4

Итак, на следующий же день я отправился в очаровательный городок Почтограбск^[2]. Население: 951 человек. Ну и выражение лица было у кассира, когда я попросил билет в этот маленький городок в Верхней Вьенне… Он решил, что я шучу. «Ну конечно, а там сделаете пересадку в Штраф Наплюйск!» – воскликнул он и сам захохотал над своей шуткой.

Ехать пришлось на поезде, а значит, вдвое дольше и вдвое дороже, но это не имело значения. На вокзале я был вынужден прослушать тысячу рождественских песен, и каждая нагоняла тоску сильнее предыдущей. Я запихал в уши зеленые бумажные салфетки с запахом мяты, но это, к сожалению, не помогло, зато я стал похож на инопланетянина, и глаза ужасно щипало. Наконец подали поезд, и только это спасло меня от самоубийства.

Я сообщил Шанти о своей поездке, но это не произвело на нее никакого впечатления. Она запаслась терпением и стала ждать, когда я совершу ошибку. Как будто смотрела на самолет, который выписывает в небе круги перед падением.

В поезде я стал думать о писателе, к которому еду. Я представил себе грустного молодого человека. Древняя душа, заточенная в молодом теле. Возможно, он пишет пером? А его дом похож на жилище художника, продавшего душу дьяволу. Повсюду скомканные листы бумаги, исписанные мелким неразборчивым почерком; письменный стол из красного дерева, персидские ковры…

Пол засыпан черновиками. Постоянно сомневающийся в своем таланте, вечно неудовлетворенный, этот человек стремится к совершенству, не осознавая, что уже достиг его. Удел всех великих…

Кстати, писатель наверняка и правда молод – ведь текст написан с достаточной долей откровенности и непосредственности, он излучает почти детскую радость жизни. В нем чувствуется сила, свойственная тем, кто еще не попрощался с юностью.

Однако наш писатель отмечен печатью грусти – жизнь не всегда была к нему благосклонна… Напряженные раздумья оставили на его лбу две глубокие вертикальные морщины. Он знает, что такое сильные чувства. Выбор слов говорит о том, что перед нами натура тонкая, изящная, нежная. Только человек, способный сопереживать, мог так верно описать превратности судьбы.

Он носит выцветшие джинсы и белую футболку. Просто и практично. Волосы взъерошены, но это не дань моде – просто он не уделяет им внимания. Невозможно рассуждать о бедах нашего мира и в то же время регулярно ходить к парикмахеру.

Не знаю почему, но мне кажется, что у него крупный нос. Может быть, потому что совершенство – это скучно. Чтобы человека можно было назвать нетривиальным, и лицо и характер у него должны быть особенными, а уж особенностей у нашего писателя предостаточно. Да, иногда у него случаются приступы ярости, но злится он только на себя, и никогда – на других. Он ничего себе не прощает и в то же время ни в чем себе не отказывает…

Пассажиров в поезде было немного, и в Почтограбске вышел только я. В маленьком белом каменном здании вокзала никого не было – даже билетера, у которого я мог бы спросить дорогу. Я ввел адрес писателя в навигатор на моем телефоне и с облегчением увидел, что его дом в десяти минутах ходьбы. В городке с населением в 951 человек найти писателя наверняка будет нетрудно.

Интересно, что за люди живут в Почтограбске? Грабители? Мошенники? Представляю, как здешний мэр начинает речь с обращения: «Уважаемые мошенники и мошенницы…» И почему, собственно, грабить нужно именно почту? Что они тут имеют против этого почтенного учреждения?

А может быть, здешние жители виртуозно подделывают марки?

Я шел по главной улице, которая, представьте себе, так и называлась: улица Главная. Дома с соломенными крышами и старые каменные фасады выглядели очаровательно. Местная часовня будто присматривала за городом, залитым тем мягким светом, который бывает только зимой. Симпатичные переулки, вдоль которых росли деревья. Старая водонапорная башня, заросшая плющом и зеленым мхом, – трогательная аллегория уходящего времени.

Первое, о чем я подумал, бредя по городу: жители Почтограбска обожают Рождество. Все было украшено к празднику – улицы, дома, деревья… Круглые старомодные лампочки отбрасывали пятна желтого света на тротуары. Разноцветные мигающие гирлянды тянулись вдоль дороги. Как на открытке.

