Запрещенный ритуал (страница 33)
Лавочники сразу спросили, когда я начну работать; отговорилась ремонтом и перестановкой. Все-таки покойный мастер работал больше по металлу и драгоценным камням, мне это не близко. Паять, привинчивать, собирать не люблю. В жизни ни одного пазла не собрала, это же просто убийство времени! Мое волшебство в веревочках, тесьме и лентах. Кто бы мог подумать, что детское увлечение макраме так пригодится в другом мире? Впрочем, и вождение пригодилось, если Покорителя небес вспомнить. Нет ненужных навыков, есть неподходящие условия, в которых нельзя раскрыть свой потенциал!
Я задержалась у полуэльфа, попросив Люси подождать меня в коридоре. Узнать хотела, знает ли он, в каких условиях в приюте содержатся дети?
– Но это известный приют, полезное учреждение, – запротестовал полуэльф.
– Кошку можно морить голодом, держать связанную, бить, прижигать, подвешивать, но нельзя изнасиловать. – Я нависла над столом, глядя прямо в глаза ушастому. – Лекарь сказал, что Люси не оборачивалась последние три месяца, а это очень вредно для юной оборотницы! У нее нервная система расшатана, не говоря о физическом истощении и застарелых травмах. Буквально две недели, и она бы стала просто кошкой! Вернее, ценным котенком редкой породы, который можно выгодно продать! Лучший охранник, разумный леопард. И барон предлагал мне именно это: подписать отказ сразу!
– Что вы такое говорите?! – отшатнулся нотариус. – Это невозможно!
– Вот заключение лекаря о характере травм и способах их нанесения. Да он на меня, как на конченную садистку смотрел, пока я ему не объяснила, что забрала девочку буквально вчера из приюта. Он сказал, что обязан сообщить властям о жестоком обращении с ребенком. Вы можете уточнить, сколько искалеченных детей выходит из приюта, обобранные своими жадными родственниками? Сколько помещены недобросовестными опекунами? Сколько из них доросло до совершеннолетия? И сколько вернулось к нормальной жизни?
– Да как же это?! – полуэльф дернул свой шелковый галстук. – Барон Тронхейм известный благотворитель…
– И неизвестный садист и палач. Или вы делаете официальный запрос властям, инициируя глубокую проверку, глубокую! – повторила я. – С лекарями, храмовниками, представителями претора и финансистов, или я своими руками сожгу этот приют к чертовой матери!
– Я… да. Несомненно. Я благодарен вам, Марина Верина, за сообщение. Это вопиющий случай, и я непременно извещу нашего мэра и храм, – эльф встал и поклонился.
А я вышла, кипя и булькая от злости. Издеваться над детьми! Да я этого барона задушила бы! Нет, кастрировала на площади!
Люси встретила меня заинтересованным взглядом. Поздно вспомнила, что у оборотней чуткий слух. Девочка показала мне листок, на котором написала: «Кто такая чертова мать»?
– Это мать вашего бога войны, – выкрутилась я.
Местный пантеон знала слабо, даром, что из Обители! В Храме всех богов были любые алтари, поклоняйся, кому привык, все равно невест разберут по разным мирам, а там уже свои боги и свои жрецы всему обучат. Тут желательно быть, как все. Слиться с толпой.
Поэтому сразу после одежной лавки мы направились в храм.
Люси радовалась новому голубому платью в белый горошек, кружилась, показывая кружевные оборки кисейной нижней юбки, притопывала новенькими башмачками, трогала атласные цветы на шляпке.
Храм был скромен и пуст. Статуи богов с жаровнями перед ними, и столиками для подношений составляли, собственно, все убранство. Ни позолоты, ни икон, ни показной роскоши. Только тонкая каменная резьба и дорогой мрамор с золотыми блестками показывали истинную цену этого аскетизма.
– Неужели это Люси? – закашлялся кто-то сзади.
Я обернулась, а Люси бросилась на шею пожилому священнику.
– Душевно рад, дитя мое! – Будь Люси чуть потолще, она бы сбила с ног этого худого и будто прозрачного священника.
