Я застыла в нерешительности, покачала головой, всё ещё не готовая принять сомнительное предложение.

– Вы сумму видели? Вам мало?! Ещё выписать?! – рявкнул лорд.

На сумму-то я не поглядела, была слишком разгорячённая мыслями о том, что меня приняли за шлюху. Взглянула – а там… там сумма просто огромная – пятьсот тысяч крон. Пятьсот тысяч!

Теперь ещё интереснее стало, за что НА САМОМ ДЕЛЕ мне предлагают такие деньги.

Но мужчина не собирался ничего объяснять, стремительно поднялся, хватая свои вещи.

– Это тоже вам! – прорычал он, бросив на спинку моего стула стула плащ, женский, новый, с биркой, сунул мне в руки зонт-трость и развернулся к выходу.

– Стойте! – крикнула я. – Объясните, что это значит?!

– Просто уезжайте, леди Пери! – прорычал лорд и хлопнул дверью.

Не знаю, что это было. Но чек выписан на моё имя, с меня ничего не требуют, никто не придёт за оплатой, если верить этому типу, а значит… значит, я могу успеть на аукцион, выкупить своё баронство и в действительности уехать!

Но сперва действительно узнаю в банке, чей это счёт!

– Вызовите мне экипаж, пожалуйста, – попросила я хозяина ресторана, оставив ему на стойке очень щедрые чаевые. – И простите за Дракона, который вам тут всё поломал! Если герцог ван Дрейк откажется платить, напишите мне в баронство Пери, я что-нибудь придумаю!

Я накинула на плечи плащ с бархатным воротником, так как на улице из-за дождя стало холодно, и вышла на крыльцо, раскрывая над головой зонт с гладкой ручкой из дорогого красного дерева. Не знаю, за что мне достались такие подарки, но чувствовала я себя леди, обеспеченной и защищённой.

– Что случилось, леди Пери?! – воскликнул лорд Джонсон, вдруг оказавшись рядом. Голос его был трепетным, как у артиста в театре. – Вас обокрали?

– Я знаю, это вы подстроили! – сказала я, сверкнув гневным взглядом. – Чтобы склонить меня к интервью. Я вам этого не прощу! Сдам вас полиции!

Хотелось разорвать гада на части и немедленно отправиться в отделение дать показания, что это именно лорд Джонсон навёл грабителя. Но у меня сейчас не было времени.

– Я видный человек, да к тому же невиновный. Вам не поверят. Настоятельно советую вам согласиться на моё предложение. Я заплачу вам очень очень хорошие деньги. Всего лишь пару слов о том, что нашли в поместье герцога обличающую переписку с изменником короны графом Редфоксом…

– Идите, знаете, куда?!

Я закусила губы, вспоминая, что леди не пристало ругаться, но обстоятельства были сильнее.

Скорее бы экипаж приехал.

Лорд Джонсон лениво прислонился к стене рядом со мной и задумчиво проговорил:

– Леди Пери, я вот задаюсь вопросом и никак не могу понять, почему герцог выбрал именно вас в жёны, сироту, без приданого?

Вопрос тут же поверг меня в замешательство.

– У меня было приданое, я баронесса! Моя мать герцогиня! И ещё я высшая магиня, обладаю четвёртым магическим кругом!

– Все аристократки магини. Да, не все молодые леди обладают четвёртым кругом – чаще вторым, первым, но герцог любую невесту бы обучил, – проговорил Джонсон. – Приданое ваше тоже, насколько мне известно, было ничтожно мало. Так почему он на вас женился? Разве что из-за красоты? Но, если он заявил, что вы, как женщина, оказались для него не привлекательны, то у меня прямо-таки подгорает от любопытства! Это не для статьи, расслабьтесь, леди Пери. Мне просто интересно. Люди его круга находят партии гораздо более выгодные.

– Уходите! – рявкнула я.

Лорд Джонсон чуть заметно улыбнулся, поклонился и зашагал по улице.

Почему герцог женился на мне? Очевидно же!

Незадолго до помолвки я слышала короткий разговор дяди с его сыновьями, что королева приказала ему предложить меня герцогу в жёны, чтобы закончить вражду между Ферриганами и ван Дрейками. Может, ван Дрейку, она тоже так приказала. Договорной брак, ничего особенного.