Транспарант, натянутый поперек улицы, поздравлял всех с праздником и сообщал о предстоящих торжествах.

Программа была насыщенной: каток, всевозможные состязания – от снежной битвы до конкурса на самый красивый рождественский торт, катание в конных экипажах по городу и на санках с горы и, конечно же, открытие главной елки на городской площади. Кульминацией станет явление Санты в санях, запряженных северными оленями.

Настоящий кошмар для того, кто ненавидит Рождество так же сильно, как я. У меня были причины не любить этот праздник. Рождество повергало меня в тоску и тревогу и заставляло особенно остро чувствовать одиночество. Худшее время года – таков был однозначный вывод, к которому я пришел, посовещавшись с собой. К счастью, я уеду обратно до того, как тут начнется оргия с иллюминацией, елками и булочками с корицей.

Я посмотрел на телефон. Не начал ли я ходить кругами? Мне казалось, что десять минут уже давно истекли, а мимо этого фонтана я уже проходил.

Сигнала не было… Надо же, во Франции все еще есть места, где связь пропадает! От телефона теперь толку не было. Я сердито пнул фонтан. Фонтану это не понравилось, и он сумел за себя постоять, оторвав подметку моего ботинка.

И как назло, сегодня я был в парадной обуви, а не в обычных кроссовках – хотел, знаете ли, выглядеть как профессионал… Ну теперь я хромал и напоминал скорее горбуна из Нотр-Дама, чем делового человека.

Оглядевшись, я увидел красивую кованую вывеску бакалейного магазина и вошел внутрь. Его хозяин невозмутимо смотрел, как я к нему ковыляю. Видимо, в Почтограбске принято хромать, как Квазимодо.

Солнце уже начинало садиться. У меня с собой был рюкзак – на всякий случай я захватил с собой кое-какие вещи, но оставаться тут на ночь мне совсем не хотелось. Поэтому я ковылял так быстро, как только мог.

– Я ищу дом три по Конюшенной улице. Не подскажете…

– Добрый день!

Видимо, вежливость в Почтограбске ценят особенно высоко.

– Добрый день. Я ищу дом три по Конюшенной улице. Не подскажете…

Приветливый мужчина лет пятидесяти в клетчатой рубашке, фетровой шляпе и с небольшим брюшком человека, который ценит все удовольствия жизни, улыбнулся.

– Как поживаете?

Не рискуя навлечь на себя недовольство местного жителя, так как он наверняка был знаком с писателем, которого я искал, я включился в игру:

– Прекрасно, благодарю вас.

– Чудесный день, не правда ли? Погода просто восхитительная…

Очевидно, я имел дело с человеком, который любит поговорить. Вероятно, туристы редко сюда заглядывают. Я решил рассказать ему, зачем приехал, ведь он наверняка станет моим союзником и поможет уговорить писателя подписать контракт с «Деламар».

– Погода поистине великолепная, – подхватил я. – Послушайте, кажется, без вашей помощи мне не обойтись…

Я понизил голос, чтобы придать ему таинственности, и негромко сказал:

– Я ищу Писателя.

– Прошу прощения?

– Я приехал, чтобы…

Я огляделся, чтобы убедиться, что мы тут одни, и продолжил:

– Чтобы найти Писателя.

– Кого?..

– Я хочу познакомиться с вашим местным Писателем. С автором замечательного романа…

– Говорите громче, я вас не слышу.

Потеряв терпение, я крикнул:

– Писатель! Мне нужен Писатель!

Он с удивлением посмотрел на меня – возможно, я перегнул палку. Пригладив волосы, я начал сначала.

– Я кое-кого ищу.

Его лицо прояснилось.

– Я тот, кто вам нужен. Я Робер Курьер – здешний мэр.

– Это что, шутка?

– Нет. А почему вы так думаете?

– Курьер, мэр Почтограбска?..

Он гордо улыбнулся.

– Это знак судьбы!

Он встал со своего места за кассой.

– Как я уже сказал, я именно тот, кто вам нужен. Я владею единственной службой такси в Почтограбске.

– А еще вы мэр и держите продуктовую лавку?

– Нужно же как-то разнообразить свою деятельность.

