Это во многом определило его дальнейшую достаточно занятную судьбу, в которой были и арест ФБР, и собственные клубы в Майами, и наркоторговцы, и предательство близких друзей, и любовные треугольники, и тайны, которые до сих пор покоятся где-то в запароленных файлах его памяти… Но скорее всего, этого бы ничего не случилось, если бы не детство в завоеванном когда-то Иваном Грозным городе.

Казань восьмидесятых представляла собой абсолютное средневековье с точки зрения банальной безопасности. Особенно если речь шла о подростках. Город поделен на зоны влияния между группировками, состоявшими в ряде случаев из практически детей, что не мешало им устраивать настоящий террор как по отношению к ровесникам из чужих районов, так и к просто попавшим под руку взрослым. Избивали, грабили и иногда убивали. Культ силы, преступной романтики и, как это ни странно, системного подхода. Казанские группировки вошли в историю, наводя ужас и в других городах.

А начиналось все с банального: с какого района, куда идешь, деньги есть?

Родители Миши, как и многие обыватели, не догадывались о масштабах опасности или не хотели догадываться. Они устроили его учиться в хорошую школу на другом конце города. То есть, чтобы попасть туда из своего района, нужно было проехать четыре чужих, проехать с пересадкой. А еще – дойти до школы от остановки транспорта. Сразу несколько точек, в которых ты мог немедленно попасть под раздачу просто как представитель чужой территории. Каждый день туда и обратно. Тебе двенадцать, но ты сканируешь любого приближающегося к тебе человека или группу людей. Ты должен знать, что ответить, кому и как. Каждая ошибка – насилие. Но в любой системе есть баги, и если их найти, то можно ее обмануть. Как это ни странно, в казанском беспределе действовало определенное джентльменство. Когда ты идешь с девушкой из этого района, тебя не трогают. То есть проводил до дому, пошел назад один – «ну здравствуй, мил человек». Поэтому заводить шашни с барышнями из чужого района старались пореже, но вот если она служит сталкером от школы до автобусной остановки, то ты включаешь все свое обаяние, чтобы тебя взяли в сопровождающие.

– Лазарева, ну что, на тренировку-то поедешь?

К Маше Лазаревой в ее почти тринадцать одноклассники особо не подходили. Их смущала неожиданно появившаяся ниоткуда грудь. Они пялились на нее так откровенно, что немедленно получали портфелем по голове от практически профессиональной спортсменки, бегуньи с барьерами. Поэтому неожиданный вопрос от Миши застал ее врасплох, и она ответила автоматически, к тому же она видела, что глаза он ниже определенного уровня не опускал.

– Поеду, сегодня же понедельник, а что?

– Поехали вместе, тебе же в Горки?

Они не то чтобы сильно дружили, и поэтому Лазарева не помнила, где напрашивающийся в компанию живет.

– Ну да. А что?

– Так я там пересаживаюсь, давай хоть поболтаем, расскажешь мне про свои барьеры… я вот думаю, может, заняться легкой атлетикой все-таки.

– Ну хорошо, вместе веселее, да и потом в автобусе такая давка, будешь ледоколом, только надо домой зайти, подождешь три минуты?

– Конечно.

Маша жила в доме прямо у школы. Бывают такие счастливчики. То есть она слышала звонок еще дома и успевала забежать в класс практически за секунду до того, как ненавистный сигнал заканчивался. Будущий Майкл встал у подъезда, и как раз в этот момент к нему подошли трое местных королей улицы. Один лет четырнадцати с сигаретой, двое приближенных, ровесники по виду Миши, с бутылкой пива на двоих.

– Чего трешься здесь? Местный? Миша спокойно ответил:

– Нет, не местный, жду девушку, живет в этом доме, поеду провожать ее на тренировку.

Гопники задумались. С одной стороны, чувак был один, с другой, внятно обосновал и не моросил. Пока они присматривались, вышла Лазарева и акцентированно заняла место, понимая, что троица тут стоит не случайно.

