«ПОЗДРАВЛЯЕМ СТАРШУЮ МЕДСЕСТРУ НЕЙРОХИРУРГИЧЕСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ ЧЖОУ СЯОЛАНЬ С ПОЛУЧЕНИЕМ МЕДАЛИ ИМЕНИ ФЛОРЕНС НАЙТИНГЕЙЛ!»

Ко мне постоянно подсаживались только прибывающие больные новички. Это были не наплевательски-спокойные старики. Меж делом перед нами разворачивались занимательные сценки.

Мужчина средних лет, весь в обносках, с заметным акцентом, утверждал сопровождавшей его даме:

– Да пошли отсюды. Денег нам все равно не хвотит. Кто знал, что так много угрохаем на недомогание?

Дама ответила:

– Мы придумаем, у кого одолжить.

– Никто нам ничего не даст. Мы же голодранцы. Я не от хорошей жизни пошел сдовать кровь. Не распродал бы всю кровь до последней капли, не заболел бы. Да к тому же тебя впутал в эту мерзость.

Дама зарыдала.

Тут рядом со мной плюхнулся розовощекий крепыш лет сорока с хвостиком. Новенький заявил мне:

– Ох, говорят, эта больница очень известная. Я только-только объездил местные достопримечательности, решил заехать и сюда. С месяц назад простудился, решил посоветоваться с врачами, не подхватил ли что-нибудь серьезное.

Тем временем на авансцену вышли мужчина и женщина, походившие на отца и дочь. Глаза у них были покрасневшие. Девушка сказала:

– Ты во всем виноват! Доверился этому проходимцу и оставил нас на мели.

Отец отозвался:

– Да ладно! Попробовали сэкономить на лекарстве, чтобы нас не оставили без штанов, как здесь. Все получилось, как милый человек нам предсказал.

Выходило, что дочь приехала с отцом в больницу из деревни. И их сразу же с поезда подловил и одурачил мнимый больной. Послушав его увещевания, они отправились в нелегальную клинику, где с них содрали большие деньги за поддельное лекарство. И только поняв, что их обманули, парочка окольным путем добралась до Центральной больницы города К, но денег, чтобы показаться доктору, у них не осталось.

Молодой человек – по виду рядовой офисный работник – кричал, рыдая, в телефон:

– Нет, я это терпеть не намерен! Я и так перегружен работой сверх меры, выкладываюсь неделю за неделей, батрачу по ночам… И все деньги трачу на то, чтобы тестя водить по врачам. И этого мало! Новые лекарства, импортные лекарства, экспериментальные лекарства – все за мой счет. А жена моя, хотя и на сносях, все равно подыскивает себе подработку. Дом мы уже почти продали. Так и до смерти можно заработаться. И знаешь, у меня в самом деле только что обнаружили рак пищевода…

Подошел к служащему мужик, достал фотку с большеголовой птахой и тихо поинтересовался:

– Сову не желаете? Отлично лечит рак пищевода.

Выдвинулась вперед, размахивая флаером, женщина.

– Нет, нет, лучше уж пилюли на основе жабы. Был у нас один человек, тоже с раком пищевода, пил всякие снадобья, но лучше ему не становилось. Жена пошла, наловила жаб, заставила мужа съесть две с половиной тысячи штук. Так только и откачали.

Великовозрастный дяденька, держащий в руках целую стопку пестрых объявлений, заявлял больным с улыбкой во весь рот:

– Лечиться – только за границу! С нами вы посетите входящие в десятки лучших медицинских заведений больницы США и Великобритании. Вас сразу обслужат «в одном окне». За рубежом умеют дать больному почувствовать себя как дома. У них не только диагностика и лечение проводятся с использованием передовой техники, но и обеспечивается отличное соотношение цены к качеству. Коронарный стент здесь вам поставят за 38 тысяч юаней, а там – всего за 6000; зубной имплант вам здесь продадут за 30 тысяч юаней, а там – за 1200, трастузумаб здесь вы получите за 26 тысяч юаней, а там – за 4000… И главное – никаких очередей, вас положат в стационар, в отдельную палату с собственной уборной. Исцеление просто так на вас не снизойдет, спешите, пока действует акция…

Женщина средних лет поочередно спрашивала у пациентов:

– Цены на лекарства высокие, а купить нужно? У меня упаковочку жаропонижающего можно приобрести за 150 юаней, лекарство от рака молочной железы – по 300, а фторурацил – по 500… – С этими словами она открыла сумку, заполненную новейшими препаратами.

