С пустого неба рухнула белоснежная фигура, и от этого удара пол пошёл волнами. Словно это был не камень, а масляная плёнка. В небо взмыл фиолетовый посох. Крохотная рука Саманты выросла в размерах, схватила его, и в бесновавшуюся Макгонагол ударил поток крохотных пузырьков. Та не стала принимать на грудь эту атаку и со злобным воплем ударила всеми конечностями по многострадальному камню. Громадная каменная глыба взмыла в воздух, как посох мгновением ранее, и тут же обратилась потоком шрапнели, который сорвал мясо с костей беснующегося красного демона. Защита вышла так себе. Макгонагол рухнула грудой искорёженного мяса. Головы на плечах тоже разнесло на части, и они наконец заткнулись. Саманта рухнула сверху, пронзая груду мяса своим посохом.

– Победила-ла-ла-ла! Отымела-ла-ла.

Всё стихло, тишина была оглушительной. А в следующий миг из груды искажённой плоти вырвалась обнажённая Минерва, уже в человеческой ипостаси. В мгновение ока она разнесла ударом руки посох на сотни осколков, вырвала из тела Саманты автомат и лишнюю руку, схватила её за плечи и потянула в стороны. Та с яростью заклекотала и ударила своим клювом, срывая кожу и обнажая череп. Следующий удар оторвал хаоситке кость, обнажив мозг, повис на тонкой ниточке левый глаз. Тело совы начало рваться, в груди выросла дыра… И тут уже не выдержал я.

– ХВАТИТ!

Мой крик ударной волной раскидал Саманту и Минерву в разные стороны.

– ХВАТИТ! ЗАТКНУЛИСЬ! ОБЕ!

Мир стал зыбким, я шёл по острым камням, по раскалённой лаве, мои ноги шкворчали и обугливались. Боль была адская, я заорал, но не остановился. Я встал между ними, вытащил из обрывков халата заначенный косяк, ткнул его в лаву и затянулся. Из лёгких вырвался дым. Целое облако белого дыма. И всё, чего он касался, становилось прежним. Ушёл яростный жар. Истаяли осколки посоха, мои обожжённые ноги стремительно зарастали кожей. Я подошёл к оглушённой хаоситке, затянулся, упал на неё и впился в порванные губы поцелуем, вдыхая ей в лёгкие дым. Она закашлялась. Я развернулся и пошёл теперь к Саманте, мир кружился, меня тошнило, кровь на теле обжигала как кислота. Ещё поцелуй – и тело птицы как-то сжалось, часть перьев втянулись в кожу, а из дыры на теле перестала течь кровь. Птичьи глаза потекли и превратились в обычные. Одно крыло превратилось обратно в руку.

– Гарри… Энтони… Что… Где я…

– Её надо добить, Поттер, отойдите в сторону, – Макгонагол говорила на удивление нормальным голосом.

– Профессор! Нам нужен был медик. Саманта, мне нужна твоя помощь, тебе не надо драться. Она на моей стороне! – я ткнул пальцем в профессора.

– Ты уверен? Она… – залепетала Саманта.

– ТЫ СОМНЕВАЕШЬСЯ ВО МНЕ?

– Поттер!

– ТЫ СССССОМНЕВАЕШЬСЯ ВО МНЕ?

Макгонагол заткнулась. На неё стремительно нарастала плоть. Втянулся в глазницу глаз. Череп скрыл обнажённый мозг.

– И что дальше? – в голосе профессора звучало любопытство.

– Пыхнем? Тут ещё много! – я помахал косяком.

Макгонагол подошла ко мне и взяла косяк. Её обнажённое тело блестело от выступившего пота.

– Ты же ребёнок! – жалобно протянула Саманта.

Человеческий облик к ней не вернулся, она всё так же напоминала жуткую помесь человека и совы, но хоть лишних конечностей не торчало. Сквозь дыры в одежде была видна вполне себе человеческая грудь третьего размера. Я отвёл взгляд.

– А ты гоняла наркоманов с Трафальгарской площади три дня назад. У всех нас выдались трудные дни. Кури! Профессор, отдайте ей косяк!

Саманта осторожно взяла горящую палочку из рук хаоситки человеческой рукой и затянулась. А потом закашлялась.

– Странно, она тебя слушает. И вправду, она тебе служит… Удивительно. Я понимаю ещё мелкий Уизли… Где ты, говоришь, там гуляла? Кого встретила? Драться больше не будешь?

Лысая башка профессора начала прорастать волосами. А она сама – вопросами.

– Ага, и пойдёт работать в лазарет, – я ответил за сову. – Там толпа детей, и им всем нужна твоя помощь! Саманта, приходи в себя, – я потрепал женщину по человеческому плечу. – Профессор, наши договорённости в силе?

– В кои-то веки… Да! Катетер трупа на троне! Гарри, ты меня продолжаешь удивлять. Пятьдесят баллов Кхорну! А ты… – Минерва ткнула пальцем в мою сову, – считай, прошла собеседование. Меня достала скоррапченная смертная! Обосраться!

– А что делать надо? И… я больше не хочу… – непонятно закончила бывшая полицейская.

Она, шатаясь, подошла к оторванной конечности и вырвала оттуда свой автомат, изрядно подросший, к слову.

– Никто не хочет. Но я тебе объясню, как это контролировать, – Минерва её, наоборот, кажется, неплохо поняла.

– Я готова…

– Тогда возвращаемся, пока сюда ещё чего не прилетело. А то у меня ещё лекции сегодня. И где там молот мой был…

В коридоре женщины раздели трупы. Штаны на искорёженные ноги Саманты надевались плохо, и их пришлось резать. Саманта вопросов не задавала, но на тела не смотрела. Макгонагол как-то сходу не повезло, чистые брюки она обнаружила далеко не сразу. Я даже не пытался одеться. Детских трупов тут не оказалось.

