снова поворачиваюсь к барьеру. Парни правы – я из них самая сильная в этом плане. Магия против магии. Не скрою, часть меня боится, что эта штука может сработать как гигантская мухобойка и просто испепелит меня, стоит ее коснуться. Что ж, остается надеяться на силу Стража, а еще больше на то, что по каким-то неведомым мне обстоятельствам я не превращусь в курицу-гриль в золотисто-коричневой хрустящей корочке.

Мысленно говорю себе, что ничего не произойдет. Протягиваю руку и делаю все возможное, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. «У меня все под контролем», – написано на моей физиономии. Подхожу к барьеру еще ближе и смотрю на него.

Внезапно я чувствую себя совершенно неподготовленной.

Мы шли сюда пешком несколько недель, мы строили планы, что будем делать, когда доберемся сюда. И вот наконец мы здесь, и все это кажется нереальным. Кажется сном, из которого я могу вынырнуть в любой момент.

Снова делаю глубокий вдох и стряхиваю с себя неуверенность. Поднимаю руку и… замираю.

Да что со мной не так?

Вращаю плечами, касаюсь барьера кончиком пальца и сразу же с писком отдергиваю руку. Меня охватывают ужас и волнение. Жду, что сейчас мое тело будет объято пламенем, но когда этого не происходит, поворачиваюсь к ребятам и широко улыбаюсь.

– Ура, мы не умрем!

Бастьен и Торрез качают головой, и я замечаю веселье в их глазах. Ну да, конечно, она не сгорела заживо – чем не повод для счастья. А слабо было придерживаться плана «испытай барьер с помощью магии», с которым мы все вроде бы согласились?

Слабо, думаю я и неожиданно для себя погружаюсь в мерцающую радугу.

Крики протеста раздаются у меня за спиной, но я не оглядываюсь. Ничего, встретимся на другой стороне. Никакой магии с моей стороны – я просто иду и иду. Меня охватывает ощущение плотной прохлады, чувство такое, будто я пробираюсь под водой. Не выдержав, бросаю взгляд через плечо и вижу, что ребята о чем-то спорят, но не слышу ни звука.

По губам Нокса читаю «да пошло оно все», и он шагает в барьер. Мулат морщится, словно не уверен, чего ожидать дальше, но, как и со мной, с ним ничего не происходит.

Затем и остальные по очереди входят в переливающееся поле.

У нас были разные теории о барьере и о том, как его преодолеть. Первоначальный план состоял в том, чтобы каким-то образом установить контакт, а затем действовать дальше. Мы полагали, что контакт поможет определить, является ли этот барьер враждебным или оборонительным. Похоже, подтвердилась теория Сорика. Она заключалась в том, что, возможно, барьер распознает магию Стража, то есть мою, и отреагирует соответствующим образом. Возможно, через барьер когда-то могли переходить только Стражи… Да, но почему он не остановил моих ребят? Потому что они связаны со мной?

А моя мама, она тоже переходила барьер?

Выхожу с другой стороны и вступаю в тень горы. И растерянно останавливаюсь. Гора? Какая гора? Снаружи казалось, что тут редкие деревья и ровная земля.

– Ты издеваешься? – рычит на меня Торрез, когда оказывается рядом со мной.

Я поворачиваюсь, готовая заверить его, что все в порядке, но сердитое выражение на лицах остальных заставляет меня заткнуться.

Дерьмо.

– Виновата, – тихо признаюсь я, зная, что, если бы кто-то из них осмелился действовать не по сценарию, как только что сделала я, я бы и сама была в ярости.

– Меньше всего мне хочется быть похожим на какого-нибудь долбаного пещерного человека, но, Винна, ты не можешь просто так выкидывать такое дерьмо! – продолжает рычать Торрез. – То пренебрежение, которое ты только что продемонстрировала ко всем нам, это совсем не круто. Мы думали, что ты подействуешь на эту штуку своей магией, а ты просто шагнула в нее.

– Я знаю. Я словно сорока – увидела блестяшку и полетела к ней. Мне жаль, – говорю я.

Торрез замолкает, не сумев подобрать возражения.

– И правильно, что жаль, – наконец говорит он.