Ее завывания прервал неожиданный шум. Два взрослых парня с побуревшими физиономиями стали стеной напротив паренька помладше. Тот кричал:

– Пропустите меня! Мне нужны ваши доктора, хочу измолотить их! Они лечили отца, выложили мы под это дело миллион, все подносили врачам красные конверты! И даже в тот день, когда папа, не приходя в себя, покинул этот мир, врач умудрился впарить нам импортный антибиотик за восемь тысяч! Позор! Как вы смеете наживаться на чужих бедах!

«Стражники» объявили:

– Да что же вы так? Человека уже нет, ну и ладно. К тому же мы с вами в медицине ничего не понимаем. Кто знает, может быть, и нам с вами придется как-нибудь здесь оказаться?

Мужчина лет за пятьдесят, захлебываясь слезами, сокрушался:

– Меня положили на операцию с переломом кости. А в счете, который выставила больница, указано, что мне еще удалили матку, убрали кисту яичника и выдернули яйцевод. Получилось на десять тысяч дороже, чем обещал доктор. И что мне теперь делать?..

Перед моими глазами проносились все новые и новые сценки из импровизированного коридорного спектакля. И даже обладая самым богатым воображением, не сможешь представить, насколько разнородны обстоятельства, в которые жизнь помещает людей. Приглядываясь к этим субъектам, я невольно припомнил слова, которые вычитал в книге советского писателя Николая Островского «Как закалялась сталь»:

«Самое дорогое у человека – это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире – борьбе за освобождение человечества».

Представление передо мной я сначала смотрел с некоторым интересом, но постепенно оно меня измотало. Больные, которых вылечили, считают, что все получилось, как должно было получиться, а больные, которые еще болеют, винят всех и вся вокруг в своих бедах. Какой вывод из этого можно сделать? Предельно заурядные россказни людей – лишь свидетельство того, что судьба – штука капризная. Человек по жизни – что мотылек, летящий на открытое пламя. В этом можно увидеть обратную сторону взаимовыгодного сотрудничества и процветания больных с больницей. Я бесцельно мучался вопросом: как же меня угораздило оказаться во всей нашей безграничной вселенной именно на Земле?

И еще припомнил я поездку на Утайшань^[14]. Один из паломников всучил мне сборник буддийских сутр. Книжицу я полистал и узнал немного про то, что нас ждет в загробном мире. У буддистов преисподних много. Например, для отдельной категории людей уготована судьба быть покрытыми сверху донизу нарывами, которые ко всему прочему сочатся гноем и беспрестанно пузырятся новыми язвами, пока болячкам уже совсем не остается пространства, а все тело человека не превращается в единую открытую бело-красную рану, где уже непонятно, что – кожа, а что – плоть. В другом местечке стоит такой студеный мороз, что люди бьются в судорогах и выгибаются кольцами, звонко при этом стуча зубами – мучение, которое и на словах-то не описать. Еще есть уголок, где людей поджаривают на сильном огне, так что у них глаза норовят от боли и ужаса выпрыгнуть из глазниц, и остается только, истошно вопя, носиться во все стороны в поисках выхода, которого и нет. Все эти образы предстали передо мной как наяву, когда я оказался в больнице. Если больных и можно назвать как-то, то лучшее определение им – «живые мертвецы». Что есть преисподняя, как не имитация страданий, которые человечество и так постоянно испытывает? В качестве снискавшего себе некоторую славу либреттиста я все это и так отлично понимал, а потому делать шумиху из моего похода по врачам было бы странно. Что же касается копившихся расходов, то даже у владыки загробного мира Янь-вана иногда в книге жизни и смерти не сходится баланс.

