Тупик военного коммунизма

Масштабы кризиса, с которым столкнулись большевики к началу 1920-х гг., были ужасающими. В результате Гражданской войны и политики «военного коммунизма» страна фактически лежала в руинах, многие производства остановились, в экономике царила полная разруха.

Один из ведущих специалистов ВСНХ Л.Б. Кафенгауз отмечал, что:

• к 1920 г. общий уровень производства составил всего 13 % от довоенного;

• производство средств производства составляло 15,9 % от довоенного уровня;

• производство товаров потребления – и того меньше: всего 10,6 %.

Л.Б. Кафенгауз. 1918

[Из открытых источников]

Тяжелая промышленность страдала от тяжелейшей нехватки топлива, легкая – от резкого сокращения объемов сбора технических культур и нехватки сырья. Рабочие же получали деньгами лишь часть своей зарплаты, остальное им выдавали в виде продовольственного пайка. Не лучшим образом обстояли дела и с транспортом – в результате боевых действий и снижения трудовой дисциплины 58 % паровозного парка вышло из строя.

На фоне такого резкого спада начался ожидаемый тотальный дефицит – не хватало продовольствия, одежды, обуви, предметов первой необходимости. Нехватка мяса и практически полное отсутствие жиров в рационе основной части населения стали причиной эпидемий тифа, холеры, оспы, дизентерии.

По всей стране горожан привлекали к принудительному труду, заставляя расчищать снег, убирать трупы, разбирать ветхие строения. Обогревать дома было нечем, поэтому жителям городов приходилось заботиться и о поиске дров. Повсюду разбирались заборы, скамейки, оставшиеся без хозяев дома. В период «военного коммунизма» в городах жгли все, что могло гореть. Многим приходилось жечь собственную мебель и книги.

Ситуацию, сложившуюся в Петрограде к 1920 г., красноречиво описал меньшевик Евгений Ананьин: «Поездов не было или почти не было, изредка по Невскому проносилась правительственная машина с красным флагом. Мой родной город медленно погружался в агонию».

Разборка на дрова деревянного дома во время топливного голода в

Петрограде. 1919–1920

Фотограф Я.В. Штейнберг. [РГАСПИ]

Очередь безработных на Петроградской центральной бирже труда в отделы по специальностям. Петроград. Июнь 1918

Фотограф Я.В. Штейнберг. [РГАСПИ]

Голодающие Поволжья. Январь 1921

[Из открытых источников]

Витрина магазина братьев Пате. Ноябрь 1917

[Из открытых источников]

Сад в центре Петрограда, возделанный под капусту. Петроград. Сентябрь 1918

Фотограф Я.В. Штейнберг. [РГАСПИ]

А ведь еще за два года до этого Петроград стал примером для всей страны в деле ликвидации предпринимательства и незаконной торговли. Уже в ноябре 1918 г. активизировался процесс закрытия негосударственных магазинов, столовых, различных лавок, мастерских и т. д. Товары в ходе таких ликвидаций чаще всего расхищались, а не попадали на государственные склады.

Свой вклад в перебои с продовольствием внесли и многочисленные структуры, созданные для распределения и регулирования потребления. Только в одном Петрограде этим занимались:

• Комиссариат снабжения и распределения Союза коммун Северной области,

• Комиссариат городского хозяйства,

• Петроградский Комиссариат продовольствия,

• Совнархоз Северной области,

• Комиссариат финансов

• и многие другие.

Разборка баржи на дрова во время топливного голода в Петрограде. Сентябрь – октябрь 1919

Фотограф Я.В. Штейнберг. [РГАСПИ]

Такая же ситуация складывалась и в других регионах – сеть снабжения и распределения была парализована бюрократизмом и хищениями.

Население оставшихся без стабильного снабжения городов хлынуло в деревню, что создало еще и проблему аграрного перенаселения. И это несмотря на то, что после массовой конфискации помещичьих и церковных земель их в основном передали крестьянам. Передел земли зачастую происходил стихийно и во многом разочаровал крестьян.

«Вне всяких условий справедливости и рациональности земля попадала в руки тех, кто оказывался ближе к ней, земля распределялась не по нуждаемости, а по силе захватить ее», – писал советский экономист Павел Першин в 1918 г.

Прирезки оказались не такими уж и большими, к тому же голодных ртов из города прибыло немало – в деревню перебрались около 8 млн домохозяйств. В результате вместо 1,87 десятины земли, приходившейся на одного едока до революции, стало всего 2,26 десятины.

Крестьяне у ссыпного пункта. Очередь на сдачу продналога. 1918

[Из открытых источников]

При этом в рамках политики «военного коммунизма» крестьян лишали всех излишков (а порой и не только излишков) их собственной продукции. Многие крестьяне почувствовали себя обманутыми – полученный собственным трудом хлеб их вынудили отдавать без какого-либо вознаграждения.

Жизнь в деревне стала невыносимой. «Крестьянство раскулачивалось. В кулаки зачислялись все недовольные на селе. К кулакам причислялись крестьянские семьи, никогда не прибегавшие к наемному труду. Если в хозяйстве было две коровы, корова и телка или пара лошадей, хозяйство считалось кулацким. В села, где крестьянство отказывалось сдавать излишки хлеба и не выявляло кулаков, отправлялись карательные отряды. И крестьянство на своих сходках выбирало, кому ходить в “кулаках”. Меня тогда потрясло это, но крестьяне объяснили: “Приказано, чтобы кулаков выявили, податься некуда”. Кулаков выбирали на мирских сходках, как прежде выбирали старосту. Обычно выбор падал на бездетных бобылей, чтобы не пострадали детишки», – писала эсерка Екатерина Олицкая. Она же вспоминала, что в магазинах не было ничего – даже спички и мыло приходилось покупать «в подворотнях и на базарах из-под полы». Ценности же, которые экспроприировали у городских богачей и кулаков, «свозили и сваливали где-то с учетом и без учета».