– С тобой? – спросил старший.

– Со мной, точнее я с ним. – Маша тонко чувствовала значение слов.

– Базара нет. – Патруль удалился по своим делам.

– Достали уже, если честно, придурки придурками, а строят из себя мафию, – раздраженно оценила ситуацию Маша, когда они шли к остановке автобуса.

– Знаешь их?

– Видела. Папа им один раз объяснил, почему в нашем подъезде собираться не надо. Еле ноги унесли. А сначала даже пытались хамить ему. С этими были постарше ребята.

– И чего папа?

– Вернулся домой, взял топор и рубанул рядом с рукой одного из них. Сказал, следующий раз по голове ударит и, если будут бузить, он найдет того, кто у них постарше рулит, и объяснит, что не надо к работягам нос совать, прищемить могут.

– А они?

– Извинились и свалили. Но это папа так рассказал. Не знаю уж, как на самом деле было. Но с тех пор не видно их особо. Ну чего ты там хотел про легкую атлетику спросить?

Миша исполнил роль вникающего и на минуту даже заинтересовался этим видом спорта, но потом мягко перевел тему на модную музыку, в которой Лазарева ничего не смыслила, а нахватавшийся от своих тусовочных родителей Миша мог блеснуть именами зарубежных богов.

С Лазаревой он задружился и завел удобную для себя традицию регулярно ездить с ней вместе до собственной пересадки, а несколько раз и правда провожал ее до спортшколы. К счастью, она находилась рядом с остановкой, поэтому он не испытывал «проблем чужого района». Он даже подумывал перейти границу дружбы в сторону ухаживаний, но как-то не складывалось. Да и казалось, Лазаревой это особо не нужно тоже. Функцию она тем не менее свою выполняла эффективно. Маша ездила на тренировки четыре раза в неделю, оставались еще два дня, которые Миша закрывал либо другими девушками и надеялся не попасть на ту троицу, либо ходил с какой-то крупной компанией. Но иногда приходилось одному, уже на свой страх и риск.

Недели три все было ровно, и вот как-то утром, опаздывая к первому уроку, Миша встретил патруль.

– О, наш любитель спортсменок идет. Пошли, пивка бахнем.

Миша понял, что школа отменяется и лучше согласиться на такое уважительное приглашение, а еще лучше проставиться.

– Пойдем, я даже проставлюсь за встречу, только мне пиво не продадут.

– За проставу спасибо, а насчет пива не очкуй.

Мне продают.

Они пошли к располагавшемуся неподалеку ларьку «Пиво». Старший, который представился Совой, взял деньги и оперативно решил вопрос с четырьмя кружками вожделенной для каждого советского подростка жидкостью. Алкоголь быстро ударил Мише в голову, он повеселел, рассказал о своем районе, позвал троицу к себе, пообещав решить все вопросы с проходом. Те усмехнулись, а потом Сова спросил:

– А с Машкой у тебя серьезно или так?

Миша задумался. С Машей у него в контексте такого вопроса вообще ничего не было. Но говорить ли об этом новым своим знакомым… С чего? Его безопасность последних недель обеспечивалась именно статусом его личных отношений с местной жительницей. За вранье ему могло конкретно влететь, и речь шла не о синяке под глазом. Кровавых историй в Казани хватало. Тем не менее, то ли из уважения к тому, что его позвал пить старший, то ли из лени придумывать долгую историю, а скорее всего, просто послушав инстинкт, который не раз его в будущем спасал, Миша сказал:

– Пацаны, врать вам не хочу, я ее просто провожаю иногда до спортшколы. У нас ничего нет.

– А чего провожаешь-то? Замутить думаешь?

– Нет, не думаю, сначала провожал, чтобы у местных вопросов не было, теперь как-то сдружились.

– А чего тогда изображал, что телка с тобой?

– Так она со мной, если бы ее кто обидеть решил, я бы вписался.

