– Темнишь. Тут что-то ещё. Проклятая вещица? – собеседник не сдвинулся с места и продолжал сверлить меня своими блеклыми голубыми глазами.

Меня разговор нервировал. И день выдался тяжёлым. И одежда мокрая. И Дамблдор тут, с палочкой!

Короче, я не выдержал, вскочил на стол, схватил меч Гриффиндора, воткнул его остатками лезвия в стол и надавил.

В моих планах я эффектно ломал клинок перед лицом Перси и садился обратно на своё место. В итоге стоило мне вогнать меч в стол и надавить, он с хрустом пробил бетонную столешницу и утонул по самую рукоять.

– Оу. А ты хорош. Слушай, я не претендую на твою зубочистку, или пяткочёску, не помню. Сам понимаешь, ты паренёк яркий, надо понять, крепок ли ты духом или только и умеешь что выпендриваться? Надо было узнать.

Суетливо заговорил собеседник. Потом старшекурсник схватил рукоять меча и дёрнул. Что-то хрустнуло, но, судя по всему, в старосте. Его лицо исказила гримаса боли.

– Ну что, брательник, он тебя уделал.

Кажется, близнецы соткались из воздуха. Они сели рядом с братом. Я с облегчением отодвинулся в сторону.

– Ну что, Перси, сколько ты теперь ему должен?

– Сразу говорю, шестёркой к тебе не пойдёт, бери деньгами.

– Или снаряжением.

– Или услугой.

– А ещё он может провести тебя в женскую спальню старшекурсниц факультета Слаанеш.

– Та это бесплатно! Они уже сами меня попросили познакомить с таким перспективным пареньком! – вставил староста.

Я задумчиво стучал ботинком по полу, пока не услышал странный чавкающий звук от собственной обуви. Под ногами растекалась огромная лужа крови. Я ещё раз посмотрел на меч, на Перси. И понял, что клинок пробил старшекурснику ногу и намертво его заблокировал.

– Возьму хорошим отношением. И больше никаких проверок, прописок и прочего непотребства. Клятва?

– Честное слово. Поттер, я не могу сделать тебя неприкасаемым. Это не в моих силах.

– Ладно, посмотрим, чего тут стоит честное слово.

Я взял меч за ручку и потянул. Сломанное оружие вышло из камня без усилий.

Перси стал торопливо перетягивать ногу жгутом, который он вытащил из поясной аптечки.

– И аптечку мне, такую же, четыре штуки.

– Да без вопросов.

– Там много чего интересного ещё можно попросить.

– И мы проследим, чтобы брат был честен.

Снова влезли в разговор близнецы.

– Вы чего прицепились?

– А мы его поверенные. И потому вполне официально тебя сейчас ограбим, – мило улыбнулся сотней зубов Фред.

– Под честные десять процентов, – закончил фразу Джордж.

– Говорил я маме: давай близнецов утопим в болоте. Или сошьём их в одного. Так нет же, возражала. Ножи отбирала, и иголки с нитками!

Пожаловался Перси. Он опрокинул в глотку содержимое крохотного пузырька и поморщился.

– Я смотрю на мелком знак подчинения. А ты шустрый, – снова обратился ко мне Перси. – Мы друг друга поняли. Не бери на себя слишком много.

Старшекурсник поднялся из-за стола, и мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Он улыбнулся и отчалил. За ним свалили близнецы.

– Что?

Я обнаружил, что мои спутники молча разглядывают меня.

– Та нет, ничего, – Рон отвёл глаза.

– С точки зрения местного общества ты не сделал ничего необычного, – Гермиона же продолжала смотреть прямо.

– Но это было круто. Ну как ты его, заставил тему перевести! – Невилл поддакнул восхищённо.

После разговора одноклассники расселись ещё дальше. Огромная алая лужа под нашими ногами сильно нервировала окружающих.

– Итак, смертнички, я смотрю все расползлись по стаям себе подобных? Отлично! А теперь слушайте меня. Если кто вдруг забыл или начитался журналов для домохозяек, напоминаю: в школе действует право силы. Каждый из вас волен ложиться как угодно под других студентов. Или сбиваться в банды. Или в ордена, армии, что угодно. Но! Со всех рабовладельцев я буду спрашивать за успех рабов. Магистры тайных орденов башкой отвечают за любую херню, которую исполняют их миньоны. И так далее, ну вы меня поняли! Остальное вам расскажут взводные. А теперь берегите головы и не забывайте набрать с собой. В следующий раз пайку надо будет ещё заработать.