Хотя самой теперь в это совершенно не верилось. Побыв месяц замужем, я поняла насколько ван Дрейк был влиятельным, насколько богатым, очень значимым для государства! Раньше я считала его просто богатым герцогом, но позже узнала, что он был личным наставником у принцев, и наша пожилая королева его очень уважала – я постоянно слышала разговоры слуг о ней и о нём, когда жила в поместье. Вряд ли герцога ван Дрейка, героя былых войн и премьер-министра страны, можно было заставить жениться на той, на ком бы он не захотел.

Меня, наверное, просто ослепила возможность стать его женой, и я не задумывалась о причинах…

Но теперь это совершенно не важно. Мы разведены.

Карета подъехала прямо ко входу ресторана, я забралась внутрь и приказала:

– В центр. К аукционному дому.

18

По дороге я зашла в банк и обналичила чек. Мне выдали пятьсот тысяч пятитысячными купюрами. Я убрала солидную пачку денег в самое надёжное место – под нижнюю сорочку, прямо к груди. Туда же – и чек, на котором теперь стояла печать, что он обналичен. Пусть будет со мной на всякий случай, чтобы доказать, что я не украла эти деньги.

Но, самое главное, в банке мне подтвердили, что счёт на имя Стикривера действительно анонимный. Его обслуживание в десять раз дороже обычного, зато не требуется документов, подтверждающих личность владельца. Он, конечно, есть, этот владелец, но кто именно скрывается под этим именем вычислить невозможно. Но плюсы в том, что кто бы не пришёл требовать с меня что угодно потом – подтвердить, что именно он тот Стикривер, открывший счёт в банке, не получится. Документов-то нет.

Но я не успокоилась и зашла в архив, который находился на торце банка, и попросила отыскать любое упоминание Стикриверов: где живут, сколько людей носят эту фамилию в королевстве. Заплатила пять тысяч крон за оперативность, но не пожалела, ведь вопрос стоял о безопасном владении полумиллионом!

Когда мне ответили, что зарегистрированных людей с таким именем нет, я вздохнула с облегчением. Значит, и правда никто не придёт и не потребует деньги назад. Или расплату за них.

Дождь закончился, и на небе проглянуло солнце. Это был хороший знак. И я шагнула в двери аукционного дома, полная надежды выкупить родную усадьбу и начать новую счастливую жизнь без сопливых мечтаний о семье и браке. Теперь я сама о себе позабочусь.

– Добрый вечер, леди! Вы на аукцион? Регистрация участников здесь! – поприветствовал меня пожилой мужчина в строгом дорогом костюме.

Я подошла к покрытому белой скатертью столу, где были разложены бумаги. Мне показали, где расписаться, и я макнула перо в чернила и замерла.

В журнале было, на удивление, около сотни имён! Странно, кому нужны мои заболоченные угодья, с которыми ещё долго и упорно предстоит разбираться? Но, видимо, подкупила низкая цена! А быть хозяином баронства, пусть и нищенского, в общем-то неплохо.

Я написала своё имя: “Леди Кейтлин Пери” и положила перо.

– Добро пожаловать на торги, леди Пери, – поклонился служащий, провожая в зал.

С волнением я прошла в высокие двери, но, увидев собравшихся, немного успокоилась. В основном это были рабочие в широких штанах и с закатанными рукавами. Это не лорды, у которых куча денег, и, скорее всего, с ними я смогу конкурировать и вполне даже обойти – с полумиллионом-то крон!

Лорды, правда, в зале тоже были. В переднем ряду сидели двое мужчин в высоких шляпах и бархатных камзолах. И в уголке – ещё один худенький и дряхлый старичок.

Я присела на последний ряд стульев и решила пока выжидать. Мне придётся мериться кошельками с финалистом торгов, который предложит максимальную сумму, а значит нельзя спешить и набивать цену.

– Начинаем со ста тысяч крон, шаг – пять тысяч, – объявил ведущий.

Посыпались предложения. Как я и ожидала, торг среди рабочих пошёл оживлённый, торговались с минимальным шагом, и сумма быстро выросла до двухсот тысяч крон. А потом вдруг все замолчали.