– Снова лететь? – я с сомнением посмотрел на лестничные пролёты, ещё не до конца заращенные школой после нашего десанта.

– Та нет, давайте уж коридорами. Благо, спускаться всегда быстрее. Тут недалеко…

Я, кстати, с трудом поспевал и за здоровой Макгонагол, и за колченогой совой, тело наливалось усталостью. В итоге Саманта подхватила меня на руки и понесла. От неё пахло мокрыми перьями и гарью. Спустя сорок минут и десяток расплющенных мелких тварей (Макгонагол убивала их раньше, чем я успевал заметить), я распахнул двери медицинского кабинета.

– Вот наш новый медик! Прошу не дёргаться, она неплохо стреляет.

– Поттер, ебать тебя главным калибром! Это что такое? Погоди? Это Саманта? – охнул Невилл. Он оказался ближе всех ко входу и сжимал в руках свой пистолет.

– Ага, она только что прошла собеседование и зачислена штатным медиком. Сейчас она всех вылечит.

– Вылечу-чу-чу-чу! Позабочусь-чусь-чусь-чсь! Оборгею-лю-лю-лю!

Кто-то обречённо взвыл.

Я успел заметить, как глаза Саманты снова наливаются желтизной, а нос превращается в клюв. А потом мир закружился, и я рухнул на пол.

– Гарри! – испуганно закричала моя сова.

– Без паники, это истощение, мальчик перекурил, ну хоть в чём-то он…

А дальше наступила тьма. Я отрубился.

Глава 13

– А давайте Поттера героином накачаем?

Я с трудом разлепил глаза, но вопрос пробудил во мне прям-таки нездоровый интерес.

– А чего сразу героином?

– Да он заебал!

– Предлагаю вопрос о том, заебал ли нас Гарри или нет, вынести на общественное собрание. И обсудить, действительно ли он всех нас заебал, если решим что да, я сама вколю ему ампулу. Преподавателям скажем что «Это Поттер». Они поверят всему. Особенно героиновому передозу.

Я узнал спокойный рассудительный тон Гермионы.

– Он чуть не пристрелил меня на лекции Снейпа. А потом мне едва не высосал душу безумный призрак, которого Поттер привёл в обеденный зал, он же прокусил мне руку!

Голос одноклассника был мне незнаком.

– Тоже Поттер?

– Большие у него зубы?

– А у него только зубы большие? – это кто-то поддакнул со стороны.

– Да отцепитесь вы! Призрак мне руку прокусил, своими нематериальными зубами, и одногруппники ногу прострелили, пока отбивали. Эти твари нематериальные где надо… А потом Сова этого чокнутого Поттера – как он вообще смертную привёз сюда? – спрашивает, как я отношусь к медицине и не хочу ли принять участие в работе нового кружка первой медицинской помощи, в виде пособия. А выглядит она как высший демон Тзинча! Да я едва успел до сортира добежать, от ужаса. И заметьте, я Поттеру ничего не сделал, уверен, он даже не знает как меня зовут. Я голосую за героин. Меня Поттер заебал.

Голос поддержал хор других нестройных голосов. Пересчитать не получилось. Я лежал за столом в большом зале, а надо мной шушукались одногруппники.

– За ним декан Слаанешистов ухлёстывает. А мы таскаемся с ним. А вдруг Снейп и на нас польстится? Но это ладно, это ещё можно как-то пережить. В крайнем случае, есть плазменные гранаты и взрыватель на размыкание. Но вот если Поттера того… Совсем того… Догонит? Даже если я себе потом глаза вырву, то мне это не сотрёт память. Считаю, что Поттер заебал.

– Два мнения мы услышали! Кто-то ещё хочет высказаться?

– Поттер наглый. И не как надо наглый. Ему на нас плевать, даже не поздоровался. Он создаёт всем проблемы. Предпочитаю сам решать, в какую битву вступать, – а этот голос уже явно принадлежал кому-то постарше, слишком низкий для мальчишки.

– Трое человек считают, что Поттер заебал окончательно! Кто-то выскажется ещё или начинаем голосование?

– Ну… Я против! Поттер, конечно, заебал, но я… – дальше прерывистый рёв. – Я УБЬЮ КАЖДОГО, КТО К НЕМУ ПОДОЙДЁТ, УРРОДЫ!

– Слабоумные высказались. Если решим всё же Поттера накачать героином, прибейте кто-то Уизли заранее. Есть ещё мнение?

– Трава у него хорошая, – голос кого-то из близнецов. – А вдруг не поделится?

– Тогда мы сломаем ему ноги! И руки! – в голосе не было ни толики сомнения.

– А вдруг застрелится? – а это голос второго брата.

– Не думаю, что это поставят нам в вину. Это Поттер нежный, не мы. Не наши проблемы. Мы не в детском лагере, – теперь звонкий девчачий голос. – Тоже считаю, что Поттер заебал.

Интересно, то есть, доминировать тут над окружающими – это некий врождённый паттерн? Общая травматика?

– А если он обидится? – это Невилл вставил свои мысли. Дельные мысли, на самом деле.

– За что? За то, что его в больничке слишком сильно угостили обезболом? Пусть объясняет своей Сове.

– Есть ещё замечания? Нет? Ладно, насчёт данного вопроса есть внешнее мнение. Мне миссис Буклия передала записку, на тот случай, если начнутся подобные разговоры. Я дала обещание эту записку озвучить.

– А какое она имеет отношение к вопросу? Кто нас всех тут сдаст?

– На этот вопрос тоже отвечает письмо, пожалуйста, минутку внимания…