Роза шагнула вперед, отгородив Божественного от чрезмерной назойливости Джакомо.

– Всему свое время. Вы все готовы?

Сейчас она выглядела по-другому, хотя, возможно, всему виной были косые лучи поблекшего солнца, пробивавшиеся сквозь окно. Она по-прежнему улыбалась – Роза Челлини всегда улыбалась, всегда казалась открытой и доступной, потому что именно так можно было привлечь людей. Но под этой маской скрывалось нечто опасное. Изощренное коварство, источающее ледяной холод.

Джакомо слегка передернуло, когда он подошел к столу вместе с остальными.

– Вы уже знаете, зачем вы здесь, – сказала Роза. – Но пока только вкратце. Некоторые из вас проделали долгий путь, чтобы выслушать меня, поэтому я не буду больше тратить ваше время. Я хочу предложить вам работу. Возможно, это будет самая опасная работа из всех, за которые мы когда-либо брались. Но если мы справимся, а я думаю, что мы справимся, то получим самый крупный куш, который когда-либо выпадал на нашу долю.

Обещание удачи засасывало Джакомо, как смерч, и, судя по лицам остальных, он был не одинок. Даже Божественный был впечатлен, хотя по-прежнему не поднимал глаз.

– Если все это для вас чересчур, – продолжала Роза, – то сейчас самое время уйти. Никто не станет осуждать и задавать лишние вопросы. Я благословлю вас, если вы решите уйти, и надеюсь, что наши пути пересекутся когда-нибудь в будущем. – Она умолкла, обведя каждого внимательным взглядом. – Есть желающие?

Халид первым нарушил тягостную тишину.

– И насколько большой куш?

Несмотря на свой маленький рост, Роза с такой помпой и размахом развернула на столе огромный рулон пергамента, что Джакомо не мог не оценить ее профессионального умения впечатлять и, наверное, даже позавидовал. И тут же зааплодировал.

– Лучше расправь углы, – бросила Сарра, прижимая загибающиеся края чашками и тарелками.

Желание возразить покинуло Джакомо, как только он взглянул на развернутую бумагу. Чертежи, понял Джакомо, наклоняясь ближе, чтобы рассмотреть детали. Чертежи большого квадратного здания. Вот арочный вход, вот широкий внутренний двор, вот окна и двери, ведущие внутрь…

Он узнал это здание. Он уже проходил мимо него в тот день.

– Простите, если я ошибаюсь, синьорина, – сказал Джакомо. – Это не дворец Медичи?

Роза разгладила складку на краю чертежа.

– Это и есть наша цель, – ответила она.

Джакомо расхохотался, все это показалось ему удачной шуткой, отличной уловкой, чтобы затащить его во Флоренцию для какого-то другого настоящего дела, которое задумала Роза. Но его веселье тут же исчезло, когда он увидел серьезные лица Божественного и Сарры. Стоявший напротив Халид уперся руками в бока. Он уставился на Розу так, словно у нее выросла вторая голова.

А синьора де Россо, которая, судя по всему, много чего повидала и сделала в этом бренном мире, так крепко стиснула пальцами чашку с вином, что Джакомо испугался, как бы она не раскололась на части.

– Ограбить семью Медичи? – спросила она. Ее глаза заблестели от любопытства.

Это было чистое безумие, но Роза кивнула в ответ.

– Уверена, вы уже слышали, но папа вернулся во Флоренцию, – сказала она. Она не была похожа на умалишенную, жаждущую смерти, но Джакомо и раньше приходилось ошибаться в людях. – И он остановился во дворце Медичи у своего кузена, кардинала Джулио Медичи.

– Если ты планируешь ограбить дворец, – заметил Халид, – то не разумнее ли будет подождать, пока папа не вернется в Рим?

– Можно подумать и так, – сказала Сарра. – Только настоящие деньги вовсе не там.

Роза ткнула пальцем в центр чертежа, где располагался внутренний двор дворца.

– Вообще-то во дворце Медичи золота не больше, чем в любом другом богатом доме Флоренции. Конечно, это тоже деньги, но и не то, что стоит серьезного внимания.

– И не настолько важно, чтобы подставлять себя под удар, – пробормотал Джакомо.

