Она наблюдала за ним. Он наблюдал за ней.

– Странно, что злодей вот так просто бросил свою добычу, – сказала она.

– Странно, – согласился фермер.

– Эта чаша должна стоить кучу флоринов. Столько золота.

Рот фермера искривился под усами.

– Если только это не позолота.

– Конечно, – откликнулась Роза. – Тогда она вообще ничего не стоит.

– Гм.

– Разве что это приманка.

Повисла пауза.

– Гм…

Роза наклонила голову.

– Куда ты дел кольца?

Лицо фермера расплылось в широкой ухмылке. Эта странная улыбка непонятным образом преобразила его лицо, придавая ему тревожное выражение, но одновременно делая гораздо моложе его сорока с лишним лет.

– Я не имею ни малейшего представления о том, на что вы намекаете, – радостно отозвался он. В его голосе тоже что-то изменилось, речь стала более непринужденной и утонченной.

Роза сорвала с него шляпу, и буйные седые кудри вырвались на свободу.

– Эй! – прикрикнул он, но Роза тут же отскочила, ощупывая ленту на шляпе. Мгновение спустя Роза подцепила пальцем два сверкнувших в солнечных лучах золотых кольца молодоженов – два флорина, как сказала Лючия.

– И как ты всегда узнаешь? – спросил фермер.

– У дамы свои секреты. Ах! – Она недовольно вскрикнула, когда фермер заключил ее в крепкие объятия, оторвав от земли. – Отпусти меня! – потребовала Роза, молотя Джакомо по плечам.

– Нет, – приглушенно ответил он, уткнувшись в ее плечо. – Моя госпожа, моя королева, свет моей жизни, вы не можете представить, какой бальзам на мою душу – снова вас лицезреть…

– Да, да, я тоже скучала по тебе, Джакомо. Поставь же меня на землю, твои волосы сыплются на мою одежду.

– Черт… – Джакомо Сан-Джакомо поставил Розу на ноги так быстро, что она едва устояла на месте. По юбке Розы размазались полосы того же серого цвета, что и его волосы.

– Эта штука выходит наружу, да?

– Да, смотри… – Он опустил голову и принялся теребить свои локоны. Белые облачка порошка взметнулись вверх. – Я работал над формулой, – объяснил он, не поднимая головы, – но это вещество либо слишком легко стирается, либо прилипает к волосам, как древесный сок.

– Избавься от этого наряда, – сказала она. – Мне нужно с тобой кое о чем поговорить.

Джакомо выпрямился, прижав руку к груди.

– Надеюсь, ты не намекаешь…

– Джакомо.

– Ты используешь в своих целях беззащитного и невинного молодого человека!

– Дай знать, если увидишь такого, и я извинюсь. Давай, Джакомо.

Джакомо скинул плащ из грубой ткани и принялся стягивать рубашку через голову.

– Поспешу исполнить все, что прикажет моя дама… черт… – Подол рубашки зацепился за рясу священника, которая все еще была на нем. – Не поможешь…

Роза ловко распутала одежду. Когда она отступила назад, священник из церкви – теперь уже слегка взъерошенный – улыбался ей в ответ, ловко расстегивая пуговицы.

– Так ли уж необходим был весь этот спектакль? – спросила она.

– Я вижу пару, нуждающуюся в святом союзе, и я дарую им святой союз, – ответил Джакомо. Ряса упала с его плеч, и он стоял перед ней, обнаженный по пояс. – Будь так любезна, верни мне мою рубашку. Или предпочитаешь видеть меня беззащитным?

На одной из его лопаток виднелся след – ожог или шрам, но в любом случае ее это не касалось. Закатив глаза, Роза швырнула в него рубашку, угодив в лицо.

– Я не заметила лифта в церкви, – сказала она. – Как ты это сделал?

– Целуй, целуй, ликуй, ликуй, – пропел Джакомо, когда его голова вынырнула из горловины сорочки. – Сжимают руки и исчезают. Никто не смотрит на священника. Где, черт возьми, мой камзол? О… – Он с силой распахнул ветхую дверь лачуги и выскочил с сумкой. А затем извлек коричневый кожаный камзол. Эта чересчур роскошная вещь, несомненно, была добыта незаконным путем.

