Девушка, которая не любила Рождество (страница 8)
Он показал мне несколько свитеров из толстой шерсти.
– Их вяжет мадам Бертье. Она держит овец.
Я почувствовал пальцами тепло овечьей шерсти. В этом свитере я буду словно в коконе. Поддавшись пьянящему чувству уюта, я взял еще толстые носки, ботинки на меху, еще один свитер и рубашку. Оставалось разобраться с пуховиком.
– У вас есть такой же черный?
– Черный? Но зачем? Зимой нам нужно больше цвета! Больше жизни!
Я взял в руки канареечный пуховик.
– Тут на мой вкус жизни слишком много.
Мэр-продавец выглядел смущенным.
– Простите, но этот пуховик у меня последний.
Такого цвета? Ничего удивительного. Кто захочет носить зимой лимонный пуховик? Разве что турист, потерявший весь свой багаж… Что же выбрать? Замерзнуть до смерти или умереть от стыда? Я колебался. Что же, тем хуже для меня. Но я выбираю позор.
Аккуратно складывая мои покупки, Робер Курьер внезапно спросил:
– Придете сегодня посмотреть, как на елке зажгутся огни?
– Да. Со мной будет Лали.
Мэр широко улыбнулся.
– О да, наша Лали вскружила немало голов.
Я почувствовал, как мои щеки краснеют.
– Это совсем не то, о чем вы подумали…
– Особенно Антуану.
Я прикусил губу.
– Антуану?
– Да, это ее школьная любовь. Они были так близки. Он едва пережил, когда Лали оставила его и уехала учиться.
Я представил себе идеальную пару. Король и королева школьного бала.
– А потом Антуан женился.
Не знаю почему, но я был рад это слышать.
– Но он только что развелся.
Я с трудом удержался от гримасы, пытаясь во всем этом разобраться. В конце концов, какое мне до этого дело? Лали хочет вернуть свою юношескую любовь? Что ж, тем лучше! Меня это не касается, лишь бы не мешало выполнить задание.
Мэр хлопнул в ладоши.
– Вам нужен костюм для торжественного случая!
– Какого еще случая? Для того чтобы смотреть, как на елке зажгутся огни?
– Для любого случая. Я чувствую, повод будет!
Он подошел к стойке с костюмами и взял один. Великолепный. Удивительно сдержанный, особенно по сравнению с желтым пуховиком. Я провел пальцем по тонкой ткани.
– Очень красивый костюм, но я такие вещи не ношу.
Мэр широко раскрыл глаза.
– Но почему?
Я бросил быстрый взгляд в зеркало. Фигура у меня не так уж плоха. И все же долгие годы я носил только черное, серое и удобное. Делал все, чтобы оставаться незаметным.
Робер Курьер встал рядом со мной и приложил костюм ко мне. Бледность словно исчезла с моего лица, волосы стали ярче, и я даже стал немного выше. Я улыбнулся, не узнавая себя.
– Подарок от фирмы.
– Я не могу его принять.
– Я настаиваю.
Мэр протянул мне большой пакет с моими покупками.
– Давно я не делал таких больших продаж. И что важнее всего, это доставило мне удовольствие.
Я вышел из магазина с улыбкой, с набитым пакетом в руках и в ярко-желтом пуховике.
13
В гостинице царила праздничная атмосфера. В каждой комнате звучала песня Silver bells. На потолках, благодаря проекторам, теперь мерцали звезды.
Уж не знаю как, но Анжелика нашла способ добавить еще украшений, превратив гостиную в нечто среднее между мастерской Санты и планетарием.
Анжелика указала на одно из созвездий.
– Вон твоя звезда.
– У меня что, теперь есть звезда?
– Это созвездие Близнецов.
Я пожал плечами.
– Ничего не понимаю в астрологии.
– Близнецы никогда не бывают одиноки. Близнец всегда находится в поисках своего двойника, он общителен, обаятелен, весел и обладает лидерскими качествами…
Трудно представить кого-нибудь, более не похожего на меня.
Я рассмеялся.
– Ну вылитый я!
– А еще он очень чувствителен, обидчив и скрытен.
Это уже ближе к истине. Анжелика нежно положила руку мне на плечо.
– Вы – все это одновременно. Пусть даже пока и не осознаете этого.
Кристаль поддержала ее громким писком. Хозяйка погладила ее, и свинка издала чирикающий звук.
Анжелика снова наклонилась ко мне и прошептала:
– Это Рождество будет особенным.
Мне оставалось лишь кивнуть. Оно уже было особенным. Я застрял в каком-то городишке и вынужден выполнять безумные задания, чтобы совершенно незнакомая мне девушка вновь полюбила Рождество. Кстати, а где Лали?
Мы ведь договорились вместе пойти на церемонию зажигания огней…
Я решил подождать ее на улице. В канареечно-желтом пуховике я мог не бояться мороза. Днем выпал снег, и тонкая белая пелена сделала все вокруг сказочным. Даже такой ворчун, как я, вынужден был это признать. Мерцающие гирлянды отбрасывали тысячи разноцветных отблесков.
