– Но как же… – вскинулся молодой учёный. В конце концов, ему всего через месяц – шестнадцатого апреля должно было исполнится тридцать шесть лет. Впрочем, по нынешним временам это вполне себе солидный возраст. Как бы даже и не пожилой… Данька смутно припоминал, что средняя продолжительность жизни в XIX веке составляла где-то около тридцати лет. Конечно, на эту цифру оказывала сильное влияние чудовищная младенческая и детская смертность – о чём тут говорить, если даже в семье императора одна из дочерей умерла в двухлетнем возрасте… но и взрослые жили по большей части не так чтобы долго.

– А вот так. Всё это сделал ты, лично! Ну, может, с небольшой помощью Порфирия и Акакия, – это были ребята из последнего выпуска Железнодорожного училища, который привёз Демидов, которых Данька отдал в помощь Шиллингу.

– Но, Даниил…

– Нет-нет-нет! Меня – не упоминать!

Павел покраснел:

– Я так не могу! Именно ваша идея о кодировании всех букв и цифр с помощью всего двух знаков – точки и тире привела к тому, что изначальная конструкция, которую я придумывал в своей голове, кардинально упростилась. И именно вы придумали вот это, – Шиллинг сердито ткнул рукой в сторону телеграфного ключа. Плюс…

– Паша! Всё – успокойтесь. Вот вы только что сами подтвердили, что основную конструкцию электрического телеграфа вы придумали в своей голове ещё до встречи со мной. Так что всё, что я сделал, – это придумал пару вещей, позволивших её упростить… Стойте! Не надо больше ничего говорить. Я НЕ ЖЕЛАЮ, чтобы моё имя употреблялось в связи с изобретением электрического телеграфа. Мне достаточно славы поэта и строителя железных дорог. Более ничего не требуется… А вот деньги за это изобретение я получать желаю. И требую от вас меня ими обеспечить!

– Что? – Шиллинг удивлённо воззрился на Даньку. Тот потихоньку облегчённо выдохнул. Получилось переключить внимание…

– А вы что думали – сделаете изобретение, объявите о нём благодарному человечеству – и всё? С вас взятки-гладки? Как бы не так! С чего это мы должны позволить зарабатывать на нашем изобретении каким-нибудь англичанам или пруссакам? Мы сами будем на нём зарабатывать! Так что сначала мы с вами должны построить мастерскую по сборке телеграфных аппаратов, обучить телеграфистов, попутно отработав методику их обучения, построить тестовую линию… тут, думаю, я смогу помочь с финансированием – включим телеграфную линию в список необходимых сооружений дороги. После чего годик-два потестируем, что у нас и как получилось, и начнём строить завод телеграфной аппаратуры. А может, и проволочную фабрику. Кстати, нужно провести эксперименты насчёт того, как изменяется качество связи в зависимости от проволоки – её состава, сечения, наличия или отсутствия изоляции… ну и так далее.

Шиллинг ошеломлённо уставился на него.

– Даниил, но я… я – учёный, а не заводчик. Какой завод? Нет, я согласен провести все те эксперименты, которые вы тут упоминали, но создавать мастерскую, а потом завод – это точно не ко мне.

Данька расстроено всплеснул руками.

– Ну вот почему так всегда? Почему Попов придумывает, а все сливки снимает Маркони? Павел, вы на меня посмотрите? Я, конечно, не изобретал ни паровоза, ни железной дороги, но вполне себе спокойно построил завод по производству паровозов, вагонов и всяких других паровых машин. И зарабатываю на нём большие деньги! Я, по-вашему, только заводчик? Тогда что вы мне тут вещали по поводу моего участия в изобретении электрического телеграфа? Или всё это была ложь и вы мне отказываете даже в праве называться хотя бы инженером?

– Нет, что вы, Даниил, – смутился Павел Львович, – я бы никогда…

– Ну тогда в чём дело? – бесцеремонно перебил его бывший майор. Его всегда бесили все эти истории про открытия и изобретения отечественных учёных и инженеров, плодами которых, как правило, быстренько начинали пользоваться оборотистые зарубежные дельцы. Так что вот это мямлянье Шиллинга его завело.

