– Мыслительный процесс. Тебе это о чём-то говорит? – он встал с корточек, хрустнув коленями.

– Где-то я про это слышал… Ага… Ладно. ЛАДНО. – Я встряхнул кистями, как пианист, уставший исполнять музыку. – Если мы тут не случайно, значит, один опыт может привести к разным выводам?

Он щёлкнул пальцами:

– В точку.

– …и чем больше выводов, тем лучше?

Кивнул:

– Совершенно верно. В повседневной жизни большинство людей не замечают уроки опыта. Те, кто повнимательнее – выносят вывод. Но один.

Водитель начал расхаживать вокруг кристалла, точно заведённая юла. И даже это казалось не случайным. Меняя положение тела в пространстве, он ловил отблески лучей, что натолкнуло меня на другую мысль, которую я озвучил с традиционного «ээ»:

– Эээ… вы, типа, клоните к тому, что, чтобы вынести больше выводов, нужно двигаться?

Водитель остановился:

– Ещё раз скажешь слово «типа» – и я вырву тебе язык.

Я издал глухой неловкий смешок. Аж в горле запершило. Надеюсь, он шутит. Он же шутит… Он же шутит?.. Чёрт, по лицу не видно, шутит он или нет.

– И не повторяй слова. Одного раза достаточно. – подойдя к кристаллу, он вытянул указательный палец, перекрыв часть светового луча. – Двигаться нужно во времени. То есть событие из прошлого и размышления о нём – скажем, год назад и сейчас – это и есть движение. А значит, могут открыться новые грани выводов.

Я прищурился:

– Слушайте, раз вы не сказали, как вас зовут, буду звать вас… эм… философ. Или просто Фил. Идёт?

Фил закатил глаза:

– Я не давал согласия.

– Ну так… дайте. Иначе придумаю что-то похуже.

Он махнул рукой:

– Лучше, чем «водитель».

– Хорошо, Фил! Спасибо за урок, Фил. А теперь, Фил, валим отсюда?

Сморщив лицо, будто только что опрокинул стопку лимонного сока, Фил пошёл к выходу из пещеры.

– Не повторяй слова так часто!

– Хорошо, Фил. Не буду, Фил.

Он обернулся, и в полутьме я увидел, как заблестели его глаза. Нет… этот мужик не может быть ангелом. В нём было что-то ещё. И это «что-то ещё» меня настораживало.

Обратно шли молча. Я насвистывал мелодию из Пиратов Карибского моря и смотрел под ноги. Лишь бы не вспоминать ещё раз те события с Зеней. Я знал, что поступил как мудак… но выйдя из пещеры, понял: с этим можно работать. Это ли не грань опыта? Я определённо делаю успехи. Спасибо, Фил.

Водитель шумно выдохнул – специально, чтобы я его услышал, – и вышел из пещеры на свет.

Автобус был на месте. Приключения продолжаются.

Глава 14

– Фил?

– Да.

– Фил?

Вздох.

– Да?

– ФИЛ?!

Слышу скрежет зубов…

Фил.

– Я СЕЙЧАС ИЗ ТЕБЯ ФИЛе СДЕЛАЮ.

– Но я ничего не говорил… эм… в смысле последнее «Фил» – я только подумал, но не говорил «Фил», честное слово!

Он сжал руль, и кожа под его ладонями заскрипела.

– Я вот что хочу сказать, – усаживаюсь на кресло за ним. – Вам не хватает аромаёлочки с надписью «Секс наша работа» или «АК-47». У вас тут слишком чисто, будто не в автобусе сидишь, а в музее на колёсах.

Мотор одобрительно заурчал, и мы тронулись. Прижавшись к стеклу, я взглядом проводил пещеру.

Возвращаться к теме с опытом мне не хотелось – мозгу требовалась пауза-разрядка. Как и тебе, ФИЛ. Да, Фил? Фил, ты же слышишь? Ку-ку. Филли…

Автобус резко затормозил, и я долбанулся тазом о поручень.

– Ууууух… – схватившись за бок, я зыркнул и выпалил: – МОГ ЖЕ ВЛЕТЕТЬ В ЛОБОВОЕ! О чём ты думаешь, ауч… теперь синяк будет.

– Я думаю о том, что ты дал мне хорошее имя. У тебя прям интуиция развита. Знаешь, почему?

Нет. Я не попадаюсь на эту удочку и не буду спрашивать в духе «Да, Фил, расскажи, оооочень интересно». Игнорирую. Игнорирую. И ещё раз игнорирую. Вот лучше в окно позалипаю.

– Везёт тебя Фил, а направляемся мы в ФИЛиал ада! – сказал он и разразился смехом.