Я уже начал думать, что моя миссия вот-вот будет провалена, но вдруг услышал конское ржание. Обернувшись, я увидел карету с откинутым верхом. Поводья держала Лали, она махнула мне рукой, приглашая сесть рядом. Вероятно, чтобы любоваться моим новым пуховиком. Увидев его, она прищурилась и прикрыла глаза рукой.
– Где вы это откопали? Можно было и предупредить, я бы захватила солнечные очки.
– Ха-ха, как смешно. В магазине оставался только этот.
– Значит, мэру наконец удалось от него избавиться… Планируете заниматься дорожными работами?
Я одернул коротковатые рукава пуховика.
– Мой пуховик шафраново-желтый, это более изысканный цвет, чем…
Лали усмехнулась и протянула мне руку.
– Так вы садитесь?
– Сюда?
– Это называется коляска.
Я помрачнел.
– Знаю… Но я думал, мы поедем смотреть, как на елке включат иллюминацию.
– Мы туда и едем.
– В коляске?
– Смотрю, вы все схватываете на лету.
И прежде чем я успел что-то сказать, Лали продолжила:
– А почему нет? У вас были другие планы?
Я подошел к коляске и погладил коня. Его шея была теплой, несмотря на несколько снежинок, опустившихся на нее. Собравшись с духом, я поставил ногу на подножку. И конечно же, в этот самый момент конь решил двинуться с места. Я плюхнулся на сиденье, как тюлень, выпрыгнувший из воды на льдину.
– Какая грация! – рассмеялась Лали.
Укрыв наши колени теплым пологом, она слегка тряхнула поводьями, и конь побежал быстрее. Коляска катила вперед, ровно покачиваясь. Вокруг было так тихо… Я привык к городскому шуму, но сейчас наслаждался покоем.
Конское фырканье, скрип колес, кативших по снегу, звуки ночных птиц… Я не был настроен поддерживать беседу, да и Лали тоже. Она, очевидно, была вполне самодостаточной. Не испытывала потребности заполнять пустоту словами. Я, как любой застенчивый человек, высоко ценил это качество. Редко удается просто посидеть рядом с кем-то, не чувствуя себя обязанным вести ничего не значащий разговор. Мы молчали как люди, которые умеют наслаждаться моментом.
Я чувствовал тепло сидевшей рядом Лали и думал о том, что наконец понял значение выражения «на одной волне»: это возможность молчать вдвоем.
Когда впереди показались огни на главной площади, я признался:
– Я еще никогда не видел, как зажигают огни на елке.
– Вы не любите Рождество.
Еще один из ее вопросов-утверждений. Интересно, как она догадалась, что я не люблю это время года? Я ведь так старался скрыть это.
Я объяснил:
– Моя собака умерла на Рождество.
Лали печально кивнула.
– Очень грустно.
– Моя кошка умерла на Рождество.
– И кошка тоже?!
– Моя золотая рыбка умерла на Рождество.
Она широко раскрыла глаза.
– Вы что, убили их?
– Нет! Как вам такое вообще в голову пришло?
– Согласитесь, очень странно, что все умирают в одно и то же время…
– Я не виноват, что все, кого я люблю, умирают на Рождество!
– Возможно, вам просто чертовски не везет. Анжелика сказала бы, что это карма. Должно быть, в прошлой жизни вы были очень плохим человеком.
Я повернулся к ней. Разноцветные огоньки отражались в ее глазах радужным блеском.
– А вы? Что об этом сказали бы вы?
– Что вы, скорее всего, психопат.
Увидев растерянное выражение моего лица, она расхохоталась и энергично хлопнула меня по плечу.
– Да я шучу! Вы просто один из тех, с кем жизнь обошлась сурово. Я считаю, что все люди делятся на две категории: счастливчики – и все остальные.
– Остальные? То есть невезучие?
– Нет, если вам не везет, это не значит, что вы невезучий.
– Вообще-то, «невезучий» именно это и значит.
– Далай-лама[7] говорит, что никто не рождается под плохой звездой. Но есть люди, которые не умеют читать написанное на небесах.
– Значит, я вообще не умею читать.
Она улыбнулась.
– Я тоже.
Снова наступила тишина. Снег хрустел под копытами лошади, из ее ноздрей вырывались облачка пара. Коляска мерно покачивалась, покрывало, наброшенное на ноги, согревало нас, мы сидели так близко друг к другу… Возможно, поэтому мне захотелось открыть Лали истинную причину моей нелюбви к Рождеству.
– Мои родители умерли на Рождество.
Я впервые заговорил об этом. Обычно я держу это в дальнем уголке памяти, запретом на все замки. Но сегодня я сделал исключение и протянул ей ключи.
– Они попали в аварию в канун праздника. Мне было пять лет.
– Мне так жаль…
Это было все, что она сказала, но я понял, что ей знакома боль от потери близкого человека. Лали молчала, ожидая, когда я снова заговорю.
– После этого мне пришлось сменить несколько приемных семей.
– Несколько?
– Нельзя надолго оставаться в одной и той же. Иначе можно к кому-нибудь привязаться.
Лали взяла меня за руку. Она слушала, как человек, который знает, что значит страдать. И я решился продолжить: