Косте показалось, что сверху, несколькими этажами выше, на них кто-то смотрит. Он задрал голову, но лестничные пролеты были пусты. Только на том этаже, откуда они только что спускались, чуть брезжил свет, кажется, дверь Юлькиной квартиры все еще была открыта.

Вернувшись к обсуждению, Костя расценил план, как рабочий, и согласился. К тому же квартира Макса автоматически становилась их штабом на пару дней. А там, глядишь, он уже и Мишу к ногтю прижмет.

Макс написал записку, а Серый вызвался отнести её, пока остальные вели раненого кружными путями, прячась от сторонних взглядов в сумрачных кленовых аллеях.

– Что дальше? – спросил Макс, опираясь на руку товарища.

– Сейчас позовем еще двоих. Есть у меня на примете. Разделимся по четверо и пойдем, попробуем отловить того, кто тебя жердью саданул. Скорее всего он еще во дворе торчит.

– Думаешь, оно того стоит? – запнувшись спросил Макс.

– Я обещал за тебя отомстить. Так и сделаю! – уверенно заявил Костя, а сам еще раз подумал, даже если Макс накосячил с этими палками, это хороший повод спустить пар и самому, и ребятам. Было видно, что все напряглись от случившегося.

Глава 3

24 июня, утро, на улице по пути к поликлинике

Утро выдалось жарким. Припекало уже с восьми утра, когда Алексей вышел из дома и направился в поликлинику. Спина покрылась мелким прохладным потом даже под рубашкой с коротким рукавом. Он выправил рубаху из джинсов и разгладил ткань. Легкий ветерок мгновенно забрался под неё, приятно пробежал по телу. Алексей вытер ладонью пот со лба, отёр её о джинсы. Короткие волосы под полубокс стояли ёжиком, иначе успела бы вспотеть и макушка. Жару он переносил плохо, но спасало то, что асфальт на улицах раскалиться ещё не успел. Алексей пожалел, что не захватил кепку, но подниматься на третий этаж не хотелось. Он постоял немного в раздумьях, не стоит ли всё же вернуться. Посмотрел на восток, где над крышами домов болтался раскаленный белый диск солнца, в потоках горячего воздуха казалось, что он танцует. Затем махнул рукой, словно отгонял жару, как назойливую муху, и засмотрелся на возвышающуюся вдалеке на западе огромную конструкцию телевышки.

Решетчатая ферма с сорокаэтажный дом возвышалась над городом, растянутая на десятках тросов. Красный огонёк на самой верхушке горел даже днем. Никаких низколетящих самолетов здесь никогда не видели. Разве что пару раз в год медицинские вертолеты из краевого центра забирали тяжело больных. Конструкция телевышки всегда восхищала Алексея. Вот и сейчас он улыбнулся, всматриваясь в тонкие ниточки мощных тросов, покачал головой и отправился в больницу сдавать кровь.

Приятно прогулять работу в начале недели. Не всегда, только четыре раза в год. Каждый последний понедельник первого месяца весны, лета, осени и зимы. Алексей решил это для себя уже давно и несколько лет регулярно сдавал кровь. На предприятии за это полагался дополнительный отгул – донорский день, а за год набегало целых четыре.

Поначалу он немного переживал, чувствовал неудобство из-за того, что не посвящает появившееся свободное время семье, но, поговорив с Томой, решил – этот отдых он заслужил. И так постоянно занимался ими со Светкой. Никакого пива с друзьями по пятницам, никаких посиделок с мужиками в гараже или под кленом на лавочке, где вечно играли в домино или шахматы. Все вечера вместе со своими девочками, с самыми родными и близкими ему людьми. Помочь Томе по дому, сходить в магазин, приласкать. Со Светкой игры, развивающие занятия, просто немного побеситься, поскакать… Сказать честно, сначала решение проводить все время с женой и дочерью возникло из-за чувства вины. Еще до рождения Светки они с Томой едва не расстались. Поссорились на почве ревности, глупо, но они даже разъехались на несколько дней. Тома ушла к друзьям, а Алексей пытался оправдать себя тем, что это не он давал повод, а значит, ему незачем уходить. Но затем в голове что-то щелкнуло, пошел искать жену, мириться. Нашел у Пашки с Катей, они тогда только начали встречаться и частенько собирали посиделки. Уговаривать долго не пришлось, похоже Тома и сама хотела вернуться. Слезное примирение нашло продолжение уже дома, а через девять месяцев родилась Светка. Тогда Алексей и пообещал сам себе всегда быть рядом со своими девочками.