– Двести тысяч ровно раз, – произнёс ведущий. – Двести тысяч два…

В зале настала напряжённая тишина. Мужчина, который назвал сумму “двести ровно” нервно затеребил усы, а глаза его взволнованно забегали по залу. Мне даже показалось, что он жалеет, что его не перебили, и боится, что придётся дорого заплатить.

Но я его спасу. Настал мой час. Я поднялась руку и произнесла:

– Двести пять тысяч! – сказала я уверенно.

За двести пять тысяч купить усадьбу было бы для меня прекрасно. У меня останется ещё куча денег, чтобы всё там устроить. Деньги я желала сохранить максимально, поскольку ожидала большие траты на адвокатов, чтобы разобраться с дядей, и на магистров, которые помогли бы мне вернуть обратно свою магию.

– Триста! – объявил один из лордов из первого ряда.

Ничего себе скачок в цене! Сразу на сто тысяч!

– Четыреста! – подал голос старенький лорд, который сидел в уголке.

Что?! Не может быть!

Кажется, теперь началась настоящая жара. Ладони вмиг вспотели, а сердце ускорило ритм.

– Четыреста пять! – выкрикнула я.

Сдаваться не думала. Но шаг в пять тысяч на таких суммах выглядел жалко, и лорды с переднего ряда на меня обернулись. А я узнала одного из них.

19

Холодные льдистые глаза и белая чёлка, видневшаяся под цилиндром, – это был тот мужчина из парка, чей леопард меня чуть не покусал.

Он приветственно приподнял шляпу и широко улыбнулся, – видимо, тоже узнал меня.

– Четыреста пять тысяч раз! – объявил ведущий. – Четыреста пять тысяч два!

Ну же! Хоть бы уже никто не перебил и всё закончилось!

– Четыреста сорок! – поднял руку пожилой лорд, сидевший в углу.

Сердце упало в пятки.

Я затаила дыхание. Ставки повышаются до предела, а запаса денег у меня почти нет. Я нервно пригладила подол и объявила:

– Четыреста сорок пять!

Мужчина с льдистыми глазами снова повернулся, закинул ногу на ногу и приподнял бровь. Но ставку повышать не стал.

– Четыреста восемьдесят! – объявил пожилой лорд и кашлянул в кулак.

Кажется, тоже занервничал.

Ведущий стал глядеть только на нас троих, больше не обращая внимания ни на кого в зале.

Беловолосый мотнул головой, давая понять, что отказывается продолжать. Непохоже, что у него кончились деньги – такие, как он, обычно добиваются своих целей. Интересно, почему отступил?

Ведущий перевёл взгляд на меня.

– Четыреста восемьдесят пять! – произнесла я.

Голос прозвучал уверенно и твёрдо, но внутри всё дрожало и звонко подпрыгивало.

Теперь ведущий посмотрел на пожилого лорда, единственного моего оппонента, и тот после долгой паузы, отрицательно помотал головой: всё, повышать не будет.

– Четыреста восемьдесят пять тысяч – продано леди Пери!

Ура!

Фейерверк облегчения! Салют радости! Неужели я смогла! Я сделала это!

Я подпрыгнула со стула с улыбкой до ушей и зааплодировала – никогда не была столь счастливой!

Я выкупила свою усадьбу!

Люди в зале подхватили мою радость и все захлопали мне, кроме пожилого лорда.

– Аукцион окончен! Благодарим за участие! – объявил ведущий.

Гости стали покидать зал, и пожилой лорд, с которым мы мерились кошельками, уходя, пронзил меня недовольным взглядом. А молодой улыбнулся, оперевшись о спинку стула. Кажется, он не торопился уходить.

– Прошу вас, леди Пери, пройдёмте подписать документы, – пригласил меня ведущий.

Мы прошли в отдельную комнату, где за столом сидели нотариус и помощник, заваленные бумагами. Причём нотариус был тот самый, с которым мы сегодня уже виделись в нотариальной конторе.

– А, леди Пери? Не сразу понял тогда, что это вы! Но потом увидел фото в газете. Сочувствую с разводом, – холодно произнёс он.

– Спасибо, но оставьте сочувствия себе. Сегодня я принимаю только поздравления! – хмыкнула я и присела на стул, который отодвинул для меня ведущий.

Нотариус поджал губы: съязвить не получилось.