– Страшно. Случайность смерти – всегда страшно, особенно если она должна произойти прямо сейчас. Это ожидание может свести с ума кого угодно. Уверен, вы в курсе, но напомню. В первом веке до нашей эры римский диктатор Сулла ввел проскрипции – списки неугодных, которых немедленно убивали, так как они оказывались вне закона и за их жизнь полагалась награда. Утром вывешивали фамилии и уже днем тебя мог зарезать собственный раб, а иногда и сын. Попадание в списки можно в некоторой степени назвать случайным, понятно, что в основном это были враги Суллы, но, как это зачастую происходит при репрессиях, люди начинали решать свои личные проблемы. Так вот, в Риме того времени жили почти миллион человек, по итогу террора Суллы казнили, по разным данным, от нескольких тысяч до нескольких десятков тысяч, но с ума от страха, если верить летописцам, сходил весь город. То же самое можно сказать про эпоху русского царя Ивана Четвертого, если не ошибаюсь. У него имелись свои проскрипции, не помню термин, но суть та же. На шесть миллионов тогдашнего населения казнили не более десяти тысяч, а страх у русских жил еще несколько столетий. Случайность и неотвратимость. А вы еще устроили и регулярность, неотвратимую регулярность. Каждый вторник. Вы бы знали, что творится в вечер понедельника. Секс-андроиды не выдерживают. Хотя не все так отжигают. Люди по-разному проживают эту ночь. Кто-то замыкается, кто-то кается, кто-то пытается убить наконец обидчика. Как-то, помню, казнили сразу троих. Одного по лотерее и двоих за убийство. А кто-то вешается. Понимаете, вешается!!! Потому что не может больше ждать! И это отъявленные отморозки. Вы даже их сломали. Убивая единицы, вы держите в страхе тысячи просто потому, что никто не может чувствовать себя в безопасности. Никто. Так что на площадь приходят почти все. Во-первых, чтобы побыстрее узнать, кто он. Наш новый неизбранный.

– Вы его так называли?

– Ага, сначала шутили и называли избранным, а потом переименовали. А во-вторых, как вы сказали, счастье. Я пробовал все известные наркотики. На Стиксе добавил неизвестные.

– Вы там что-то нашли?

– Мы там кое-что сварили из местной странной флоры. Так вот, ничего, повторяю, ничего не может сравниться с тем, что чувствует каждый из нас после оглашения номера. Никакая дурь не встанет рядом с действием собственной биохимии мозга, которую тот вырабатывает, понимая, что смерть отступила. – Роберт облизнул пересохшие губы и продолжил, но уже с какой-то одержимостью в голосе: – Рафинированное счастье, чистое, прозрачное. И еще всепрощение. Себя, окружающих. Братство какое-то, а за ним любовь к Создателю, который опять выбрал тебя, а точнее не тебя. И, наконец, единение. Единение! Мы все живы! Тысячи живых. Каждый вдох воспринимается по-другому, свет становится неимоверно ярким и теплым, глоток воды ощущается как шелк, гладящий нежную кожу. Враги становятся друзьями, вы, пославшие нас сюда, – благодетелями. Мы молимся на вас! Истерика, которая через несколько часов переходит в истинное, божественное по природе спокойствие, умиротворение и блаженство. Забавно: больше всех, я это до сих пор помню, разрывало от счастья нашего зубного техника, который знал, что умрет от рака через пару месяцев. В итоге склеил ласты от инсульта в один из вторников. На радостях.

– Ну что ж, отрадно слышать, отрадно. – Кейфл остался доволен и что-то трижды подчеркнул в записях.

– Что отрадного? – уточнил Роберт.

– Расскажу попозже. Неужели никто не хотел сбежать?

– А как тут сбежишь? Чип и толпа, которая в этот самый момент становилась сворой собак. Мы бы никого не отпустили. Еще вопросы?

– Друзей теряли? – Кейфл отвлекся от заметок.

Роберт задумался. Посмотрел в сторону. Ему казалось, что та боль отпустила, но выяснилось, что нет.

– Терял.

