Примерившись к правой «девятке» ^[3], Эдит сделала глубокий вдох, а на выдохе сорвалась с места. Мяч скользил по траве, послушный каждому движению ее ног. Влажное от пота термобелье и челка липли к коже, резинки гетр впились в нежную кожу под коленями, сердце сдавило от напряжения, в ушах свистел ветер – в этот момент Эдит чувствовала все на свете. Под носом Мэтти блестело, но она и бровью не повела. Все ее внимание было сосредоточено на Эдит и мяче перед ней. Убедившись, что за ней наблюдают, Эдит сделала вид, что заносит ногу для удара, и, когда Мэтти метнулась влево, сменила ногу и направление и по идеальной дуге отправила мяч в противоположный угол. Глаза Мэтти вспыхнули. Не успела Эдит опустить ногу на землю, как девушка бросилась вправо, выбрасывая руку. Поздновато, но и Эдит ударила ниже, чем рассчитывала. Пальцы Мэтти только слегка коснулись мяча, но этого оказалось достаточно, чтобы тот изменил свое направление и с грохотом срикошетил от перекладины.

– Господи, Данлоп, просыпайся! – недовольно одернул ее тренер. – Ветивер, теперь ты!

Голова Эдит гудела. Не глядя больше на ворота, она на ватных ногах убралась с линии удара и остановилась поодаль, чтобы понаблюдать за Лимой.

Она играла в полузащите, голы не были ее специальностью. Но игра давалась ей так естественно, будто в детстве вместо игрушечных пупсов ей совали в руки Кубок Англии. Лима с разбега запустила мяч в нижний угол, не прибегая к уловкам с противоходом, как Эдит, – ей это было не нужно. Мяч пролетел ровнехонько под рукой Мэтти, по такой идеальной траектории, что, даже если бы та успела его коснуться, он все равно оказался бы в сетке.

– Сносно! – весело заметил Борски, пока Мэтти, отряхиваясь, поднималась с газона. – Ветивер? Эй, Ветивер!

Лима медленно повернулась. Лицо ее было залито слезами. Она бросила на тренера умоляющий взгляд. В следующий миг ее лицо исказилось, она зажала ладонью рот и зарыдала. Эдит шагнула к ней, но Лима, не поднимая головы, побежала прочь с поля.

– Что это с ней? – пробормотала Марсель, переступая с ноги на ногу. – Сама же отказалась от капитанства. Господи, какая она странная!

Эдит почему-то казалось маловероятным, что слезы Лимы связаны с капитанской должностью. Или с Хиро.

Почему тренер так странно на нее пялится? И почему это не кажется странным самой Лиме?

Борски заколебался, снова взглянул на часы и со вздохом провел пальцами по подбородку. Что бы ни происходило между ним и Лимой, он не стал прерывать из-за этого тренировку, и у Эдит немного отлегло от сердца. В таких случаях она обычно воображала самое худшее.

Девочки в раздевалке сообщили, что Лима забрала одежду и тут же ушла. Сама Эдит торопилась в учительскую – времени стоять под теплым душем или искать Лиму у нее не было. Смыв с себя пот, она торопливо бросила форму в сумку и с влажными волосами выскочила из раздевалки.

Конечно же, наперерез ей бросился Хиро Уэлч, но для него у Эдит тоже не было времени.

– Дай угадаю: ты ищешь Лиму, – выпалила она прежде, чем он успел хотя бы открыть рот. – Понятия не имею, куда она убежала, но лучше бы тебе поскорее ее найти.

Хиро озадаченно вскинул брови. От холода на его щеках проступил румянец.

– Почему? Что с ней?

– Не знаю, но повела она себя странно – забила гол и расплакалась. Борски ей что-то говорил?

Смущенный, Хиро признался:

– Да нет, ничего такого. Думаю, я знаю, в чем дело.

– Так исправься! – отрезала Эдит.

– Ты даже не знаешь, о чем я говорю. Почему же я сразу виноват?

– А разве нет?

– Может быть, – с кривой улыбкой признал он и вздохнул. – Да, ты права. Но я исправлюсь. Ветивер будет счастливейшей девушкой в мире.

– Не сомневаюсь, – сухо отозвалась Эдит.

Они замолчали. Хиро, приноровившийся к ее быстрому шагу, спрятал озябшие руки под мышками и покосился на Эдит.

– Слышал, ты все еще капитан. Принимаешь поздравления?

– Нет.

– Нужно превращать каждый день в праздник, Данлоп. В твоем возрасте это особенно важно.

Эдит была старше его на полгода.