– Обосновал, конечно, ты хлипко, но молодец, что правду сказал, тем более я у нее сам спросил, чего у тебя с ней, и она ответила – просто дружите и чтобы мы тебя не трогали. Но, если бы ты сейчас нам порожняк прогнал, мы бы тронули. Короче так, в этом районе ты теперь свой, если что, скажи, пусть к Сове идут, а я старшим своим про тебя скажу. В гости к тебе не пойдем. У нас с твоим районом заруба была. Пиво будешь еще?

– Буду.

В школу Миша в тот день так и не попал. Со старшими познакомился, и, что удивительно, оказалось, они отучились до восьмого класса в его школе, и это, конечно, стало поводом для сближения.

Миша с удивлением узнал, что дед у Совы был переводчиком с испанского, то есть приличная семья, но… Сова достаточно скоро сел, потом вышел и сел еще раз. На третий раз Сова ушел в монастырь и вскоре стал каким-то даже популярным батюшкой. Однажды, правда, в его приход пришли какие-то неадекватные просители милости божьей. Начали нарываться на конфликт. Сова долго их уговаривал, но душеспасительные беседы только раззадорили непрошеных гостей… Из храма они поехали уже на скорой помощи. У милиции к церковному служителю вопросов не было. Ему поставили тревожную кнопку и попросили благословения.

Эпизод
«Таджик»

Не попасть в бандиты в начале девяностых в Казани было сложно, особенно если ты хотел хоть чтото из себя представлять. Молодежь так или иначе пыталась пристроиться к той или иной группировке, и из соображений безопасности, и ради социального лифта, каковым служил мир рэкетиров.

Миша с того случая начал общаться с ребятами старше себя лет на пять, и это, конечно, сыграло большую роль в его нахождении себя в мире флибустьеров. С низов подниматься не пришлось. Надо сказать, что Миша и его друзья были скорее прибандиченными, чем безнадежными уголовниками. В основном занимались мелким крышеванием и, как тогда говорили, «муткой» всяких коммерческих полукриминальных тем. Не обходилось, естественно, без краж и разного рода мошенничества, но тогда это и за преступление-то толком не считалось. Встречались в компании и просто начинающие коммерсанты, которые, с одной стороны, хотели иметь полное право на пиратский флер, а с другой – возможность быстро решить вопрос в случае потенциальных проблем.

В общем, разные крутились люди в Мишином социуме. Некоторые потом и до правительственных кругов доросли. И истории случались разные. К примеру, Миша, который сам учился на юриста, с другом Дамиром крышевали ни много ни мало такие «высокодоходные» точки, как вузовские общежития. В места проживания студентов постоянно пытались прорваться то любители женского пола, то просто хулиганы. Миша и Дамир со товарищи за скромный гонорар объясняли всем страждущим, что лучше им поискать удачу в других общежитиях. Сбором дани занимался специально назначенный студент, которого, разумеется, все тихо ненавидели, как и любого сборщика податей. Не выдержав стресса, он отчислился. Но немедленно назначили нового, который умудрился поднять ставку, предложив «крыше» значительную долю от повышения. Его похвалили, взяли в коллектив, и он тоже отчислился, сделал потом неплохую карьеру, что характерно, в налоговой. По итогу кто-то из новых студентов, которого именно Дамир спас от парочки разъяренных гопников, написал на Дамира заяву в милицию. Там как раз в очередной раз пытались бороться с преступностью, и Дамира взяли за вымогательство. После этого с крышеванием общаги парни закончили, хотя студенты к ним неоднократно обращались, так как начался традиционный русский беспредел. Ментам было не до молодежи, защищать их стало некому, и в итоге там начались грабежи и изнасилования, о которых и речи не заходило, когда «крыша» выполняла свои функции.

Как уже сказано выше, «молодые львы» не гнушались мелкими кражами и однажды попали в весьма забавную ситуацию. Тут нужно немного рассказать про Мишиного отца и про то, что бандиты бандитами, а всем рулила экономика и творческий подход, а также про то, что по обе стороны океана благими намерениями вымощена дорога сами знаете куда.