– Добрый день. Я новый опекун Люси, Марина. И я из другого мира, поэтому ничего не знаю, – развела руками. Все заготовленное вранье вылетело из головы, когда он посмотрел на меня удивительно яркими, сияющими, как карбункулы, голубыми глазами. Маг, точно маг! Да еще истинно верующий! У меня просто мороз по коже прошелся от этого голубого рентгена, которым патер меня просветил. Так же настоятельница Рузелла смотрела на меня впервый день, разглядывая ауру.
Люси счастливо улыбалась, держа патера за пояс. Меня даже иголочкой ревность кольнула, потом я себя одернула. Есть кто-то, кого девочка любит, и кто ее любит, радоваться надо!
– Люси повредила связки и не может пока говорить.
– Душам слова не нужны, я вижу то, что скрывают слова.
Менталист?! Кому же еще и служить при храме? Я испуганно вжала голову в плечи.
– Не бойтесь. Зла вы не несете, и душа ваша чиста. Хотя и ошибок натворили немало. Но то обычный человеческий путь. Я патер Исидор. Рад приветствовать вас в Курепсе. Ваши мужья подъедут позднее?
Да что они заладили, мужья да мужья. Наверное, как маг, он видит брачную метку на ауре? Вот же коты! Не только в постель, еще и в ауру влезли!
Эх, котики! Подавила вздох.
– Боюсь, мы расстались надолго, по серьезным, не зависящим от нас причинам, – прозвучало неловко и жалко. Но патер не стал ковырять свежую рану, предложил пройти к нему выпить воды, молока или компота.
Люси вприпрыжку побежала вперед, видимо, отлично зная дорогу.
– Люси была так рада вас видеть, – начала я.
– Не удивительно. Это ведь я нашел ее на пороге храма год назад. Несколько недель она прожила тут, пока мы писали запросы и ожидали ответов. Потом мой друг принял в ней участие, жалко, что не пожил подольше. С завещанием он намудрил от души! – Улыбнулся патер. – Мне нечего было бы дать девочке, кроме утешения, чтоб обеспечить ее. А он был весьма состоятелен и одинок.
– Ей лет девять-десять? Насколько я знаю, кошки прекрасные родители? Она их помнит? Что с ней случилось?
– Не помнит и вряд ли вспомнит, с ней поработал очень опытный маг. Мы пытались, и я смотрел несколько раз, но воспоминания стерты. Уверен, что она из хорошего рода. Она и имя свое вспомнила с большим трудом, не уверен, что правильно понял ее тогда. Возможно, она Люсинда или Люсинель. Или Марилюс. Никаких украшений, меток на одежде, гербов не оказалось. Фамилию мы с Пабло сами придумали, когда увидели оборот. Пантера рунами будет Палли. Вообще-то Чирутапалли, но мы укоротили.
– Но почему же вы уверены, что она из знатной семьи?
– Воспитание, ухоженность, манеры, поведение за столом. Полагаю, что от нее избавились родные, как от лишней наследницы, или наоборот, похитили враги рода. Но никто о пропавшем ребенке не заявлял, запросы ничего не дали. Боюсь, она из сопредельного мира, как и ты.
В уютной комнате хозяйничала Люси, доставая варенье, чашки, блюдца, и мы прекратили разговор о девочке. Стали беседовать о городке, погоде, природе и прочих безопасных вещах. По моей просьбе патер дал мне книгу с постулатами местной религии. Тонко улыбнувшись, он посоветовал рассеять мрак моего невежества учением о стихиях. Еще сунул сборник песнопений и гимнов.
Глава 31. Первые блины.
Вечером крутилась в кровати, вспоминая слова патера.
Магии у меня нет, он проверил специальным артефактом. Магии нет, а дар есть. Вот, например, у нотариуса есть дар ощущать ложь. Он не сможет составить подложный или противозаконный документ, рука не поднимется, спазм пальцы скрутит. А магии тоже нет. У булочника дар чувствовать тесто, поэтому у него лучший хлеб в городке. Может быть, точнее сказать, не дар, а талант?
Когда я кручу свои веревочки, я наделяю своей волей память предмета. Эта способность близка в ведовству, поскольку тут не нужны заклинания или ритуалы. Способность очень редкая, и отец Исидор с удовольствием ее изучит. А учебников нет и быть не может, потому что ведьм учат ведьмы, не утруждаясь подробными записями. Это бессмысленно, потому что для не имеющих дара это пустые слова, а для имеющих настоящую магию не важнее комариного писка.