– Если сразу скажешь, что тебе надо, то сэкономишь несколько минут остатка моей бренной жизни.

– Я не могу просто поздравить тебя с назначением? – невинно осведомился он, и Эдит подавила раздраженный стон.

– Хорошо. Я принимаю твои поздравления. На этом все?

– Придешь сегодня праздновать? – безмятежно продолжил Хиро. – На крышу. Будут почти все наши и кое-кто из пятого и младшего шестого.

– Что я там забыла? – буркнула Эдит.

Они успели обогнуть спортивную площадку и дойти до фонтанчика у входа в общежитие, и чем больше вокруг появлялось людей, тем неуютнее ей становилось. Хиро шел не слишком близко, но время от времени ненароком касался ее плеча своим, и всякий раз Эдит вздрагивала, представляя, как это выглядит со стороны.

– Что такого, если ты один раз позволишь себе развлечься? – вкрадчиво уговаривал ее Хиро.

Эдит ускорила шаг, пытаясь оторваться, но он тут же ее нагнал.

– Слушай, я, конечно, не могу утверждать наверняка, но, скорее всего, конец света не наступит, если Эдит Данлоп немного расслабится.

– Может, и не наступит. А вот моим оценкам точно придет конец.

– Получишь «А» без плюса? – фыркнул Хиро. – Не смеши меня. Дита, ты же самый умный человек из всех, кого я знаю. Тебе даже готовиться не надо.

На секунду на сердце Эдит стало так тепло, что она едва не улыбнулась, но очень вовремя сообразила, какой трюк проделывает Хиро. Он и правда готов так бессовестно льстить ей, лишь бы затащить на эту дурацкую крышу?

– Хватит нести чушь, – отрезала она.

– Может быть, ты все еще переживаешь из-за своей промашки с Хатшепсут? – вдруг развеселился Хиро.

От его самодовольства у Эдит закипела кровь.

– Не будь к себе так уж сурова. Это, конечно, чудовищное упущение с твоей стороны, но не стоит так уж сильно себя винить. Понимаешь, в твоем возрасте память – уже не самое большое достоинство. Я бы порекомендовал тебе кроссворды, судоку…

– Да, да, я поняла, – со злостью оборвала его Эдит. – Не всем довелось родиться такими гениями, как ты, Уэлч. Поэтому, пока ты отмораживаешь свои замечательные, уникальные мозги, я буду учиться. Читать дополнительную литературу.

Хиро ухмыльнулся. Разом зажглись все фонари во внутреннем дворике школы, и их теплый свет мелькнул и застыл в его карих глазах.

– Я же пошутил. Я знаю, что дополнительную литературу ты прочла еще в прошлом семестре. Нет, серьезно, Данлоп, что мне сделать, чтобы ты пришла? Хочешь, я верну Винсу его диск с Линзи Дрю?

Жар смущения затопил Эдит щеки.

– Уэлч, отвали ты от меня!

Это прозвучало громче, чем она рассчитывала. Звук ее голоса прокатился по всей крытой галерее первого этажа, и на них с Хиро начали оборачиваться люди. Под десятками любопытных, удивленных, раздраженных взглядов Эдит окончательно рассвирепела. Улыбка на лице Хиро чуть дрогнула, но он не позволил ей сползти. Нарочито медленно и развязно он сунул руки в карманы брюк и отвесил Эдит глубокий поклон, прямо как на сегодняшнем уроке.

– Как прикажете, госпожа староста. Немедленно отваливаю.

Все так же язвительно улыбаясь, он выпрямился.

– Увлекательнейшей вам домашней работы.

Насвистывая, Хиро, ничуть не смущенный прикованным к нему вниманием, зашагал вперед по галерее к аудитории, в которой преподавали латынь. Эдит, позволив челке упасть на глаза, свернула направо, в коридор.

У двери учительской она привычным движением одернула юбку и постучала, надеясь, что мистер Морелл не заметит ее румянца.

– Могу я войти? – спросила она через дверь.

– Мисс Данлоп? Заходите.

«Мисс Данлоп» означало, что он не один.

Кроме него в учительской оказалась мисс Кэдоган, преподавательница древних языков и их декан. Папок и бумаг на ее захламленном столе было не меньше, чем белых волос на голове – а седела она стремительно. Несмотря на внешнюю рассеянность, человека более цепкого и строгого Эдит не встречала.

Ив Кэдоган было немногим больше сорока. От мистера Морелла Эдит знала, что у нее не было ни мужа, ни детей, но она никогда не давала окружающим повод думать, что одиночество ее гнетет. Выглаженная, отполированная с ног до головы, мисс Кэдоган уже завтра могла занять пост премьер-министра, и никому и в голову не пришло бы ей в этом отказать.