Кейфл как будто хотел продолжить копать эту тему, но почему-то не стал.

– Скажите, друг мой, между нами, а не возникало идей ну хотя бы попробовать обмануть машину? Придумать что-нибудь? Вас там тысячи. И все спокойно друг друга убивают каждый вторник, при этом сами трясутся от страха.

Наконец Роберт задержал взгляд на своем Вербовщике достаточно долго и после молчания спокойно спросил:

– Зачем вы меня нашли? Что случилось?

– Понятно. Отвечать не хотите. Ну, как хотите. Что случилось? Начну с того, что я хочу от имени бездарей из Управления Возмездия принести вам свои извинения. Вы оправданы по делу об убийстве вашей жены. Не буду утомлять деталями, но убийцу взяли за другие преступления, пошел на сделку со следствием и неожиданно сдал себя с потрохами по куче других своих подвигов. Всплыл и тот вечер.

На лице у Роберта заиграли желваки.

– Кто он?

– Никто. Случайность. Ошибка. Так бывает. Управление Возмездия тоже ошибается. Мы их даже наказываем.

– Какая следующая хорошая новость?

– Вы стали менее эмоциональны.

– После сотен игр в прятки со смертью я стал немного черств. Извините, в следующий раз потренируюсь заламывать руки. Вы пришлете убийцу сюда?

– Нет, его казнили.

– А сделка?

– Сорвалась. У нас кое-что изменилось, пока вы там на свежем воздухе поправляете здоровье, но об этом позже. Ваша русская рулетка кончилась. Сегодня же воскресенье, если не ошибаюсь. Скоро вторник, да?

– Рад, что вы в курсе нашего календаря. Что значит – кончилась?

– Мы приняли решение о досрочном прекращении программы децимации на Стиксе. И вы объявите об этом жителям острова. Они вас на руках качать будут. Все кончилось, Роберт. Скоро вы вернетесь домой. Мы даже выплатим вам определенную компенсацию.

– Это все новости?

– Вам мало для одного дня? – усмехнулся удивленный Кейфл.

– Я просто знаю, что вы сказали не всё. У вас это на лице написано, Учитель.

– Да друг мой, написано. И я уже не Учитель, я теперь Мастер Идей. Один из пяти на планете.

– Поздравляю.

– Спасибо. Так вот, мне кажется, вы должны знать правду. Три года назад небольшой метеорит уничтожил спутник контроля, а в это время проходили очередные волнения и как-то было не до него, и мы решили, что запускать новый смысла особо нет, это ведь нужно ехать на Стикс и перенастраивать всю систему, а не хотелось нарушать эксперимент вашей изоляции, плюс еще кое-какие причины.

Роберт сухо спросил:

– Если называть вещи своими именами, все эти три года мы убивали друг друга зря?

– Кто я, чтобы судить об этом? Роберт замолчал.

– О чем вы задумались, дружище?

– Знаете, Мастер Идей, есть притча про слона, которого в детстве привязали веревкой к столбу, он вырос, и веревка стала для него ниткой, а он так и не решался ее порвать. Матерые кровопийцы, среди которых немало участников беспорядков, как вы знаете, оказались в итоге стадом слонят, хотя мы казались себе разъяренными слонами.

– Красивая история, и вы прекрасно держитесь, отменная актерская игра. Роберт, а вы мне больше ничего не хотите рассказать? – Кейфл улыбнулся и как будто переместился прямо на Стикс сквозь экран. Роберт понял, что разговор только начинается.

Часть 3

– А есть ради чего откровенничать? – обозначил условия дальнейшей беседы Роберт.

– Неужели вы во мне сомневаетесь? – дружелюбно, но властно ответил Кейфл.

– Тогда спрашивайте.

– А кто именно хакнул систему контроля возмездия и связи со Спутником? Он еще жив? Толковый специалист, я бы хотел с ним пообщаться.

Впервые не только за этот разговор, но и за долгое время Роберт потерял самообладание. Моментально исчезли и реальное, и нарочитое равнодушие. Он сказал очень тихо, как будто опасаясь своим вопросом разбудить что-то потустороннее:

– Как вы узнали?

