Тёмная щупальца протянула мне пузатый бумажный кулёк. В ответном жесте я вручил плату.

– Лягушек жуй сразу, иначе залезут в гортань. В жопу запихивать не советую. Таблеток больше одной не есть.

Я кивнул.

– Угощайтесь! – раскрыл пакет. Оттуда разнёсся запах выпечки. В пакете лежал десяток разных бутербродов и два пирожка, тоже разных.

Баночка, из-под таблеток, замотана белым лейкопластырем, на нём надпись, судя по всему, детской рукой.

"Удивительные таблеточки! Съешь одну и узнаёшь, как ты сегодня проведёшь вечер! Ни одна из них не похожа на другую. Если у тебя непереносимость опиатов, фенилэтиламинов, кокаина и слабительных препаратов, то играть будет вдвое веселее!"

В пачке лежало два десятка одинаковых белых капсул. Вот тебе и всевкусные орешки. Нет, а что, ребята явно творчески переработали концепцию. Очень весело играть с друзьями…

Шоколадные лягушки… Шоколадные лягушки все были в разноцветных фольгированных обёртках. Я раскрыл одну, там сидела натуральная шоколадная лягушка, которая тут же попыталась удрать. Мелкую гадость я перехватил зубами и принялся жевать, пока все твёрдые части лягушки ни растворились. Хороший молочный шоколад, между прочим.

На развёрнутой пачке мускулистый парень трахался с двумя симпатичными девахами. Ролик был в самом разгаре и не останавливался. Все участники явно были увлечены друг другом и не обращали никакого внимания на камеру.

– Демоны в коридорах – это старшекурсники. Это они на ходу наколдовали. Из конфет, – Гермиона быстро сделала правильные выводы.

– А пирожки они по всему вагону собирали.

– И всё это теперь наше! – радостно хрюкнул Невилл.

– И заметьте, без какого-либо насилия, – закончил я.

В животе заурчало, я от волнения не мог утром поесть, а тут такое богатство…

Короче, поездка через ад вылилась в совершенно обычный зажор. Даже Буклию удалось покормить. Она уже не вопила, а только коротко всхлипывала.

Я в очередной раз поймал безумный взгляд Саманты. Несмотря на то, что в купе стало довольно светло, её зрачки всё так же расползались на всю радужку. Мне бы скормить ей сейчас трифтазин. Или аттаракс, на худой конец. Но их, по-моему, ещё не изобрели. Но хотя бы галоперидолу! Миллиграмм пять, а лучше семь.

– Кто-то знает что с ней можно сделать?

Я разоружил спутницу и засунул пистолет-пулемёт в рюкзак. Женщина снова залипла на инфернальные пейзажи за окном. В её левый глаз кто-то словно впрыснул жёлтой краски, и она потихоньку пачкала радужку.

– Ну, были бы мы нормальными людьми, я бы предложила её убить. Это мы, маги, родные для этого мира. В каждом из нас плещется частика этой страшной вселенной. Мы дети Варпа. И он добр к нам. А такие как она, – кивок в сторону Саманты, – для него пища. И если это пища твоя, то могут пощадить, а так…

Я достал косяк из сумки. И пустил его по кругу.

– И как это происходит? Может ты и это знаешь?

– Знаю, – девочка гордо улыбнулась, – у каждого из нас есть слабые места: вина за ошибки, которые мы не можем исправить, желание, которое сильнее нас, страх, которые однажды уже лишал воли, ненависть, которая помогает от боли. Её душа беззащитна. Между ею и голодными демонами нет больше никакой преграды.

– И ей ничем нельзя помочь?

Мой разум лихорадочно искал выход.

– Ну, разве что ты знаешь про неё что-то такое, что поможет ей победить всех демонов Варпа разом. Хочешь, я продам тебе подсказку?

Гермиона посмотрела на своего Ворона. Птица внимательно смотрела на меня своим левым глазом. Она бессильно держала в лапе самокрутку, и всё никак не могла сделать затяжку, не хватало координации.

– Лучше скажи, а она сама может пережить?

– Если достаточно сильна. Если каждый раз, когда её сердце будет пожирать отчаяние, она будет делать следующий шаг. Без надежды на победу, но просто потому, что нельзя иначе… Но тогда по её душу явится кто-то по-настоящему голодный…

Я взял Буклию за руку. Её ладонь была сухой и горячей. Слёзы уже не текли, кожа вокруг глаз воспалилась и растрескалась. Саманта выглядела тяжело больной. Даже умирающей.

