Как же я тебя любил… (страница 4)
Я округлила глаза, слыша это признание. Что за феерическая чушь и попытка натянуть сову на глобус? Между нами всё яснее некуда, только Гранин это ну никак не хочет признавать…
– Да-да. Не смотри на меня так, – живо отреагировал он на моё удивление. – Я это понял ещё в нашу первую встречу на том ужине. Поэтому прошу тебя о двух вещах. Первая – забери цветы, пожалуйста, вместе с моими извинениями.
Я немного подумала, когда он замолчал. В целом, Марк и вправду перешёл границы, когда попытался оскорбить меня самым низким образом. От меня не убудет, если сейчас кивну, а дома у меня появится, радуя глаз, букет шикарных роз.
– А вторая? – задала я вопрос, и когда увидела недоумение на лице Гранина, пояснила терпеливо, насколько это было возможно: – Вторая вещь должна быть, если уж есть первая.
Он понимающе кивнул и произнёс:
– Встреться со мной наедине. Если позволит твой новый мужчина, конечно.
Последнюю фразу он сказал мрачно и даже как-то угрожающе. Чудак-человек…
– Зачем? – решив не развивать тему моих «новых отношений», в которых был так уверен Марк, спросила в ответ.
– Затем, чтобы мы могли без лишних глаз и ушей просто поговорить. Не стараясь друг друга уязвить. Просто обсудить… всё.
Что именно подразумевалось под этим «всем», я не понимала. Гранин вновь предлагал вернуться к тем временам, через которые я прошла, словно через личный ад? Чтобы у него появились новые поводы обвинить меня в чём-то?
– Мне нужно подумать. И, наверное, в том числе поставить свои условия. Например, у тебя будет полчаса на разговор, и если я решу уйти, то ты не станешь меня задерживать и просто отпустишь навсегда.
Я сказала это, и тут же пообещала себе, что в какое бы русло ни свернула наша потенциальная беседа, я сделаю именно так, как озвучила.
Дам Гранину немного времени, а потом встану и исчезну. Как я надеялась, навсегда.
– Так это ответ «да», или ты ещё думаешь? – усмехнулся Марк.
Я закатила глаза и всё же указала на выход.
– Я думаю! – заявила ему. – И сама тебе позвоню, когда приму решение. А теперь уходи. Сейчас клиенты начнут идти потоком. Я не хочу, чтобы ты пугал их тут своей физиономией.
Гранин хмыкнул и, перебравшись через прилавок так же ловко, как сделал это ранее, проговорил:
– Судя по той девице, я им нравлюсь. Жду звонка или приеду снова, – пообещал Марк и вышел, наконец, из пекарни.
Слава богу!
***
Домой я приехала в состоянии полнейшего непонимания, что мне со всей этой ерундой делать дальше. Тася, на которую я и обрушила свой рассказ вкупе с измышлениями, сказала одно-единственное слово:
– Бежать.
Я так и вытаращила на неё глаза, а про себя подумала: уж не тяпнула ли Таська коньяк для пропитки коржей, который стоял в шкафчике?
– Что ты сказала? – выдохнула, не представляя, как можно разумно объяснить то слово, которое выдала подруга.
– Ну у тебя в сложившихся обстоятельствах есть только один вариант. Бежать, – пожала она плечами.
Я посмотрела на подругу скептически. Очень классно говорить о побеге, когда она знает, как Отче наш, что это даже чисто физически невозможно.
– Но! Я понимаю, что это нереально, – прибавила Таська, и я даже дух перевела.
Слава всем святым, она не сошла с ума. И да, это нереально.
– Бросить наше дело… Схватить младенца и мчаться с ним бог знает куда. Ну да, ты верно озвучила, – проговорила я.
Как раз только докормила Тима, который заснул, как ангелок. Подержала его «столбиком» и так и осталась сидеть, прижимая сына к себе.
– Я никак не могу взять в толк, что у этого придурка в башке, – вздохнула, вспоминая, как Гранин набросился на меня, словно жаждущий путник на источник воды.
– Слу-ушай… – протянула Тася, глядя на меня заговорщическим взором. – А что если нам действительно предъявить ему твоего мужика?
И снова я стала смотреть на подругу не просто с удивлением, а с самым настоящим шоком.
– У меня нет мужика, – мрачно напомнила я ей.
– Да знаю, – отмахнулась Тася. – Но что я… не найду что ли кандидата?
О, нет! Вот только кандидатов мне и не хватало. Если сейчас на сцену выйдет какое-нибудь подставное лицо, то это лишь запутает всё до такой степени, что мы ничего уже не разгребём.
– Не нужно предъявлять Гранину никаких мужиков, – решила я. – Обойдётся. Я просто с ним встречусь, сама не знаю, зачем, правда… Но обсудим всё, что он хочет.
Какое-то время Тася смотрела на меня со скепсисом, после чего лицо её просветлело.
– Знаешь, а мне кажется, что это самое оптимальное решение. Может, между вами ещё не всё потеряно…
Она только сказала это, как мне захотелось вскочить и замахать на подругу руками. Ну её на фиг с её предположениями. Даже если вдруг мне на голову упадёт метеорит и я решу, что хочу войти в одну реку дважды, это не сотрёт тех воспоминаний, которые сейчас кажутся выжженными у меня на подкорке.
Никогда не забуду ни той картины, что увидела, когда застала Гранина с Кристиной. Ни тех слов, которые он мне говорил…
– Исключено. Потеряно и никакого возврата быть не может, – произнесла я настолько уверенным тоном, насколько это в принципе могло быть возможно. – Так что давай бросим обсуждать эту ерунду.
Тася фыркнула. Мол, ну ты же сама и начала. Но я не думала, что наш разговор дойдёт до предположений о том, что мы с Марком можем вновь сойтись. Это был абсурд чистой воды.
– У меня, кстати, план есть на пекарню. Я тебе так и не рассказала, – проговорила я, переключая тему.
И минутой позже мы вовсю обсуждали то, о чём говорить было в разы приятнее.
Наше будущее.
***
Когда мама позвала его на разговор, Гранин как раз подумывал сам подняться к ней и обсудить вероятность того, что придётся им всё же прибегнуть к услугам той частной клиники, куда он собирался устроить родительницу сразу по возвращении из-за границы.
Однако она сопротивлялась и говорила, что дома и стены лечат, и вот в итоге состояние её стало ещё хуже, а бесконечно приезжающие к ним врачи только разводили руками и отправляли на новые и новые обследования.
Марк терпеливо возил маму куда ему говорили, но справедливо полагал, что в специально оборудованном центре помогли бы ей гораздо быстрее.
Как только он зашёл в её комнату, понял, что мама находится в каком-то лихорадочно-возбуждённом состоянии. А причина этого самого состояния выяснилась почти сразу.
– Кристиночка сказала мне, что ты снова крутишься вокруг этой твоей бывшей! – заявила она нервно, стоило только Марку подойти к маминой постели.
Вот уж что он не хотел сейчас обсуждать, так это Настю. Он прекрасно понимал, что ничего хорошего по данному поводу мама не скажет. Она всегда недолюбливала его жену и считала ему не парой.
«Где ты, а где она, Марк? – говорила бесконечно. – У тебя голубая кровь… А кто она? Простушка… самая настоящая простушка!»