Размышления меня как-то обнадежили. Но тут боль стала просто убийственной. Я все беспокоился, что со мной случилась такая страшная хворь, которую и не придумаешь, а значит, мне придется за свой счет покупать много лекарств. Ничего такого на мое скудное жалованье я себе позволить не мог, даже с учетом музыкальной халтуры, которой я баловался последние годы. Наверно, так не один больной пускает по миру семью и проматывает все нажитое добро. И такая перспектива была чем-то страшнее любой преисподней.

На мое счастье, тут ко мне вернулась сестрица Цзян. Вновь поднялась и заволновалась толпа стариков. Все взгляды были прикованы к вещице, которую несла моя спутница: отчет с результатами обследований. Сестрица Цзян с ликующим видом, будто она переделала все возможные дела, громко объявила:

– А вот и ваши анализы, миленький Ян! Скоро ваш вопрос сам собой решится. – И, не дожидаясь комментариев, дамочка рывком подняла меня со скамьи и снова понеслась к доктору.

15. Профессиональная врачебная этика

Было ощущение, что я отправился в дальнее путешествие и только-только добрался до точки назначения. Когда мы вернулись, преждевременно поседевший врач-авангардист сидел все на том же месте с тем же безмерно утомленным видом. Явный упадок сил у доктора немедленно порождал сочувствие. Но – при всей своей изнуренности – он сразу распахнул глаза и быстро пробежал взглядом по листку.

– Вроде бы все недурно, – сказал он это не мне, а сестрице Цзян, – но во избежание осложнений лучше бы еще записаться на компьютерную томографию.

– Хорошо, – отозвался я. Чувство, что цель достигнута, сразу улетучилось. Начало казаться, будто маленькие чертики загоняют мне под кожу острые лезвия. Смог ли я храбро выдержать это истязание, быть достойным звания «героя»?

– Сегодня, наверно, уже не успеете. И сделайте уж заодно гастроскопию. – Врач говорил вроде без раздумий. К нашему второму заходу его успели облепить другие пациенты и родственники.

– А чем я все-таки болен? Когда станет известен диагноз? – На пределе возможностей я сжал кулаки. Я активно воскрешал перед глазами славные образы тех непоколебимо державшихся вопреки всем испытаниям старцев и ужасающие образины самых коварных демонов преисподней.

Врач от моего напора немного опешил.

– Не торопите события. Вы же, в конце концов, находитесь в Центральной больнице города К! – поспешила наставническим тоном вставить сестрица Цзян. – Мы с уважаемым врачом – хорошие знакомые. Он – доктор наук, и ему приходится нелегко, он уже более шестидесяти часов работает без перерыва, выполнил десяток с чем-то операций. Если бы не он, то пациенты были бы обречены на смерть. Проблема в том, что пациенты обычно не видят дальше носа. Почему-то они уверены, что больница – печатный станок, который ломится от свеженьких банкнот. А по факту врачи всем жертвуют для вас. Больнице хронически не хватает специалистов. А больных же – море. Все доктора страшно перегружены. Только подумайте, как много жизней они умудряются при этом спасать, сколько людей вырывают из лап Янь-вана! Врачи служат больным всем сердцем и всеми помыслами. Вот почему они такие обессиленные. Доктор не кушает, не пьет, не спит, не справляет нужду, а посвящает себя целиком осмотру больных. А ему же скоро еще надо направляться в лабораторию, чтобы заниматься научно-исследовательской работой! – С этим моя спутница, многозначительно взглянув на врача, протянула ему мой кошелек.

– Пусть вам пройдутся зондом по желудку. Вытащат все лишнее, что у вас там накопилось, вам сразу значительно полегчает. Подозреваю, что это ретенция желудка. – Врач нахмурил брови и оттолкнул от себя кошелек. Говорил он с нетерпящей возражений решительностью.

– Но… Но я три дня ничего в рот не брал, только один раз попил водички… – Если память меня не подводила, ничего про столовые для обитателей преисподней в сутрах не говорилось.