– Вы что-то хотели? – спросила Образцова.

Она старательно играла трагическую роль, показывая, как сильно переживает за мужа. Но губы подкрасить не забыла.

– Да вот думаю, как преступник сигнализацию отключил.

– Так выключена была сигнализация, мы всего на пару часов уходили.

– Уходили на пару часов или вас не было пару часов?

– А что, есть разница?

– Да нет в общем-то, – качнул головой Холмский.

– Вы же скорая помощь? – Образцова ощетинилась, почуяв исходящую от него угрозу.

– И должен заниматься своими делами. Все правильно, тем более что дел у меня много. Но ваш муж должен какое-то время находиться под наблюдением. Раз уж он отказался от госпитализации. Может, вы его уговорите?

– Я попробую! – закивала женщина.

– А где у вас хранятся запасные ключи от квартиры?

– Запасные ключи? Зачем вам? – снова занервничала Образцова.

– А если преступник похитил их? – улыбнулся Холмский.

– Зачем ему запасные ключи? – Женщина глянула на него как на идиота.

– А зачем ему дверь от шкафа?

– Ну-у…

– Где у вас хранятся запасные ключи? Пойдем глянем. Вам самой будет спокойно.

– Ну, хорошо…

Образцова прошла в спальню, открыла створку шкафа, достала шкатулку без крышки.

А в шкатулке ключи от квартиры, машины, брелоки, даже старый кнопочный телефон с треснувшим стеклом.

– А где крышка?

– На другой полке почему-то…

– Пол у вас паркетный. Глянцевый, – заметил Холмский.

– И что? – не понимала Образцова.

– Нам нужно серьезно поговорить. О госпитализации, – закрывая за собой дверь, громко сказал Холмский.

Больной под присмотром Лии, она не позволит ему подняться. И вмешаться в разговор. Хотя все возможно.

– Может, мне о госпитализации нужно поговорить? С мужем.

– Вы полицию вызвали?

– Вызвала! – уверенно, хотя и с неохотой сказала женщина.

– Это правильно. Это частично снимает с вас подозрения.

– Частично? Снимает? Что вы такое говорите?

– Смотрите, что у нас получается. Преступник знал, когда вас не будет дома, – тихо проговорил Холмский. – Знал, что сигнализация отключена. Он располагал запасными экземплярами ключей от квартиры. Дубликаты делать небезопасно, даже если заказ делает хозяйка квартиры. Сделаешь дубликат, а он в самый ответственный момент подведет, не откроет дверь. Поэтому преступник взял оригинал. Но с условием вернуть его на место…

– Как он мог взять оригинал? – От волнения у Образцовой повело голос.

– Я видел вашу дверь. Она стоит на мусорке. Мусор совсем недавно вывезли, а дверь еще стоит. Почему? Потому что ее вынесли совсем недавно. Из вашей квартиры. Но это не суть. Суть в том, что преступник неопытный, он никогда прежде не грабил квартиры. Он открыл дверь родным ключом, ему не пришлось снимать квартиру с сигнализации, но ему все равно стало страшно. Дико страшно. Знаете, зачем он снял дверь? А чтобы его никто не видел, когда он будет спускаться по лестнице. Или в лифте. Закрыл дверью лицо, и никто ничего не увидит. Логично?

– Логично. Но я все равно вас не понимаю.

– Преступнику стало страшно, он запаниковал. У него затряслись руки, когда он укладывал статуэтку, думаю, в рюкзак. Статуэтка упала на пол, надеюсь, она не разбилась…

– Упала на пол? – побелела Образцова.

– Там на полу мраморная крошка… Фигурка мраморная?

– М-мраморная.

– И тяжелая. А у преступника тряслись руки… Но фигурку-то он мог поднять в перчатках. Статуэтка большая, ухватиться легко. С ключами дело другое.

Холмский смотрел на электронный ключ-таблетку, который лежал под телевизором. Солнце светило так, что на полу видна была пыль и борозды по ней, проложенные пальцами.

– Что с ключами?