– Ты готов? – спросила Роза.

– Почти. – И тут Джакомо отклеил свой собственный нос.

Он растянулся, потянув за собой кожу щек, удлинился, а затем принял прежнюю форму, отделившись от лица. Под ним оказался другой нос, совершенно нормальный, но без широких ноздрей и красноватого оттенка фальшивого носа. Глядя на куски грима телесного цвета, Роза почувствовала легкую тошноту.

Двумя легкими движениями Джакомо сорвал кустистые брови священника и усы фермера. И вот фермер средних лет, а до этого – пожилой священник, превратился в красивого, кудрявого девятнадцатилетнего юношу, с яркими карими глазами и загорелой оливковой кожей. Он обеими руками потирал кожу вокруг носа.

– Всегда жутко чешется кожа после такого маскарада, – объяснил он. – А теперь о разговоре, на котором ты так настаивала.

Роза скрестила руки.

– Предлагаю работу.

Губы Джакомо скривились в легкой улыбке.

– Интересно. И что за работа?

– Я не могу говорить здесь.

Улыбка сделалась шире.

– Еще интереснее. А ты за главную?

– Это моя работа. Я собираю все воедино.

– Роза Челлини! – воскликнул Джакомо. – Ты коварная, очаровательная маленькая змейка!

– Не называй меня очаровательной.

– А деньги будут?

– Больше, чем ты можешь себе представить. Приезжай во Флоренцию, – сказала она. – Через две недели. Там мы сможем обсудить детали.

– Роза, – воскликнул Джакомо. Роза успела вовремя уклониться, и он не успел снова заключить ее в объятия.

– Еще раз схватишь меня, я тебя ударю, – предупредила она.

Ему удалось схватить ее за руку, и он стиснул ее в своих ладонях.

– Я, – сказал он, – непременно встречусь там с тобой.

– Прекрасно… – Она попыталась отдернуть руку, но он крепко держал ее.

– И ты будешь сниться мне каждую ночь, пока мы не встретимся.

– Не смеши меня.

– Каждую ночь, синьорина, – сказал он и нежно поцеловал ее руку.

– Не заставляй меня пожалеть об этом.

Он снова подмигнул.

– Две недели станут вечностью между нами…

– Уф. – Наконец Роза смогла вырвать свою руку из его хватки. Она направилась к проселочной дороге, оставив Джакомо Сан-Джакомо болтать с самим собой.

Только когда Роза со своей лошадью была уже в километре от лачуги, она вдруг поняла, что обручальные кольца, которые она спрятала в рукаве, пропали. В памяти на мгновение вспыхнуло ощущение пальцев Джакомо на ее запястье.

Роза не смогла сдержать смех. Никто не смотрит на священника.

Пять

Халид

Халид аль-Саррадж давно овладел искусством без лишних слов демонстрировать свою силу. Каждому, кто видел этого коренастого человека в зеленом камзоле, пестрящем заплатками, сразу становилось очевидно, что голыми руками его не возьмешь. Даже на этом заброшенном, обветшалом складе в генуэзском порту, переполненном закаленными жизнью людьми, бесстрастный взгляд Халида заставлял остальных держаться от него подальше.

– Где Чибо?

Халид даже не удостоил взглядом маленького хилого игрока. Он не сводил глаз со зрителей, сбившихся в круг в центре комнаты.

– Не здесь.

Мужчина поежился.

– Он всегда принимает мои ставки…

– Не сегодня. – Халид мельком взглянул на него. – Хочешь сделать ставку, обращайся ко мне. – Халид почти не смотрел на ринг, окруженный зрителями, и скорее услышал, чем увидел, что Марино получил еще один удар в челюсть. Упав на земляной пол, он не двигался в течение долгих пяти секунд. Он едва дышал. Кровь сочилась из его разорванного рта, распухшего носа, треснувших зубов, смешиваясь с грязью.

– Поторопитесь, синьор, – сказал Халид игроку. – Думаю, этот бой почти закончен.

Противник Марино, гигант-испанец по имени Салазар, грубо радовался победе. Он расхаживал по границам разрисованного боксерского ринга, потрясая руками над головой. Вокруг него толпа ревела, чествуя своего чемпиона.