Но артефакторы считаются магами! Полноценными! Есть невероятно сильные, заряжающие, например, в одиночку городское освещение столицы! Или создающие боевые артефакты огромной мощности. Тут патер Исидор развел руками.
Про Обитель патер Исидор отказался говорить, нахмурился.
А я дура, выступила с этим приютом. Хотела же сидеть тихо, вести размеренную жизнь обычной горожанки. Дар – просто приятный бонус и возможность зарабатывать. Нет, весь городок гудел и обсуждал мое появление и спасение Люси. Уже придумали, что я влетела на коне прямо через стену и выхватила девочку из рук злодеев. Это мне рассказала молочница, у которой я покупала сливки для кошечки.
Говорить Люси пока не могла, но абсолютно все было понятно, стоило только посмотреть ей в глаза.
Когда я утром села разбирать рабочий кабинет, Люси незаметно оказалась рядом. Видно, что она скучает по старому артефактору.
Железки и проволоку я складывала подальше, не умею с ними работать. Возможно, научусь попозже. Места на полках занимали мотки тесьмы, ленты, нитки, пряжа, бусины и бисер.
Прибрав все по-своему, я улыбнулась Люси. Начнем? Мне хотелось сделать защитный артефакт от воров и проникновения в дом. С функцией отвода глаз. Дом и так был надежно защищен, но я же не могу ни найти, ни подпитать нужные элементы. Это могут быть даже гвозди! Кисточки на шторах! Совершенно мелкие и незаметные вещи! Я решила, что защиты много не бывает.
– Может, пойдешь поиграешь в сад?
Люси отрицательно замотала головой, следя за моими руками. Я бездумно перебирала шнуры, завязывая узлы один за другим. Как вдруг Люси засипела, и ткнула пальцем в только что завязанный узел.
– Что?
Люси положила руку поверх моей, не давая плести дальше. Она открыла рот, но не издала ни звука. Тогда девочка подбежала к полке и достала из коробки блестящее металлическое колечко.
– Думаешь?
Девочка энергично закивала. Я пожала плечами и обвила колечко тремя витками шнура. Пусть будет, жалко, что ли? Ребенку приятно, мне не сложно.
Вышло что-то странное, размером с прихватку, с вплетенными колечками, с кручеными волнистыми диагоналями узлов и кисточкой снизу. Посложнее пугалки для пуругов раза так в четыре. И размером намного больше. Теоретически, эффективнее должно быть настолько же. Я развеселилась, представив, как дохнут огородные и садовые вредители по всей округе.
Зато я совершенно успокоилась. Все-таки кручение шнуров, как и вязание, занятие практически медитативное, расслабляющее. Куда бы повесить продукт совместного творчества?
Люси ткнула на стену в прихожей. У меня не было возражений. Тюкнув раз молотком, на вбитый гвоздик повесила плетеного монстрика.
Мы сходили на рынок, купили крупы, овощей и здоровенную ощипанную курицу. Меня там уже знали, заговаривали, знакомились, кивали Люси и совали ей леденцы. Я мысленно стонала: сладкое перед обедом! И все спрашивали, когда откроется лавка.
– Пока нечем торговать, инвентаризация! – отвечала я.
Услыхав страшное слово, люди понятливо кивали. Магичу в лавке, стало быть. Порядки свои навожу. Ну, собственно, так и есть. Мне же еще надо сходить в магистрат, узнать насчет разрешения эту самую лавку открыть. Деньги-то на дом ушли, а нам надо что-то кушать. Сегодня последние пять серебряников потратили.
– Доброго здоровьичка! – Оскалился Несс, останавливая повозку рядом с нами. – Привет, Люси!
Девочка кивнула безо всякого страха.
– Вы знакомы? – с подозрением посмотрела на поверенного. Поверенный или бандит? Кто-то же принес ребенка на крыльцо храма.
– А то как же! – хохотнул он. – Мы с Люси самые большие друзья! Верно, детка?
Детка получила большое красное яблоко и важно кивнула.
– Еще скажи, что ты про работорговлю барона Тронхейма не знал, – прошипела я, вплотную приблизившись к повозке. – И про обычаи в его заведении!