– Павел, вы изобрели работоспособный и приемлемый по цене электрический телеграф. Именно вы лучше всего разбираетесь в том, как именно он работает. То есть именно вы сможете быстрее и легче устранить выявленные в процессе его эксплуатации недостатки и недоработки, что приведёт к куда более быстрому появлению намного более совершенного прибора. А мастерская позволит вам сделать это ещё быстрее и лучше. Что вас смущает в этих рассуждениях?

– Но-о-о… вы же говорите – строить линию. Здесь. На Урале. И мастерская тоже будет здесь…

– Ну да. А что вас смущает?

– Ну-у-у… я хотел вернуться в Петербург. Сделать доклад. Опубликовать статью… возможно, даже в Германии и Англии.

– …лять! – ёмко выразился бывший майор. – Павел, вам деньги лишние?

– Нет, но…

– Тогда надо делать, как я говорю. Доклад – подождёт. Сначала наладка производства, создание системы, опробование её. Внесение изменений в конструкцию… И только когда всё это будет отработано, вы выедете в Петербург… для чего?

– Сделать доклад?

– Нет – строить завод по производству телеграфных аппаратов. И открывать школу по подготовке телеграфистов. Здесь, на Урале, пока, и ещё довольно надолго, хватит и мастерской. А вот там перед нами откроется поле непаханое. Причём не только в России, но и во многих других странах. Даже в самых развитых типа Англии и Франции. Представляете размах? Во-от, для этого нам и нужен завод… И только когда всё это будет на финишной прямой – только тогда вы будете делать доклад и публиковать статьи. Не раньше!

– Но научный приоритет…

– Пошёл он в задницу! – рявкнул Данька. – Вам что важнее – некая эфемерная слава или возможность проводить новые эксперименты ни у кого не выпрашивая денег? Да плюс к этому дать стране продукт, за который будут платить деньги ей, а не как сейчас – когда она сама платит дикие деньги другим странам, покупая у них продукты научного труда? Вам не будет стыдно, если окажется, что нашей стране придётся покупать ваше изобретение у иностранцев только потому, что они окажутся более разворотливыми заводчиками? А? К тому же если здесь будет построена первая в мире линия электрического телеграфа – наш научный приоритет никто не сможет оспорить! А вот если мы ограничимся только докладом и парочкой статей в журнальчиках – тут же набежит толпа всяких разных и начнёт доказывать, что они вот тоже делали доклад про электрический телеграф на заседании какого-нибудь спиритического кружка, да ещё и на две недели раньше вас, а вы, негодяй такой, с помощью силы спиритизма его украли и выдали за свой. Вы можете быть уверены, что этого не будет?

Шиллинг насупился:

– Этика в научных кругах…

– Точно уверены?!

Павел замолчал, потом пожевал губами, затем нехотя произнёс:

– Полностью быть уверенным, конечно, нельзя, но я думаю…

– А если мы построим действующую линию?

Шиллинг вздохнул:

– Да, тут наши позиции действительно будут куда более прочными… Хорошо – я согласен.

– Вот и отлично! – обрадовался Данька.

– Только… не могли бы вы сказать, кто были те люди, которых вы упоминали?

– В смысле? – не понял бывший майор.

– Ну, вы упомянули фамилии Попов и Маркони. Кто это?

– А-а-а-а… – Даниил смутился. – Не обращайте внимания – это-о-о… одни мои знакомые… и я упомянул так, к слову… Значит, вы завтра же начинаете отбор людей для мастерской и на телеграфистов.

– Но я хотел… – вскинулся было Шиллинг, но затем вздохнул и кивнул. – Понял. Начну. Но-о… я бы попросил вас полностью не отстраняться от совместной работы. Я понимаю, что после того, как окончательно сойдёт снег, вы снова с головой погрузитесь в строительство дороги, но всё же… ваши советы чрезвычайно ценны, и, несмотря на вашу невероятную скромность, я утверждаю, что без вас мы бы никогда не достигли подобных успехов!