На потолке что-то зажужжало, и в движение пришли трубы пневмопочты, если я их верно различил. А потом мой взгляд упал на Уизли.

То есть, мне теперь, получается, вот это рыжее недоразумение ещё и по учёбе придётся подтягивать? А ещё у меня есть Гермиона Грейнджер! И вся педагогика моего просвещённого мира! И все мои высокие навыки манипуляции людьми. Вы знаете, с возрастом такого поднабраться успеваешь, а использовать вроде как стыдно…

– Поттер, Поттер, а ты чего так улыбаешься?

Рон под моим взглядом заёрзал.

– Да так, варп мне одну каверзу нашептал. Рон, я превращу тебя в гордость Хогвартса.

– Как? – уточнила Гермиона

– За что? – взвыл рыжий.

– Ничего необратимого Рон, я практически уверен в результате! – меня разбирало веселье.

– Он меня одного пугает? – уточнил Невилл.

– Гарри Поттер, я должен сказать, что горжусь таким… эээ… таким старшим! Ты ведь ради того, чтобы мы все были в одной команде, изнасиловал распределяющую шляпу! – поспешно влез в разговор младший Уизли.

– О, думать и адаптироваться уже начал. На будущее: я не люблю, когда ко мне пытаются подмазаться. Но уважаю любые примеры роста над собой! Стоп… ещё раз, именно в этих формулировках?

Меня реальность малость огорошила. Поймите, это даже для меня было слишком. А может психика сопротивлялась реальности событий, слишком уж напоминали они строчки книжки. Не то чтобы это помогало…

– Тебя что-то смущает?

Я понял, что могу сказать, что всё, что случилось – совсем не то, чем кажется. Но ситуацию зрители пронаблюдали совершенно однозначно. От того, что я сейчас поною, ничего не поменяется. Они ведь видели. А ещё есть откровения от шляпы.

– Говорят, я насилую тиранидов, – я признал поражение перед общественным мнением.

– Кто говорит? – уточнила Гермиона.

– Макгонагол.

От разговора пришлось отвлечься. В этот момент с неба посыпались брикеты сухпайков. Увесистые пакеты в плотном сером пластике. Я прикрылся локтями. Вскоре пакетопад завершился, всё вокруг было усыпано этими пакетами.

Я вскрыл один. Внутри лежал брикет и тонкостенная фляга. В брикете – серая комковатая масса, похожая на пластилин, и с запахом плесени. Во фляге – жидкость с аналогичным запахом.

– Оно испортилось?

На всякий случай я уточнил у спутников. Во мне жила надежда на лучшее.

– Трупное мыло. Мне про него родичи рассказывали. На вкус должно быть ничего. В том смысле, что есть еда и хуже… Постарайся не думать. На нём люди могут десятилетиями протянуть.

Невилл вскрыл свой пакет и разглядывал аналогичное содержимое.

– Верно ли я понимаю, что тут кормят школьников человечиной? Это на таких харчах вот так распухают? – я кивнул на старшекурсников-переростков.

– У таких, как они, другой рацион. Но его заслужить надо. Кормят нас чем варп послал. Лет сорок назад он послал нам груз для мира-улья. В другом мире-улье была эпидемия, а переработка в мыло гарантированно стерилизует и избавляет от любых ядов. И хранится долго.

– И запасов на пару тысяч лет. Верно? – Гермиона с сомнением рассматривала свою порцию. – Я представляю какими объёмами перевозят космические корабли!

– А я мечтал о вкусной кухне, – рассеянно произнёс Невилл и осторожно откусил уголок от брикета.

– Ну что?

– На вкус как пластилин. А пирожки мы наши потеряли…

Я тоже вздохнул о потерянной еде и попробовал свою порцию. Действительно, пластилин, крахмалистое нечто, липнет на нёбо. Жижа на вкус оказалась чуть лучше, она слабо кислила. После всех приключений жрать хотелось неимоверно.

– Так, первокурсники, а теперь дружно накормили кровью алтари своих факультетов. Чтобы вас запомнило здание и не сожрало ненароком. Понятно?