Вот это его фирменное АХАХАХАХХА… пауза – чтобы в лёгкие воздуха набрать – и опять АХАХАХА. Не смех, а очереди из автомата: гласная «А» и согласная «Х». До тех пор, пока не высмеет из себя всю дурь. Пока патроны не кончатся.

Давай, завязывай уже… Ну вот, теперь «АХАХА» выдохлись и перешли в «ха-ха».

– Дурацкая шутка, – буркнул я, чувствуя в середине лопаток холодок.

– Так это не шутка.

Я повернул голову в тот самый момент, когда он смахивал с щеки слезинку.

– Чего?..

– Не шутка, говорю. Ты вот загадывал-загадывал и дозагадывался до «Пропади всё пропадом», что, собственно, и является жарким местечком Тартарары.

– Тартарары? – зачем-то переспросил я.

– Ну.

Мы вновь взбирались по серпантину, и на этот раз звуки мотора, шуршание колёс по гравийке и стук моего собственного сердца разделились. Я слышал всё по отдельности. И в то же время – всё вместе. И что-что, а стук набирал обороты…

– Фил, скажи мне, что это розыгрыш. Ну ты же просто шутишь, да? Давай заводи свою «ха-ха-машину» и сообщи мне, что это просто хохма!..

– Парень, на тебе лица нет. Ты как-то враз побледнел.

Я отвёл глаза от зеркала заднего вида.

– С чего это вообще «пропади всё пропадом» приравнивается к Тартарам? Кто эти ваши карты территорий рисует?

– Кто-кто? Мы, обычные клерки бюро путешествий… Вот скажи мне, Гриша, где по-твоему гиена огненная? Или царство теней? М?

Я кис… кис… и скис. Как молочная река, попутав берега, стала ряженкой.

– Что, не до шуточек теперь? А то – Фил, Фил… Фил… Я тебе больше скажу…

Я старался не смотреть на него. Мой взгляд был пуст. В этот момент я, видимо, научился смотреть сквозь предметы, время и пространство.

– В странах существуют области или штаты. Вокруг ада – тоже свои контрольно-пропускные пункты. Слыхал, например, о Патале? В исламе есть местечко, которое часто путают с адом – Джаханнам. Так себе райончик, скажу я тебе. А на иврите – Абаддон. Последний раз я оттуда еле ноги унёс. А в Настранде, из скандинавской мифологии, я вообще в чёрном списке. Но это совсем другая история…

Он замолчал. Довольный произведённым эффектом.

Я замолчал. Недовольный произведённым им эффектом.

– Я бы хотел сойти, – фальцетом объявил я.

– Сойти? Прямо здесь? А как же ты выберешься отсюда?

Мне нужен был воздух. Дыши… дыши… Да вот так. Вдох… ыыы… Лёгкие сжимаются, будто я опустил на грудь чрезмерно тяжёлую штангу.

– Есть ещё Нарака – в индийской мифологии и буддизме, но туда нам совсем не по пути. Придётся крюк делать. Дорога не самая приятная: обрывы, оползни… Может, в другой раз, а? – подмигивает.

– Я просто хотел в Колывань, – захныкал я. – КОЛЫВАНЬ!..

Фил ничего не ответил. Только включил магнитолу. Выкрутил громкость на максимум, и по первым аккордам я узнал песню AC/DC – Highway to Hell.

Я без сил сполз под кресло.

А по салону громыхало:

Living easy, living free.

Season ticket on a one-way ride.

Asking nothing, leave me be.

Taking everything in my stride.

Моё артериальное давление падало, как барабанные палочки на барабаны.

Глава 15

Музыка стихла… Фил оказался тем, кто не насилует магнитолу, ставя на повтор песню.

Я… сошёл с ума? Значит, всё это начинается так безобидно… Стоишь, значит, себе в кассу за билетом на автобус, а потом – БАЦ! – и вот ты уже считаешь себя Наполеоном.

Чёёёёрт… ну нееееееееет.

– Спокойно, сынок! – словно вожатый пионерского лагеря крикнул Фил. – С тобой всё в порядке… почти в порядке. Но это сути дела не меняет.

Я распластался животом на сидушке. Голова мягко подпрыгивала, ноги свисали в проходе.

– Умеешь ты поддержать.

– Что?

– Мне орать нужно? Ты же всё это слышишь… своим… – я вдруг отвлёкся на надпись, нацарапанную ножичком на обшивке ниже окна. Не разглядеть… вроде чьи-то инициалы и дата. – …своим третьим глазом или эзотерической антенной.