– Ларчик с ключами преступник достал, а удержать не смог. Ларчик упал, ключи просыпались, преступник еще больше запаниковал. Ключи нужно собрать, ларчик вернуть на место, иначе непременно возникнет вопрос, а откуда преступник знал, где вы храните ключи!.. Статуэтку можно было поднять в перчатках, а с ключами дело другое, ключи в перчатках не поднимешь. Преступник снял перчатки, а пол у вас паркетный, поверхность глянцевая. Поверьте, криминалист легко снимет отпечатки пальцев. А следствие проверит всех ваших знакомых… Кстати, а откуда преступник знал, где находятся ключи?

– Вы ничего не докажете! – Образцова шарила глазами по полу, определяя размер площади, нуждающейся в срочной и качественной уборке.

– Я и не собираюсь ничего доказывать. И даже вашему мужу ничего не скажу. Не говоря уже о полиции. Если вы сейчас позвоните своему знакомому и потребуете вернуть статуэтку.

– Вы сумасшедший!

– Ну что ж, тогда ждем, когда подъедет полиция. Я покажу место, которое нужно будет сохранить в неприкосновенности – до прибытия эксперта… Время идет!

От сильного волнения Образцова укусила нижнюю губу, но скривилась она не от боли, а от злости на врача, который лез не в свое дело.

– Подумайте о своем муже, с его сердцем ему нужны только положительные эмоции… Можете сказать ему, что знаете, кто мог взять статуэтку.

– Кто мог взять?

– Не знаю. Что-нибудь придумайте. Объяснитесь с мужем, пока не подъехала полиция. Объяснитесь, успокойте его, а подъедет полиция, скажите, что ошиблись, что статуэтка нашлась в другом месте. А я скажу, что у вас была достаточно уважительная причина для такой ошибки.

– А отпечатки пальчиков точно есть? – обреченно спросила Образцова, продолжая кусать губы.

– И на ларчике, и на крышке от него, – локтем закрывая дверь шкафа, кивнул Холмский.

Ларчик Образцова держала в руках, могла стереть отпечатки, а крышку надо бы сберечь. На случай, если женщина не осознает всю глубину своего падения.

– А что мне оставалось делать? Жора чем старей, тем жадней, раньше я как-то терпела, а сейчас просто невыносимо!..

– Время идет.

– Ну хорошо, ваша взяла!.. Я позвоню… – Образцова запнулась.

– Сейчас лето, перчатки на руках могут вызвать подозрение. Я так думаю, ваш сообщник надел спецовку.

– И вошел в роль, дверь вынес, придурок… – подтвердила женщина. Она нервничала, спешила. – Я пойду?

Образцова смогла объясниться с мужем и успокоить его. И сообщнику успела позвонить, а когда подъехала полиция, заявила об ошибке. Похититель действительно страдал малодушием, получив возможность исправить ошибку без катастрофических для себя последствий, он доставил статуэтку на дом со скоростью развозчика пиццы.

4

Ночь, как обычно, прошла, как линия жизни на медицинском мониторе – сплошные всплески и никакого затишья. Стабильное бурление жизни. Усталости Холмский не чувствовал. Обошлось без летальных исходов, из криминала только случай с гражданкой Образцовой. Словом, он мог с легкой душой вернуться домой, привести в порядок дела, напариться в баньке и принять на грудь законную норму. А завтра приедет старший сын с женой и детьми, да и в любом случае в день перед сменой – сухой закон.

– Я вас вчера ждала, гражданин Холмский!

Парфентьева хмурила брови, изображая неприступную крепость, непонятно только, кто собирался ее брать.

– В следующий раз позвоните на «сто три», объявите приступ аппендицита. Я поверю. Приеду. И вырежу. Не дожидаясь перитонита.

– Вам смешно?

– Давайте под протокол. Если вам есть что сказать. А если нет, мне домой надо.

– Мы нашли труп незнакомой девушки.

– Даже не знаю, что сказать.

– Тело уже собирались вывозить, погрузили в машину, еще бы немного, и мы бы не успели.

– Но вы же успели.

– Почему вы сразу не сказали о трупе?

– Где протокол? Или опять из пустого в порожнее?