Регистрация прибывших для формирования полка деревенской бедноты. Петроград. 11 декабря 1918

Фотограф Я.В. Штейнберг. [РГАСПИ]

Были и те, кто продолжал верить в идею. Член редакции «Торгово-промышленной газеты» Муравьев вспоминал:

Во время военного коммунизма жилось тяжко, мучил холод, мучил голод, даже мороженый картофель считался редким экзотическим фруктом. Но самый остов, самый костяк существовавшего в 1918–1920 гг. строя был прекрасным, был действительно коммунистическим.

Однако в конечном счете передел земли и имущества – та самая идея «отобрать и поделить», которой многие грезили, оказалась неэффективной, и начавшийся в стране голод стал этому главным подтверждением.

Наркомпрод завалили телеграммами о бедственном положении, поступавшими со всех концов страны:

«Иваново-Вознесенск. Хлеба нет. Население голодает…»

«Рыбинск. Настоятельная просьба о высылке муки. Голод».

«Нижний Новгород. Просьба немедленно отправить в Нижний маршрутными поездами хлеб для судовых команд, нужда крайняя, запас хлеба весь истощился…»

Петроградская биржа труда. Раздача бесплатных обедов безработным. Июнь 1918

Фотограф Я.В. Штейнберг. [РГАСПИ]

Отъезд московского продотряда. 1919

[Из открытых источников]

Голодающие беженцы. Январь 1921

[Из открытых источников]

«Клин <Московской губернии> совершенно без хлеба. Происходят частые голодные бунты и организованные восстания деревенского и фабричного населения, грозящие перейти в голодный бунт… При настоящем положении планомерная работа становится невозможной. Шлите немедленно возможное количество хлебных продуктов, спасите от голодной смерти, не дайте погибнуть завоеваниям революции».

Ко всему прочему добавились и проблемы финансовой системы. В первые годы после революции государство не боролось с обесцениванием денег и не ограничивало эмиссию. По мере своего обесценивания деньги начали хуже выполнять свои функции, и тогда был провозглашен курс на безденежное хозяйство. В результате уже к 1920 г. денежная часть бюджета составляла всего около 10 %, остальное приходилось на натуральные взаимоотношения. Вместе с тем продолжалась бесконтрольная эмиссия, а с ней – и рост цен.

Все эти факторы заставили большевиков осознать, что диктатура партии обречена, если не будут приняты хоть какие-то экстренные меры. Кто бы мог подумать, что стране предстоит вновь столкнуться с теми же проблемами 70 лет спустя.

Как это было в наше время: повторение пройденного

Сегодня выясняется: многое из того, что нашей стране пришлось испытать в период с 1986 по 1998 г., в ее истории уже было в самом начале 20-х гг. Даже при беглом сравнении видно, что экономическая ситуация 20-х в некоторых аспектах была практически идентична периоду перестройки и «шоковой терапии».

В чем заключалось сходство?

В том, что и в 20-е гг. и в конце 80-х – начале 90-х наша страна – в силу разных причин – столкнулась с одними и теми же проблемами экономического характера:

• катастрофическое падение промышленного производства,

• дефицит товаров народного потребления,

• невыплата зарплат,

• галопирующая инфляция.

И это только основные черты внешнего сходства «переходного» периода разных эпох.

В чем же отличие?

В результатах. Мы хорошо знаем, каким мучительным, разрушительным и долгим был «переходный» период от социалистической экономики СССР к экономическому укладу современной России.

Однако мало кто сегодня помнит, что в начале 20-х гг. неимоверные трудности «переходного» периода преодолеть удалось. Причем, если сравнить результаты, даже при всей разнице двух эпох, они не в пример эффективнее и успешнее…

Конечно, в 80-е гг. в экономике СССР все было довольно плохо, хотя об этом вспоминать не принято. Советский Союз многим жалко. Однако вряд ли будет корректным утверждать, что в 1921 г. было проще. Поэтому сравнение не в пользу «нашего времени» нам тоже кажется вполне корректным.

Вдумаемся: экономика страны, только что разорванная в клочья распадом Российской империи, обескровленная Первой мировой войной, а потом Гражданской… вздыбленная Октябрьской революцией и практически добитая «военным коммунизмом». Эта экономика не только выжила… Но! В считанные годы восстановила финансовую систему, производственные отношения, кооперацию, а затем вышла и на беспрецедентные масштабы роста… Возможно, абсолютные достижения покажутся не столь значительными, но ведь и поднимались с нуля!

Причем, что особенно нужно отметить, все это было сделано еще «до Сталина»…

Насильственная коллективизация, индустриализация, рабский труд тысяч репрессированных – все эти «краеугольные камни» могущества советской экономики еще будут в истории нашей страны, но позже.

Поэтому так важно помнить! Успех новой экономической политики 1921–1926 гг. был обеспечен исключительно применением законов экономики. И этот неожиданный для нас сегодня факт стоит того, чтобы остановиться на нем подробнее.

Нэп и перестройка – братья-близнецы

Факторы сходства:

1. Резкое обесценивание рубля

Мы помним: именно обесцениванием денег обернулись первые результаты перестройки для рядового жителя СССР… Тогда мы думали, это какая-то случайность. Оказалось, нет. Причина падения рубля была та же самая, что и перед началом нэпа. Эта причина была обусловлена экономически:

• чрезмерные расходы бюджета;

• бесконтрольная эмиссия;

• резкое падение производства;

• кредитная инфляция.

Именно эти факторы и в начале XX в., и в конце 80-х привели страну к инфляции. В результате деньги стали стремительно дешеветь…