Июньские дни Алексею особенно нравились. После сдачи крови он предпочитал посидеть в тихом дворике под приятно шумящим клёном, отдохнуть от забот и ничего не делать. Направляясь в больницу, он уже предвкушал, как усядется на скамейку и насладится заслуженным отдыхом.

Томка в этот день сама занималась Светкой: раньше отводила дочь в сад, потом, когда Светка подросла, передавала с рук на руки бабушке. При мыслях о жене и дочери Алексей невольно улыбнулся. Теплое чувство заполнило его всего, это было приятно даже несмотря на жару.

В последний год Светка ходила к бабушке сама. От гордости Алексей приосанился. Совсем уже взрослая – десять лет! Мать Томы жила недалеко, в их же микрорайоне, а значит через дорогу переходить не нужно. Поначалу либо он, либо жена тихонько следили, как дочь доходит до бабушкиного подъезда, но с весны перестали. Когда учишь самостоятельности, нужно доверять ребенку. Пусть в такой мелочи, как пройти десяток дворов и самой добраться до школы, магазина или бабушкиной квартиры.

Алексей решил прогуляться пешком. Время еще было. Забор крови делали до девяти утра, а идти ему минут двадцать.

Свернув во двор, чтобы спрямить путь, он едва не налетел на четверку подростков, выскочивших из-за угла и быстро ретировавшихся, едва заметив взрослого.

На мальчишках были джинсовки, не по погоде, но сейчас мода такая. Карманы странно топорщились. Алексей подумал бы, что пацанята рано утром прошвырнулись по дачам, собирая чужой урожай, но что они могли сорвать? Огурцы? Нужны они им. Другое дело яблоки, но для них еще рано. Он и сам в детстве, бывало, лазал в чужие сады, а кто этого не делал? Иногда просто чтобы позлить старика-соседа, ревностно охраняющего плоды своих трудов. Алексей вспомнил, как с Пашкой и Глебом пару раз получали заряд соли, и улыбнулся.

Пацаны, опустив глаза и проскользнув мимо, быстро прошли открытое пространство и свернули в соседний двор. Алексей уже и забыл про них. В школе каникулы, понятное дело, что подростки будут разгуливать по улице.

Алексей посмотрел на часы. До окончания работы процедурного кабинета оставалось еще сорок минут. Ближе к девяти очередь была меньше, так что Алексей решил немного подождать. Уселся на лавочку и просто сидел, стараясь ни о чем не думать, смотрел на небо, на порхающих с ветки на ветку птиц, на выходящих из подъезда людей, на городскую суету. Но не такую, как бывает в столицах, а свою, местечковую, которую жители больших городов и суетой-то не назвали бы. Эти наблюдения вызывали в Алексее приятные ощущения, словно он не просто смотрит на людей, природу, город, а сам принимает участие в движении этого маленького, но сложного механизма. Возможно, кто-то сравнил бы происходящее с игрой оркестра или с управлением марионетками при помощи ниток, но Алексею было ближе ощущение механизма – давало знать о себе инженерное образование.

Как-то Алексей прочитал статью, что кровь, сданная в хорошем расположении духа, лучше воспринимается организмом реципиента. Так что, вдоволь насладившись и получив заряд бодрости, Алексей поднялся и отправился в процедурный кабинет.

Подходя к поликлинике, он снова увидел мальчишек, на этот раз троицу. Алексей пристально вгляделся. Вроде бы другие, но как-то странно похожи. А может, и те же самые. Двое вели под руки третьего. С одной стороны вышагивал невысокий чернявый, загорелый до бронзового цвета. «И когда только успел?» – с легкой завистью подумал Алексей. Ему, светлокожему, такое никогда не светило. С другой шел и поддерживал товарища под руку долговязый блондин. Модельная стрижка со свисающей на глаза челкой растрепалась до состояния «одуванчика». Третий был в темных очках и низко натянутой панамке. Алексей попытался лучше рассмотреть, но мальчишки уже скользнули сквозь дыру в заборе и скрылись на тропинке, плотно заросшей кустарником.