Наехав на кочку, автобус подпрыгнул, и я вместе с ним. Щека со шлепком плюхнулась на сиденье. Мне было по ба-ра-ба-ну. Как в той песне AC/DC… Вошли в поворот, меня перекрутило, и теперь я лежал на боку, прижавшись к спинке кресла.

Я не сплю и я не сошёл с ума… уйййййй… может, не сошёл, но… схожу? Вот расскажу эту историю – и кто поверит во всё это?

– Тo ли ещё будет, сынок, то ли ещё будет…

– А можно без этих ваших «сынок»?

Водила присвистнул, подпрыгнув на сиденье:

– Ну наконец-то! Я уже думал, поворотом ошибся.

Я встал, придерживаясь за поручень, и увидел чудное кафе.

Давайте объясню, что для меня значит чудное, – кто знает, может, у нас с вами вкусы не сходятся…

1) Смотря на такие кафе, ты мигом переносишься в детство, когда сидишь, приклеившись к экрану выпуклого телевизора со старыми добрыми американскими фильмами… и пусть весь мир подождёт.

2) Форма кафе напоминала то ли переоборудованный трейлер, то ли вагончик, и всё это так мило. Эти лампочки вдоль окон, эти неоновые надписи на крыше…

3) Кафешечка была уютно зажата рядами пальм. Будто здесь ей самое место – точь-в-точь как зубной щётке в подстаканнике.

Приближаясь к кафе, я отвлёкся от четвёртого пункта. Филу нужно было запарковаться так, чтобы не снести мраморную статую ангелочка.

4) Цвет кафе – нежно-лавандовый, а вот оконные рамы и дверь выглядели как самые жёлтые из всех жёлтых, то есть – желток куриного яйца.

Симпатично.

Четырёх пунктов достаточно. Чудно, нет?

Мы припарковались, и я с удовольствием встал с засиженного места. Мозгам нужно было проветриться. Хотелось подышать – да и монолог живота «Урр – УРРР – уРР» надоел.

Выпрыгнув из автобуса на гравийку, я, разминая на ходу шею, подошёл к окнам.

Жалюзи были прикрыты наполовину, и по разгуливающим ногам внутри я понял, что с животом, однако, удастся договориться.

Слюновыделение – В БОЙ!

Унять урчание!

Замять пониженный сахар в крови!

Умять чего-нибудь вкусненького!

Фил, выйдя из автобуса, с ухмылкой на меня посмотрел:

– В голове у тебя, конечно, чёрт-те что. Ты хоть на миг замолкаешь?

Ответ ему был не нужен. Он подошёл к двери, два раза постучался и вошёл внутрь.

Раздался тонкий, как хрусталь, голос женщины:

– КАКИЕ ЛЮДИ В ХОЛЛИВУДИ!

– А ну-ка иди сюда, обниму! – это уже Фил подыграл басом.

Топот ног и…

– Всё, всё! Ставь меня на землю! Причёску испортишь!

Я подошёл к полуоткрытой двери и обернулся.

Может, сбежать? Все эти истории про ад до добра не доведут. И… остановил меня не здравый смысл. Нет.

Божечки… вот это запах! Слюна не выделилась – я готов был захлебнуться. ЦУНАМИ! Ротоглотка тонет! Желудочный сок вырывается наружу!

В дверях скользнула тень, и появилась женщина. Румяная, пышущая здоровьем дама. Фартук сидел на ней, как кайма на песочных часах. Ей было лет пятьдесят, может, больше… По улыбке и паутинке морщинок вокруг глаз могу ошибаться. Но, глядя на неё, цифры возраста уходят на второй план.

– Так и будешь здесь стоять?

Я не успел ответить. Вместо меня встрял Фил:

– А он из робких. Любит, когда его упрашивают. Верно, Гриша?

Я через плечо дамы зыркнул на Фила. Тот непринуждённо пожал плечами.

Захожу, прикрыв за собой дверь. Фил и женщина уже скрылись за стеной.

Забавно, хоть это и кафе – общественное место, но выглядело оно так, словно я пришёл в гости, и ждёт меня домашняя еда.

Половицы тёмно-вишнёвого цвета скрипели. На входе, с правой стороны, висело зеркало во весь рост с приклеенным стикером: «Улыбайся». Я оскалился. На полу, в лежанке с рюшечками, дрых толстый кот. Рядом я увидел обувь Фила.

– А у вас тут разуваются?

– Конечно, пацан! – крикнул Фил и зашёлся хохотом.

Что делать. Скинул кроссы. Правый кроссовок задел лежанку, и кот лениво потянулся, вытащив лапу, стал вылизывать лоснящуюся шерсть.