Я поднялся вслед за остальными и побрёл в сторону гранитных призм, на которых сверкали фиолетовым символы хаоса.

Пока я шёл, от преподавательского стола отделилась фигура в мантии и устремилась в мою сторону. Я хотел было сбежать, но куда?

Дамблдор навис надо мной полминуты спустя.

– Гарри, мальчик мой! Я тут подумал, раз ты такой талантливый ребёнок, приходи на мои уроки пения! Я научу тебя настоящему искусству магии, я научу тебя битбоксить!

Глава 10

– А у меня нет… – я мгновенно задавил паническую мысль, и потому вместо «слуха» произнес другое, – музыкального инструмента!

– О, мальчик мой, ты можешь подудеть на моей флейте!

Зря я, конечно, вообще в диалог вступил.

– А может, лучше барабан? А то я как могу эээ… издавать звуки ртом, если у меня там флейта? Может, лучше барабан?

От горбуна воняло так, что я задержал дыхание.

– О, значит, мы поиграем с нашими палочками! Из тебя получится отличный музыкант, Гарри!

Дамблдор продолжал нависать надо мной, словно чего-то ждал. Студенты нас обходили по широкому радиусу и с подветренной стороны.

– Да, да, я, типа, согласен! Ну я это, пойду?

– Клянись хаосом, щенок!

Воздух вокруг нас потемнел, старик ощерился, и из перекошенного беззубого рта текла слюна.

Что-то внутри всколыхнулось. Я слишком устал, слишком много боялся. На фоне всех остальных уборщик не внушал.

– Профессор Дамблдор! Вы смеете сомневаться в моём слове? Вы видите, кто я?

Дамблдор отошёл на шаг, осмотрел меня внимательно, даже обнюхал. Особое внимание уделил виду сзади.

Внезапно его лицо посветлело, и он радостно улыбнулся.

– Ты сын Лили Поттер! Эта девочка всегда держала своё слово! Я больше не смею сомневаться в твоих словах, Гарри. Ты же мне в какой-то степени сын!

Меня пробрало от брезгливости.

– И что же она такого обещала?

– Трахнуть всю школу. Тяжелее всего пришлось с пауками, они единственные убегали…

Старик уставился в пустоту и замер со счастливым лицом и эрекцией.

Я обошёл уборщика по широкой дуге, и только когда добрался до своей группы, смог нормально дышать.

– О, ты заинтересовал Дамблдора? – спросил Перси.

– В ученики приглашал.

– Соболезную.

– Даже знать не хочу, почему!

– А я тебе и так не скажу. Зачем веселье портить?

Я отвернулся и стал смотреть как младший Уизли идёт к алтарю.

Раздался полный боли крик, и Рон в конвульсиях рухнул.

– А что происходит?

– Алтарь измеряет твой дух. Лишь закричи – и боль пройдёт. Но если выдержишь клеймение души без крика, получишь дар, – продолжил меня просвещать староста.

– И хоть кто-то получал?

– Неа. Чем дальше, тем сильнее боль. Кстати, можно говорить, стихи читать. Только не кричать. Иди, ты последний остался.

Одноклассника оттащили специальной петлёй на длинной ручке. К алтарю лишний раз никто не хотел приближаться.

Я вздохнул и направился к постаменту. Он представлял собой тумбу из малахита цвета запекшейся крови, над ней парил бордовый кристалл, я мигнул, и на мгновение передо мной предстала другая картина. Дыра в пространстве, на её краях реальность сгорала как салфетка от спички. Я услышал гул, и чем ближе подходил, тем сильнее он разделялся на голоса. Голоса плакали, молили, проклинали. Я не мог различить отдельных слов, но ощутил, как внутри что-то закипает, в ответ на этот шёпот. Ещё шаг.

– Вор!

– Детоубийца!

– Как живётся тебе с кровью на руках?

Ещё шаг.

Я увидел, как в каморке под лестницей детская фигура изогнулась, глаза ребёнка широко раскрылись и закровоточили. Кровь текла из-под век, она окрасила белок в алый. Радужка левого глаза ушла в точку. Гарри Поттер рухнул на кровать и затих. Умирал он ещё час. Страшно тикали часы, они единственные разрывали тишину. Гарри перестал дышать. Ещё через минуту остановилось его сердце.