– Однако, – добавила Роза и бросила что-то на стол.

Бархатный мешочек, упавший в центр пергаментного листа, блеснул вышитым золотым крестом. Джакомо совсем недавно приходилось иметь дело с церковью, поэтому он тут же узнал сумочку для сбора пожертвований. Он не раз видел, как в подобные мешочки бросали монеты.

Щелк-щелк, проскрипели в его памяти деревянные бусины четок. Он отмахнулся от этого призрачного эха.

– Понимаю, – сказала синьора де Россо, склонившись над столом. – Это очень умно, дочка.

– Что это? – спросил Халид.

– Индульгенции ^[7].

Услышав ее голос, Джакомо тут же вскинул голову. С того момента, как Роза развернула чертежи, Божественный застыл, не сводя глаз с пергамента, изучая его с сосредоточенностью художника. Джакомо вдруг пришла в голову мысль, а не под крылом ли семейства Медичи начинал свою карьеру Микеланджело Буонарроти?

– Да, индульгенции, – ответила Роза. – В христианском мире верующие отдают деньги в руки церкви, чтобы спасти свои бессмертные души. Гнев, похоть, зависть, гордыня – любого из этих грехов достаточно, чтобы обречь человека на вечные муки, о чем церковь с удовольствием напоминает ему каждое воскресенье и большую часть остальных дней по утрам. Но, к счастью для верующих и для нас, церковь также готова предложить отпущение грехов… за несколько золотых флоринов и земной поклон перед любым из посланников папы.

– Сделка, – сказала Сарра.

– Выгода для обеих сторон. Верующие спасены. А церковь богатеет.

– Значит, Ватикан сидит на горе золота, – произнес Джакомо. – Это разве новость?

Роза уперлась руками в чертежи, обрамляя ладонями парадный вход во дворец Медичи.

– Вы уверены, что эти богатства существуют? Как правило, быть глашатаем Господа – дело затратное. И даже по этим меркам папа Лев X уже задолжал изрядную сумму. Нужно строить и оснащать соборы. Кроме того, у церкви еще есть и отвратительная привычка воевать. И, наконец, личные расходы. У Его Святейшества довольно много личных расходов.

– Слыхала, у него есть слон, – встряла синьора де Россо.

Джакомо был потрясен.

– Что, правда?

– Короче говоря, – сказала Роза, – церковная казна высохла как кость. Ни о каких горах золота не может быть и речи. – Она обвела пальцем крест на бархатной сумочке. – Поэтому он будет создавать новую гору золота. Следующие несколько недель гвардейцы Медичи будут собирать индульгенции с церквей по всей Тоскане, чтобы перевезти их в Рим вместе с папой. Если мои расчеты верны, то это будет около десяти тысяч золотых флоринов.

Если тишина, окутавшая комнату после появления чертежей, была ощутимой, то теперь она казалась сокрушительной. В ней был вес. В ней было богатство.

– Господь Всемогущий, – пробормотала синьора де Россо.

– Люди, которые платят за эти индульгенции, делают это от отчаяния, – сказал Халид. – Разве это не означает нажиться на чужой беде?

– Церковь уже сделала это, – сказала Роза. – И в любом случае разве спасение души заключается не в том, чтобы давать деньги?

Халид колебался.

– Я думаю…

– Ну вот. Деньги пожертвованы. Душа спасена. То, что произойдет с деньгами после этого, не должно иметь никакого значения для дарителя. Они выполнили свое святое предназначение.

– С точки зрения нравственности и богословия выглядит как серая мораль, синьорина, – вклинился Джакомо.

Роза одарила его хищной улыбкой.

– Как я уже говорила, если что-то не по вкусу, я никого не держу.

Десять тысяч золотых флоринов. Джакомо попятился, размахивая руками.

– Ты неправильно меня поняла. Я просто обожаю теологические дилеммы и готов на все, чтобы в них разобраться.

Роза кивнула Сарре, которая встала рядом с ней.

– Через шесть недель Медичи устроят банкет, перед тем как отправить папу обратно в Рим с помпой, подобающей его положению, – сказала Сарра. – В этот город съедутся влиятельные династии со всей Тосканы. Эсте, Сфорца, Боргезе…

Холодок пробежал по спине Джакомо.