– Это я вам обещаю, – согласно кивнул Данька…

Снег в этом году сошёл довольно рано, так что к работам приступили уже в первой половине мая. Причём за зиму Даньке с помощниками удалось на базе одного из привезённых прошлогодним караваном Демидова паровозов сляпать ещё одну «кракозяблю». Так что «паровые лопаты» теперь запустили в работу на обоих направлениях. Вследствие чего он не сомневался, что ветки до Екатеринбурга и до деревеньки Тёплой, расположенной у одноимённой горы в семидесяти верстах от Кушвы, на том самом месте, где была расположена хорошо ему известная станция Тёплая гора, они к осени сделают. Но это было ещё не всё.

Волжско-Камская пароходная компания, получившая в прошлом году несколько пароходов, два из которых, как и было договорено, начали работу в мае прошлого года, в этом году ждало большое пополнение – в её состав должны были быть включены ещё четыре парохода… вот только сначала они должны были доставить караванами баржей до Перми полный состав как Его Императорского Величества лейб-гвардии Сапёрного, так и свежесформированного Его Императорского Величества лейб-гвардии Железнодорожного батальона. Николай под предлогом того, что хоть Железнодорожный батальон и сформирован – опыта в деятельности, для которой он был сформирован, пока никакого не имеет, выбил у брата разрешение отправить эти два батальона на Урал. Там ведь как раз строится железная дорога! И где ещё этот опыт приобретать, как не на её строительстве? Что же касается Сапёрного – так ему тоже было бы очень полезно научиться чему-то новому. Особенно такому, как железнодорожное строительство…

Причём по две роты Сапёрного и Железнодорожного батальонов должны были отправиться сюда – в Кушву и Нижний Тагил, где принять участие в возведении веток до Екатеринбурга и деревеньки Тёплой, а остальные – начать бить дорогу от Перми до Чусовского городка.

Чтобы разбавить неопытных лейб-гвардейских сапёров и железнодорожников хоть чему-то уже научившимися работниками, в Пермь из Нижнего Тагила и Кушвы была отправлена часть артелей, отработавших на строительстве дороги всё прошлое лето… А кроме того, Даниил и сам собирался в ближайшее время выдвинуться в сторону Перми. Ну чтобы там всё лично организовать. А то начальники батальонов начнут всё под себя подгребать – как же, они ж все из себя дворяне и лейб-гвардейцы… да и запорют дело. А с Даниилом такой номер шиш пройдёт! Он вам не хухры-мухры, а сам Николаев-Уэлсли – компаньон и личный друг великих князей Николая и Михаила… Хм, интересно, как там дела у младшенького из великих князей? Несмотря на то что за зиму от Николая пришло аж три письма, об успехах Михаила он практически не писал. Сообщил мельком, что тот всё продолжает возиться с новой пушкой – и всё… Здесь же, в Тагиле и Кушве, подстраховать ситуацию обещал Демидов, оставшийся зимовать в своём поместье в Нижнем Тагиле. В первую очередь, естественно, под влиянием Толеньки. Тот буквально дневал и ночевал на заводе и в свежепостроенном депо, а также уже раз двадцать скатался на паровозе из Тагила в Кушву и обратно. Уж очень ему это дело нравилось. К удивлению Даниила… А с другой стороны – был в истории Российской империи такой министр путей сообщения как князь Хилков. Реально князь. Из природных Рюриковичей. Так вот он в молодые годы уехал в Америку, где поступил на работу в американскую железнодорожную компанию, пройдя в ней путь от простого рабочего до какого-то там начальника. А когда началась Русско-японская война, для ускорения перевозок повелел проложить рельсы прямо по льду Байкала и лично повёл по ним первый поезд. Им Усман про него буквально взахлёб рассказывал… Так что очарованию железных дорог все сословия подвержены. Даже самые высшие!

С выездом в Пермь Данька подзадержался. Из-за весьма неприятного дела.