Какое-то тревожное чувство на мгновение поселилось в груди Алексея, но он тут же подумал о необходимости сохранять хороший настрой до сдачи крови, и тревога прошла. К тому же ему предстоял отдых на скамейке, поедание положенной донору плитки шоколада и целое утро, посвященное только себе.

В поликлинике оказалось прохладно. Запах лекарств успокаивал, навевал какие-то приятные воспоминания. Для Алексея больница была местом, где спасают жизни. Может быть, потому, что он никого еще не терял? Родители жили недалеко от жилмассива в частном секторе за железной дорогой и умирать пока не собирались. Старший брат давно перебрался в Архангельск и работал на рыболовецком судне. Друзья, несмотря на раскидавшую по разные стороны баррикад жизнь, тоже были вполне себе живы и здоровы.

В процедурный кабинет выстроилась короткая очередь. Основной ажиотаж уже спал. Так что Алексей довольно быстро оказался перед молоденькой, приятно пахнущей чем-то цветочным, медсестрой, которая приветливо ему улыбнулась. Светлые волосы мило обрамляли симпатичное лицо, а в голубых, как небо глазах, плясали искорки.

Настроение поднялось. Миг, когда можно будет насладиться отдыхом, был уже совсем близко. Даже то, что вена непослушно ускользала от тонких красивых пальцев, не испортило Алексею утра.

С приклеенным кусочком свернутого бинта на сгибе локтя, он снова вышел на солнышко, покинув прохладу поликлиники. Замер на месте, втянул носом воздух. Цветочный запах еще до конца не выветрился, приятно пощипывал слизистую. Алексей задрал голову, глянул в пустую глубокую синь неба, а когда снова взглянул перед собой, увидел, как двое пацанов трусцой выскочили из кустов и шмыгнули сквозь забор.

На пару секунд Алексей задумался, куда они дели третьего, но решил, что подростки его сейчас мало интересуют, а хочет он наконец добраться до своей скамейки и спокойно пожевать шоколад, расслабиться и насладиться прекрасным днем.

***

24 июня, утро

За два года своей новой жизни Егор уже успел привыкнуть быть в центре событий. До этого он почти не выходил на улицу и встречи с друзьями, причастность к тайнам, участие в жизни двора казались ему чем-то небывалым, невообразимо крутым. Он не раз придумывал себе приключения и прокручивал их в голове, но тогда это были лишь фантазии. Сейчас же всё было по-настоящему. И это придавало Егору значимости в собственных глазах. Его звали в компании, ему симпатизировали девчонки, да что там говорить, он мог даже выбирать того, с кем хочет дружить. Всё это будоражило. Ему казалось, что такой и должна быть настоящая жизнь. И поэтому в противостояние Кости и Миши он нырнул с головой.

Даже травма Макса лишь придала перчинки его приключениям. Сейчас он видел себя кем-то вроде Ханом Соло из «Звездных войн» или на крайний случай Валеркой Мещеряковым из «Неуловимых». Своя значимость казалась Егору чем-то особенным. А потому он готов был действовать, играть отведенную ему роль, но не забывать и о своих целях. А хотелось ему быть героем. Не второстепенным, а главным. Хорошо, пусть второстепенным, но с очень важной миссией: спасти жизнь друга, вырвать из лап плохих людей красавицу-подругу или сделать нечто столь же значимое.

С этими мыслями Егор уснул, с ними же встал ни свет ни заря. Вчера до полуночи выслеживали Мишиных отморозков. Тупые дебилы успели разболтать кому-то во дворе, что знатно отоварили одного зарвавшегося из третьего микрика. Да так, что того родная мама не узнает. И теперь «в первом микрорайоне чуваки совсем начали борзеть, почувствовали свою силу», как сказал Серый перед вылазкой, когда они с Егором, усилившись парочкой новеньких, решили разделиться, чтобы быстрее прочесать нужные дворы.