– Ты справишься. Я знаю, ты справишься, ты сильная. Ты прыгнула за больным мальчишкой с моста, чтобы спасти его жизнь. Ты не испугалась полного вокзала кровавых психопатов. Давай, кто защитит меня в том страшном месте, куда мы сейчас едем? Кто прикроет мне спину?

– Клёво он уделал тебя, ведьма! А ты не боишься с этим зверем сделку заключать? И я бы на твоём месте был учтивее! – Рон злобно оттоптался на Гермионе.

– Молчи, сучёныш! – окрысилась девочка, и её лицо в одно мгновение словно постарело лет на сорок.

– А можно посвятить меня в детали, я, кажется, не особо въехал.

Смысл пантомимы я сходу не разгадал.

Заговорил Невилл.

– Гермиона… Я верно ведь имя запомнил? Тебе, Гарри, хотела контракт предложить. Но ворона эта… Всегда получает всё. В приличном обществе за такое можно убить. Давай её убьём? Втроём мы её легко завалим.

Рон, судя по всему, уже был готов поддержать идею.

В руках девочки зажглось тёмное пламя. А лицо снова постарело, но в этот раз лет на сто сразу.

Я потёр виски. Галоперидол. Мне нужен галоперидол. Внутривенно. Они дети, они всего лишь одержимые демонами дети.

Я пошёл к Невиллу, прям едва не прижался. От мальчика пахло болотом и чем-то нездоровым. Он испуганно вжался в стену.

– Ты думаешь, у неё есть против меня шансы? Ты готов на неё поставить хотя бы фунт? Хотя бы фантик от конфетки?

Невилл стал пахнуть гораздо хуже. И замотал головой.

– Я не убиваю детей и домашних животных. Хаос не принимает в качестве жертвы куски сырого мяса. Мы друг руга поняли, маленький Лонгботтом? Или мне напомнить, что стало с твоими родителями? И почему?

Мальчик побледнел и закрутил головой. А я бросил взгляд сначала на Гермиону, которая снова выглядела как маленькая девочка, и на Рона, который аж рот приоткрыл.

Мне стало противно и стыдно. Дети, они ведь просто дети.

За окном снова воцарился туман, а из динамика под потолком раздался противный писк, потом кто-то звучно рыгнул.

– Приезжаем, мелкота, меняйте портки, мойте жопы, скоро на месте будем!

Я с трудом, но узнал голос Хагрида.

Бесконечный плач стих. Я посмотрел на Саманту. С лица женщины уходил ужас. Я протянул ей косяк, и она судорожно затянулась. А потом его поспешно сунула мне в руки.

– Пацан, это что было? Это что за трава такая? Ты мне её снова дал? Мне такое сейчас глючилось…

Она посмотрела на меня, и её голос оборвался. А на лицо вылезла такая радость…

– Энтони, братик! Ты нашёлся! Я… Я верила… Я…

Саманта обняла меня так, что перехватило дыхание.

– Тише, тише, Саманта, посмотри на меня, посмотри мне в глаза. Как ты тут оказалась?

– Я снова… снова попала в тот день, когда ты пропал! Но теперь я не была маленькой девочкой, я закончила обучение на полицейскую! У меня была форма и значок! Я сразу знала что делать! Мы начали тебя искать! Но теперь не было как тогда, не было того злого человека, и холодильника… Я же говорила всем, говорила, что ты просто ушёл гулять и потерялся! Я пошла тебя искать… Там, в коллекторе, нарисованная дверь, я только её не попробовала, только её не пыталась открыть. А тут открыла. И пошла… пошла в тот тоннель. Они… Те, от кого ты сбежал, ты перехитрил их, перехитрил их всех. У тебя не было ничего, но ты отрезал от себя кусочки, и оставлял их в тех коридорах, чтобы я могла найти тебя! Я… почти себе нового братика насобирала, представляешь? Я… я знала, что тебя найду, но ещё я хотела найти того, кто тебя от меня прячет, хотела вырезать его глазки, хотела вырезать свои глазки! Чтобы больше не видеть кровь на дороге, чтобы не слышать, как ты плачешь! Как они делают с тобой что-то плохое… Но я нашла тебя, нашла… ты так вырос, и глаза у тебя потемнели, но с детками такое бывает!