Меж тем Кейфл вроде как даже еще больше развеселился.

– Ваши версии?

У Роберта их не было. Действительно, через два года после прибытия на Стикс один из кибершантажистов, в результате баловства которого вышло из строя электроснабжение больницы в Лос-Анджелесе, включая резервные генераторы (и погибли люди), сообщил совету острова, что знает, как вскрыть систему контроля и обмануть Спутник. Ну, точнее, он уверял, что знает, но требуется проверка, которая, как понятно, могла закончиться смертью всех. Большинство проголосовало за то, чтобы попробовать прекратить децимацию, державшую жителей Стикса в страхе, или умереть всем вместе. Никогда еще Стикс не слышал такой тишины. Приговоренные к смерти ждали, купится ли палач на обман. Одному из смотрящих в небо стало плохо от ужаса, он упал, и многие подумали, что это просто первая жертва, но… Взлом удался. Стикс стал свободным. Но как об этом узнал египтянин, Роберт не мог понять.

– Версий у меня нет.

– Восхитительно! Рад быть тем, кто поставит ваш незаурядный мозг в тупик. Всё просто: это я. Это я сделал все, чтобы у хакеров уровня тех, кто попал на Стикс, хватило мозгов вскрыть систему, даже пару подсказок оставил, ну и, разумеется, возможность, хотя бы для себя, понимать – хакнули систему или нет. Остальным моим коллегам, тупицам по большей части, про это было знать необязательно. Вот я и ищу, кто же мои подсказки разгадал, хотя, если быть до конца честным, меня больше волнует другое.

– Что именно? – пересохшими губами спросил Роберт, который не мог даже допустить мысль о том, что Кейфл знал, что случилось дальше на Стиксе.

– Через сколько времени вы сами вернули казни? Месяц? Два? Полгода? Этого я правда не знаю, и моему любопытству нет предела, вы же вернули их? Ну не разочаровывайте меня. – Он сделал глоток из чашки и откусил от печенья.

Раздавленный Роберт хрипло ответил:

– Через три недели. Через три недели большинством голосов вернули децимацию. Откуда? Откуда вы знаете?

– Счастье, да? – со смесью сочувствия и любопытства спросил Кейфл.

– Да, – ответил Роберт, а затем с глубинным разочарованием в человечестве добавил: – Не смогли без него жить. Оказалось, его невозможно заменить. Ничем. Понимаете, ничем! – Кейфл услышал в интонации Роберта отчаяние.

– Понимаю. Даже в чем-то завидую вам, вы столько раз были счастливы, а я ни разу. Понимаю, Роберт. Сколько было против возврата казней?

– Девятнадцать человек.

– Из трех с лишним тысяч на тот момент… мельчаем, мельчаем. – Кейфл опять записал в блокнот и с какой-то беспечностью уточнил: – Их казнили или отпустили жить вне города?

– Отпустили.

– Сколько вернулось со временем? Роберт ответил не сразу.

– Семнадцать. И достаточно быстро.

– А друга вы потеряли до или после этих событий?

Кейфл напомнил колонисту классического специалиста по пыткам, который точно знает, куда колоть длинной тонкой иглой.

– Извините, это жесткий вопрос. Потом ответите. Спасибо, Роберт, за то, что подтвердили все, что я спрогнозировал, хотя мне никто не верил, даже Мастера Идей. Вы мне очень помогли, и, думаю, я теперь смогу убедить совет планеты.

– В чем? – Роберт понимал, что ответит Кейфл, но не хотел в это верить до последнего.

– Ну бросьте, всё вы знаете.

Кейфл окунул следующее печенье в чашку, подождал немного, достал и откусил размякшее тесто.

– Наконец научились делать печенье по старым рецептам, – сказал он, наслаждаясь вкусом, а потом легкомысленно добавил: – Убедить ввести децимацию на всей планете. Постепенно, конечно, – и подмигнул Роберту.

– Для преступников? – И на этот вопрос Роберт тоже знал ответ.

А вот Кейфл впервые за их разговоры перестал улыбаться и стал абсолютно серьезен.