– Все случилось именно так, как вы говорили. Маркушин дружил с Ларисой Ядрышевой. Маркушин действительно вступал в половые отношения с Ядрышевой – назло Лаверову. Лаверов вступил в отношения с Маркушиной. Маркушина это разозлило. Он ударил Лаверова, Лаверов ответил, Ядрышева стала их разнимать. Маркушина могла его ударить. Бутылкой от шампанского… Откуда вы это знали?

– Ядрышева во сне приходила, рассказывала.

На глупый вопрос нужно давать такой же глупый ответ, причем с самым серьезным видом.

– Маркушин действительно мог шантажировать Лаверова липовой уликой. Заставил его разбить бутылку из-под шампанского и забрал горлышко с отпечатками его пальцев. Сразу спрятать эту липовую улику почему-то не успел.

– А это Лаверов мне расскажет. Во сне. Если вы отпустите меня спать, – зевнул в ладонь Холмский.

Он действительно хотел спать, но будет бодрствовать, пока наконец-то не настанет долгожданный миг. Пельменей не осталось, но есть свежее сало, положишь на язык, само растает. А потом спать, и никто ему в этой жизни больше не нужен. Кроме Риты. Но с ней он может встречаться только во снах.

– Лаверов ничего не сможет рассказать. Ни вам, ни мне, никому. Если вы заметили, о Маркушиных я говорила в сослагательном наклонении. Маркушина могла ударить. Ядрышеву. Маркушин мог шантажировать Лаверова. Но было ли это на самом деле, я не могу утверждать. – Парфентьева коварно улыбалась, изобличительно глядя на Холмского.

Надо же, он такой наблюдательный, а на нюансы в общении внимания не обратил.

– Я заметил, но вы же следователь, вам выяснять, кто что мог, кто что не смог. Труп вы нашли, от него и начинайте расследование. А я всего лишь врач скорой помощи.

– Труп мы нашли. Но в самый последний момент. А если бы увезли труп?

– Надеюсь, вы склоняете меня сослагательно, – усмехнулся Холмский. – Могли бы, но не накажете, да?

– Наказывать я вас не стану, но вы сейчас подробно в письменной форме изложите все ваши наблюдения… Выводы я буду делать сама! – немного подумав, добавила Парфентьева.

– Не колются Маркушины? На Лаверова все валят?

– Напрасно иронизируете. У них есть все шансы выкрутиться.

– И фамилия у этого шанса есть? – усмехнулся Холмский.

Фемида – девка слепая, но свободных нравов, если даже лифчика не носит. При наличии серьезного покровителя Маркушины действительно имели все шансы выйти сухими из воды. Брат мог отделаться минимальным, если не условным сроком, а сестра и вовсе избежать ответственности.

Рассказ о подробностях отнял у Холмского почти два часа. Наконец, он смог попрощаться с Парфентьевой и пообещать ей, что больше никогда не будет скрывать свои наблюдения от следствия.

А с трупом действительно нехорошо получилось. Тело несчастной девушки могли перезахоронить, не оставив о ней светлой памяти. На подземную стоянку под торговым центром Холмский заезжал, испытывая чувство вины. И заметив лежащего на земле мужчину, тут же нажал на педаль тормоза.

Мужчина лежал в позе человека, пытающегося избавиться от захвата сзади. Кто-то напал на него со спины, набросив удавку на шею, он пытался оттянуть ее, но преступник оказался сильней. Повалил жертву, довел начатое до конца и убрался, оставив после себя мертвое тело. Или не совсем еще мертвое?

Пульс отсутствовал, дыхание не угадывалось, но еще не расширились зрачки, возможно, не все потеряно. Поднимать ноги вверх, натирать уши уже поздно, нужен непрямой массаж сердца, но у пострадавшего запал язык, закупорив дыхательные пути. К счастью, челюсти разжались довольно легко, а как вытаскивать язык, Холмский знал. И непрямой массаж сердца проводить умел, и пластиковый переходник «рот в рот» у него имелся, до машины рукой подать. Открыл багажник, достал аптечку, а заодно потребовал вызвать скорую помощь и полицию. Мужчина какой-то к месту подтянулся с телефоном в руке, женщина за ним шла, собираются зеваки. С одной стороны, хорошо, а если затопчут следы преступника, пусть это остается на их совести.