Я смотрел на женщину перед собой и понимал, что она безумна. Это всё, что осталось от Саманты. Остальное… Именно так работает психоз. Размывает границы собственного Я. Человек тает как кусок сахара в кипятке. Осталось ли от её разума хоть что-то? То, что было в центре её прошлого Я, оно уничтожено? Или просто отсечено? Надежда была…

– Саманта… Саманта, мы вместе, но вокруг всё ещё опасно! Но ты… Ты говорила, что ты большая тётенька-полицейский? Я знаю, ты была настоящей героиней! Самой-самой! Смелой и умела стрелять!

– Да… Если хочешь, я могу снова притвориться такой!

– Помоги ей защитить меня. Мы в очень опасном положении. И только ты можешь мне помочь!

– Хорошо, хорошо, я… Какие будут инструкции, Энтони?

Полицейская снова преобразилась. Безумие из её глаз куда-то ушло. Затаилось в самой глубине.

– Никому не говори, что я Энтони! Вообще старайся тут ни с кем не говорить! Для людей вокруг я – Гарри. А ты… Ты моя сова, Буклия! Запомни, настоящие имена не говорить никому! Изображай сову, стреляй, когда надо, ты меня защищаешь! А я защищаю тебя. Ты поняла?

– Но ты такой маленький… Я выросла сильнее, чем ты!

– Зато я пуленепробиваемый. Меня нельзя ранить или убить из стрелкового оружия.

Вытаскиваю из сумки пистолет-пулемёт, не сразу понял где там предохранитель. Но он всё же был здоровый, хоть и укороченный.

– Гермиона, у меня к тебе просьба. Не поможешь, – протягиваю ей оружие.

– Да, Поттер, конечно, ты хочешь, чтобы я оборвала твою жизнь?

– Нет, просто выстрели мне в голову.

В этот момент дверь раскрылась, и в комнате возник Драко Малфой в компании телохранителей. Они уже выглядели нормально. Дверь я, как обычно, не закрыл.

– Неважно что вы делаете, но я хочу увидеть продолжение. Хотя стоп, дверь закрою…

– Стой, а с чего это? – я тормознул дверь ногой.

– Так рикошет. Мне эту девочку не жалко, а вдруг в меня?

Я задумался. А потом полез по лесенке на стене. Под потолком лежали подушки. Я взял две из них и прижал к лицу. Бабахнуло. Моя голова мотнулась. Запахло чём-то кислым. Пуля застряла в подушке, деформированная. Я вытащил её и дал обалдевшей Саманте.

– Ты – Буклия. И ты стреляешь из-за меня. Договорились? Ножом меня проткнуть можно.

– Уяснила, – полицейская ловко выдернула свой автомат из рук Гермионы.

– Поттер, в местной тусовке мальчик, который разрешает в себя стрелять, будет пользоваться большим спросом. Поздравляю.

Малфой захлопал и мотнул головой. Его серебристая грива потекла по плечам. Он меня клеит что ли?

– Не утешил. Чего надо?

– Там обсуждают мальчика-у-которого-всегда-есть-что-вырубить. С такими выдающимися людьми надо водить дружбу. Как насчёт золота по весу?

– И что я буду там делать с золотом?

– КТО-ТО ПАСЁТСЯ НА НАШЕЙ ГРЯДКЕ, ДА, БРАТ?

– МАЛЫЙ ВОЗРАСТ, НЕЖНАЯ КОЖА, ИЗ НЕГО ВЫЙДУТ УДОБНЫЕ ТРУСЫ, БРАТ.

В руках Драко откуда-то появилась шпага, он повернулся в сторону голосов всем корпусом.

– Поттер, очень не советую совокупляться с этой… этим… – произнёс один из демонов уже нормальным голосом.

Демоны, чем ближе к нам подходили, тем больше обретали человеческого. Братья Уизли под конец потеряли в росте.

– Джентльмены, отринем предрассудки. Этот молодой отпрыск Малфоев предлагает мне золото. Какая разница, с кем человек спит, какого он пола и какому богу служит, если мы знаем, что у него есть деньги?

– Поттер! Ты связался… с этими… Уизлями? Ладно репутация, но это же не гигиенично!

– Но-но, только мы имеем право так грязно отзываться о своей фамилии, – один из братьев форменно наехал на Драко и навис над ним.

– Драко, эти деятельные молодые люди могут менять золото, которое есть у тебя, но которое не нужно мне, на вещи, которых у тебя нет, но достать ты не сможешь.

– Почему это, мой отец…

– Твой отец может всё, но ты в Хогвартсе, и первокурсник. Даже я не настолько талантлив!