– Не могли бы вы отвезти меня по адресу Конюшенная улица, дом три?

– С превеликим удовольствием.

Он снял шляпу, порылся под прилавком и вынырнул, держа в руках черную куртку, перчатки и фуражку таксиста.

Очевидно, удивление на моем лице его развеселило, и он добавил:

– У меня рейтинг четыре звезды.

Поездка заняла всего несколько минут. Оказывается, у церкви я повернул направо, а нужно было налево. Конюшенная улица, на которой не было никаких конюшен, оказалась очень красивой: деревья вдоль дороги были залиты светом ярких гирлянд.

Когда мы добрались до дома 3, мэр-бакалейщик-таксист вручил мне леденцовую трость, сопроводив свой подарок словами:

– Добро пожаловать! Вот увидите, Почтограбск – лучшее место, чтобы встретить Рождество.

5

Я подошел к дому, на котором украшений было столько, сколько я в жизни не видел. Мэр сказал правду: Рождество здесь любили, и передо мной был апофеоз этой любви. Если бы у Деда Мороза был еще один дом и находился бы он в Верхней Вьенне, то наверняка им оказался бы именно тот, перед которым я сейчас стоял.

Огромное количество гирлянд и фонарей подчеркивало все ниши и выступ этого симпатичного дома. Окружавшие его ели были в лучшем своем убранстве. Вход в дом охраняли два гигантских щелкунчика. Эльфы, звезды, коробки с подарками, северные олени и даже белые медведи двигались и мигали, повинуясь великолепно отлаженным механизмам.

Разумеется, мне тут же захотелось пуститься наутек. Но не для того я проделал весь этот путь, едва не потерял подошву ботинка и, самое главное, рисковал потерять работу, чтобы в последний момент отступить из логова Санты.

Глубоко вздохнув, я позвонил в дверь. «It’s beginning to look a lot like Christmas», – раздалось в ответ. Но меня это не впечатлило. Дверь открылась, лишь когда зазвучал второй куплет.

Никто не вышел ко мне навстречу. Так что я шагнул в коридор и пошел вперед, поскальзываясь на искусственном снеге. Наш автор, очевидно, застенчив. Застенчивый поклонник Рождества. Такого я не ожидал, но это говорило о гибкости натуры. Что с того, что ему нравится это время года? Никто не идеален.

Я остановился перед полуоткрытой дверью, вдыхая кисловатый запах яблок, ощущая аромат корицы и имбирных пряников. Рай для любителя рождественских блюд. Ад для меня. Я огляделся. Да, здесь был персидский ковер, но ни следа черновиков, скатанных в шар. Хотя в шарах – красных, зеленых, золотых – недостатка не было… Гирлянды из еловых ветвей в прихожей были украшены пунцовыми бархатными бантами.

Перри Комо уступил место Бингу Кросби с его Here Comes Santa Claus.

Против воли я двинулся вперед, подстегиваемый странным любопытством.

Кто мог здесь жить? Эльф? Наш автор, должно быть, указал не тот адрес. Он не живет в Почтограбске. Кажется, мне все-таки стоило поехать в Штраф-Наплюйск.

Атмосфера в гостиной была уютной, располагающей к сосредоточенной работе. Здесь стоял великолепный дубовый письменный стол. Неужели я все-таки там, где и должен быть? В углу, возле камина мерцала огнями чудовищно огромная ель. Запах горящих поленьев смешивался с запахом выпечки.

– Чем я могу вам помочь?

Я вздрогнул, опрокинул декоративного оленя, коварно притаившегося рядом, и рухнул на диван.

Передо мной стоял мужчина. Он был немолод, с белыми волнистыми волосами, с длинной белой бородой и в тонких круглых очках в металлической оправе. Настоящий Санта-Клаус! Вот только одет он был не как Санта – не в красную с белым шубу, а в малиновый кашемировый джемпер и бежевые вельветовые брюки, поверх которых был повязан кухонный фартук в шотландскую клетку с вышивкой, изображающей заснеженный пейзаж.

Я вскочил на ноги.

– Простите, я вовсе не собирался входить без разрешения, но дверь была открыта и…

Взмахом руки он остановил поток моих извинений.

– Клянусь рождественскими эльфами! Вы выглядите очень напряженным.