Мисс Кэдоган хватило одного взгляда на нее, чтобы заметить:

– Мисс Данлоп, почему ваша юбка – выше колена?

Эдит медленно сдвинула ремешок сумки вниз, чтобы поправить заправленную рубашку. Девочки подворачивали длинную юбку на талии только на свой страх и риск – если натолкнешься на мисс Кэдоган, то, скорее всего, останешься на отработку.

– Молния плохо работает, – соврала она, косясь на мистера Морелла. – Пришлось подвернуть, чтобы не сползла.

Мисс Кэдоган с плохо скрываемым недоверием уставилась на талию Эдит.

– Вот как? Надеюсь, вы приведете ее в порядок к завтрашним урокам.

– Да, мэм, – согласилась Эдит с истинно христианским смирением.

Выудив из горы хлама несколько бумаг, мисс Кэдоган собрала их в стопку и обратилась к мистеру Мореллу:

– Майкл, надеюсь, расписание на следующую неделю уже согласовано?

– Да, мисс Кэдоган, – запнувшись, ответил он. – Еще я взял на себя смелость узнать…

– Хм, – перебила она, не глядя на него, – пожалуйста, положите его мне на стол.

Она вышла, и Эдит с мистером Мореллом обменялись понимающими взглядами. Он тихо выругался, а она опустила голову, притворившись, что ничего не слышала. Она положила на стол мисс Кэдоган папку с отчетом ученического совета, вручила мистеру Мореллу стопку домашних работ класса, села на его стол и подтянула к себе телефон.

– Дита, слезай, – предупреждающе произнес он, но Эдит покачала головой.

– Никто не зайдет. Сейчас же начнется урок.

– На котором ты тоже должна быть, – подчеркнул он. – Позвонишь потом.

Но он не предпринял никаких попыток отобрать у нее телефон, так что Эдит сочла его слова всего лишь настоятельной рекомендацией. Она набрала домашний номер на круглом диске, но никто не ответил. Две минуты она слушала гудки, наматывая провод на палец, затем со вздохом опустила трубку на рычаг и спрыгнула со стола.

– Приду попозже, хорошо? Ответишь, если мама перезвонит?

– И что мне сказать? – кисло поинтересовался он. – Пожаловаться, что племянница меня ни в грош не ставит?

Эдит против воли заулыбалась и взъерошила его густые черные волосы, едва не сбив очки.

– Неправда! – с чувством возразила она. – Ты лучшее, что есть в этой школе.

Возможно, Эдит приврала, но не слишком сильно. Она действительно любила его. Было не так тяжело находиться вдали от дома, пока она знала, что ее дядя совсем рядом.

Соседки по общежитию Эдит считали, что отношения с матерью у нее неважные. Она оставалась в своей комнате каждую пятницу, когда у платного телефона на первом этаже собиралась очередь из желающих опустить десятипенсовик в отверстие для монет, набрать домашний номер и пять минут повисеть на проводе, прекрасно зная, что все вокруг слышат каждое слово твоего собеседника. Просто они не знали о том, что в здании школы, в учительской комнате, есть отличный новехонький проводной телефон. С разрешения мистера Морелла Эдит заходила в пустую учительскую после уроков, болтала с мамой сколько хотела и не платила за это ни пенса. В курсе была только Робин, дядя умолял Эдит не болтать. Не хватало еще, чтобы каждый день в учительскую выстраивалась очередь из школьниц, канючащих бесплатный звонок.

Еще меньше Эдит хотелось, чтобы в школе начали трепаться о ее родственных связях. Никто, кроме мисс Кэдоган и той же Робин, не знал, что они родственники. Эдит и в школу-то приняли только при условии, что это останется секретом, – в колледже Святой Анны была политика нулевой толерантности к фаворитизму. К счастью, фамилии у них были разные, а походили они друг на друга не больше, чем один японец на другого.

Эдит уже открыла дверь, когда мистер Морелл позвал ее.

– Дита, можешь повесить результаты сегодняшнего теста?

Не поднимая глаз от расчерченных красным ученических работ, он протянул ей листок. Привыкший быть всем полезным, дядя ни о чем ее не просил, но, видимо, начинала сказываться повышенная нагрузка. Эдит выхватила лист и, сгорая от нетерпения, нашла вверху таблицы свою фамилию, а рядом с ней оценку. «A» с минусом. Нахмурившись, она пробежалась взглядом до самого низа списка. Напротив фамилии Уэлч красовалась «A» с плюсом.