«Как и планировалось, – подумал Халид, стоя в стороне. – Синьор Траверио будет доволен».

Он подумал, можно ли услышать отсюда шум океана. Гадал, что будет у него на ужин. Размышлял, сколько времени понадобится рыбам, чтобы съесть тело Чибо, когда волны сомкнутся над его головой.

Возможно, игрок прочитал эти мысли на лице Халида. Он даже не потрудился пробормотать извинение, торопливо ретировавшись. Толпа поглотила его, всколыхнувшись, когда Салазар затянул испанскую заздравную песню. Мужчины смеялись и пели вместе с ним, хотя не понимали слов.

Но Халид был здесь сегодня не для того, чтобы следить за Салазаром. А для того, чтобы наблюдать за окровавленным человеком, лежащим в грязи у ног Салазара.

И тут Марино зашевелился.

– Он – неудачный вариант, – сказал Халид синьору Траверио чуть раньше в тот день. Он гордился тем, что его голос звучал спокойно, даже видя, как человек, лежавший на мраморном полу у ног Траверио, испускал последние вздохи. – Он непредсказуем. Ему нельзя доверять.

Синьор Траверио, Морской Дракон Генуи, вытер свой кинжал о портьеру. Халид все это время наблюдал за клинком. С виду синьор Траверио не производил впечатление грозного человека. От долгих лет безбедной жизни он располнел. Его тело стало рыхлым, вокруг глаз и рта залегли морщинки. Он был невыразителен, как генуэзская рыба, в честь которой он и получил свое прозвище.

Однако морские драконы были не просто рыбами, шныряющими на мелководье в поисках пропитания, но обладали грозным оружием – ядовитыми шипами на спине. И наносили удар, когда их жертвы этого не ожидали.

Синьору Траверио яд был ни к чему. Благодаря кинжалу и острому уму он контролировал Геную и окрестности. Букмекерские конторы и бордели от Ифрикии до Баварии делились с ним частью своей прибыли. Порой Халиду казалось, что в мире нет ни одного человека, который бы не работал на генуэзского Дракона.

Очистив свой смертоносный кинжал, синьор Траверио хлопнул Халида по плечу.

– Занимайся боями, а не переживаниями, – сказал он. – Это твой талант. Марино знает, что для него полезно. В отличие от этого полудурка. – Носок сапога синьора Траверио выжал из несчастного Чибо еще одну струю багровой крови. – Он будет лежать, если ему заплатят за то, чтобы он лежал.

Что ж. Марино заплатили за то, чтобы он лежал. Но теперь он поднимался.

Все мечты об ужине, скором вечернем отдыхе или океане мгновенно испарились. Халиду оставалось только наблюдать, как Марино похлопал Салазара по плечу. Он слегка шатался. Но только дурак бы на это купился.

Судя по всему, Салазар оказался дураком.

– Хочешь еще? – расхохотался он. Марино выплюнул ему в лицо сломанный зуб.

«Замечательно», – подумал Халид. Если бы он хорошенько сосредоточился, то смог бы представить, как острый ядовитый шип морского дракона пронзает подошву его ноги. Толпа еще больше разбушевалась после неожиданного воскрешения Марино. Большинство подзуживало Салазара сделать из Марино отбивную. Немногочисленные мечтатели, всегда готовые болеть за неудачника, подбадривали Марино, чтобы он сделал то же самое с Салазаром. Поднялся невообразимый гвалт. А Марино улыбался. Если бы Халиду было позволено, он бы вмешался, чтобы правильно закончить бой. Но это повредило бы репутации синьора Траверио.

Это могло бы навести на мысль, что исходы таких поединков вовсе не определялись возможностями и умениями бойцов.

Халид категорически отказался от слова «фальсификация». Всегда оставался шанс, что где-нибудь в Генуе синьор Траверио сможет его услышать. Букмекер Чибо не был столь осторожен. Он решил раскрыть истинную природу этих поединков и продавал советы азартным игрокам. И, что еще хуже, он забыл посвятить синьора Траверио в суть происходящего. Теперь на месте его горла зияла дыра. Халиду оставалось только, скрестив руки на груди, слушать океан и наблюдать.