– Влиятельные династии?

Роза кивнула.

– Они будут добиваться аудиенции у папы. Чтобы исповедаться. Чтобы получить благосклонность Ватикана или Медичи.

– Вот почему ты позвала Микеланджело, – сказал Халид. Его замечание вернуло Джакомо из глубоких размышлений, в которые он погрузился после слов Розы о влиятельных династиях. – Если кто и должен получить приглашение на такой банкет, так это он.

– Гм, – одобрительно хмыкнул Божественный.

Взгляд Розы скользнул в сторону художника.

– Вы получили приглашение?

Он нахмурился.

– Несколько дней назад.

– Вы ответили на него?

– Никак не мог найти время.

– И не надо, – сказала она. – Оставьте это. – Она снова обернулась к собравшимся. – Каждая частная аудиенция у Медичи будет иметь высокую цену. И это может удвоить те десять тысяч, которые поступают из сельской местности. И все эти деньги будут спрятаны в хранилище под дворцом Медичи до отъезда папы на следующий день после банкета. Вопрос только в том, как нам их заполучить?

Это была серьезная дилемма. Дворец Медичи был построен как крепость и выглядел так же, по крайней мере, снаружи. Чертежи лишь подтверждали это впечатление. Даже для Джакомо, который плохо в этом разбирался. Толстые стены, извилистые коридоры, огромный открытый двор – все это свидетельствовало, что справиться с задачей поможет лишь чудо.

– Начнем с фактов, – начала Сарра. – Папа – параноик. Как и остальные члены семьи Медичи. И они нажили себе достаточно врагов, чтобы их паранойя стала вполне обоснованной. Сколько охранников в его распоряжении? Подумайте и удвойте число.

– Стены с виду грубы и простоваты, – сказала Роза, проводя пальцами по периметру дворца, – но они сделаны из лучшего известняка, который только можно купить за деньги и власть. Их невозможно пробить. Единственный путь внутрь – через передние и задние ворота, которые под охраной в любое время суток. А если все-таки удастся проскользнуть, вы окажетесь во внутреннем дворе, – и тут она наконец схватила пурпурную бархатную церковную сумочку, – прямо в сердце дворца.

– Но там со всех сторон окна, – заметила Сарра. – Слуги. И стражники с арбалетами.

Внутренний двор с его изящными арками, колоннами и дорожками вдруг приобрел гораздо более зловещий вид.

– Если удастся пройти это испытание, – продолжала Роза, и ее голос эхом отдавался в перепуганных мыслях Джакомо. – Дальше нужно разобраться с самим хранилищем. – Она проследила путь из внутреннего двора в одну из комнат, граничащих с проходом.

Та часть чертежа оказалась ближе к Халиду. Он прищурился, вглядываясь в крошечные буквы, проступавшие на пергаменте.

– Здесь написано «капелла», – заметил он. – Не «хранилище».

– Капелла Волхвов, – сказала Роза. – Одна из жемчужин дворца. Фрески, статуи, гобелены… Это их гордость и радость. А еще, – она постучала пальцем по двери, встроенной в край часовни, – что у нас есть в конце этого непримечательного черного хода? Это личное хранилище Медичи. Теперь я знаю, о чем вы все думаете: звучит слишком просто.

Джакомо и Халид недоверчиво хмыкнули в унисон, и Джакомо уловил озорную улыбку в уголках губ Розы.

– Что ж, вы будете правы, – сказала она, и глаза ее заблестели. Неужели ей это нравилось? – Этот коридор выглядит безобидно, но каменные плиты хранят в себе всевозможные неприятные сюрпризы. Да Винчи спроектировал все так, что теперь это место смертельно опасно, если только вы не…

– Кто спроектировал? – Взгляд Божественного, словно концентрированная кислота, прожег Розу насквозь.

Ее лицо казалось воплощением невинности.

– Они наняли Леонардо да Винчи, чтобы тот разработал серию механических ловушек, спрятанных под полом. Вы хорошо себя чувствуете, мастер Микеланджело?

Мастер Микеланджело действительно выглядел так, словно его вот-вот хватит удар.