Возница, ни о чем не спрашивая Сергия (видно, действительно ему приходилось здесь бывать), остановился возле ничем непримечательного двухэтажного здания. Всем своим видом и вежливыми жестами он старался объяснить, что путешествие закончено, надо идти в дом. На крыльцо вышла какая-то японка и неожиданно по-русски пригласила Сергия войти, сказав, что владыка давно ждет гостя.

Приехавшего проводили в приемную. Сергий осмотрелся: это была маленькая комнатка, стены которой были сплошь увешаны гравюрами. В ней стояли стол, диван, несколько стульев. Подумалось: «Тесновато и темновато». Но вот звук быстрых шагов. С лестницы спустился очень высокий человек в подряснике, перехваченном вышитым поясом. Это был «апостол Японии» епископ Николай (Касаткин), подвизавшийся здесь уже более 30 лет.

– Милости просим, – быстро заговорил он, благословляя Сергия широким крестом, – пожалуйте, располагайтесь в нашей гостиной.

Архиепископ Николай (Касаткин), начальник Японской духовной миссии

[Из архива автора]

30 марта 1880 г., согласно определению Святейшего синода, хиротонисан в Троицком соборе Александро-Невской лавры во епископа Ревельского, викария Рижской епархии, с откомандированием в Японию. 24 марта 1906 г. возведен в сан архиепископа. 10 апреля 1970 г. решением Священного синода Московского патриархата причислен к лику святых.

После длинной дороги был предложен традиционный чай, а затем отправились в храм, чтобы отслужить благодарственный молебен по случаю приезда. Проследовали через различные помещения Миссии, где текла обычная церковная жизнь. Вот младший класс семинарии… Ученики сидели по-японски на полу, поджав под себя ноги. Вместо парт перед ними стояли низенькие и длинные скамейки. Шел урок китайского языка, и маленькие японцы старательно выводили большими кистями самые невозможные китайские иероглифы. Учитель с кафедры «закрякал, зашипел» и совсем рассыпался в реверансах. Это был старичок, маленький, худой, бритый, давно принявший христианство. Преосвященный Николай оставил гостя в классе, а сам пошел собирать свою паству в церковь по случаю приезда нового члена Миссии.

Чуть позже за Сергием пришел гонец и повел его в храм Миссии, благо и располагался он рядом с классом. Храм, небольшой, но уютный, постепенно наполнялся людьми. Сергий с любопытством смотрел на свою новую паству. Вот попарно тихо прошли ученицы женской школы с несколькими учителями. Побойчее, но тоже сравнительно скромно, вошли и разместились семинаристы с преподавателями. Началась служба, ее возглавил епископ Николай, прислуживали ему японский священник и дьякон. Служили на японском языке, только преосвященный Николай для вновь прибывшего говорил возгласы и читал Евангелие по-славянски. Пел, и довольно хорошо, хор. Пели и все присутствующие в храме, человек сто. Напевы были знакомы Сергию, но только слова другие.

Епископ Николай после службы оставил все свои дела и провел иеромонаха Сергия по своим владениям. Прежде всего он показал строящийся Никольский собор, напоминавший византийскую базилику и потому казавшийся чем-то диковинным в окружении типичных невысоких японских строений. Затем осмотрели церковную школу, художественную мастерскую, семинарию, общежитие для семинаристов и дома для преподавателей.

И на следующий день владыка Николай был рядом с Сергием. Он повез его в другой православный храм, располагавшийся в квартале Коози-мац. При небольшом храме были еще катехизаторская школа и детский сад для маленьких японцев. Всего в то время в Токио насчитывалось около трех тысяч православных христиан. Каждая община имела во главе катехизатора, который жил в церковном доме, где и происходили различные церковные собрания. На богослужение все собирались или в Миссии, или в квартале Коози-мац.

Даже краткое знакомство с Миссией производило впечатление. Сергий в дневнике записал: «Да, жизнь здесь кипит повсюду: и в школах, и в канцелярии, и на постройках, и все это стоит на одном Преосвященном Николае, везде он, все им начато и поддерживается».

В честь гостя из России часов в восемь вечера в общежитии семинарии, в самой большой комнате собрались семинаристы. Они сидели за низенькими столами-скамейками, перед каждым из них лежали гостинцы, маленькие чашечки для японского чая, чайники с горячей водой. В переднем углу стоял европейский стол, покрытый роскошным байковым одеялом. На столе блестел огромный самовар, стоял какой-то цветок в банке, и возвышались горой всякие угощения. Все это для почетных посетителей, т. е. для учителей и миссионеров. В середине, у передней стены, которая была вся завешана длинными бумажными лентами с какими-то китайскими надписями, стоял другой стол, маленький, уже без всяких угощений, на нем стояли только чайник с холодной водой и стакан. Это была кафедра для ораторов, а непонятные иероглифы на лентах на передней стене – не что иное, как темы, на которые предполагалось говорить в этот вечер.

Пришел епископ, все хором пропели «Царю Небесный» (по-японски), и вечер начался. К импровизированной кафедре выходил кто-либо из ораторов и важно-преважно развивал перед публикой выбранную им замысловатую тему. Несколько человек говорило по-японски, двое по-русски. Содержанием речей служил приезд, нужды японской церкви, горячо говорилось о призвании проповедников и пастырей. Ораторы были весьма солидны. Держали себя вполне по-ораторски, непременно каждый несколько раз пил воду из стакана.

Молодой иеромонах сразу же включился в дела Миссии. Служить ему пришлось в Токио, Осаке и Киото. Запись в дневнике свидетельствует: «Я странствовал по Японии, посещая разбросанные всюду наши многочисленные христианские общины или разыскивая затерявшихся при частых перемещениях и одиноких христиан».

Стремясь быть ближе к пастве, Сергий приступил к изучению японского языка^[30]. Его учителем был тот самый старичок, которого он встретил в семинарском классе сразу после своего прибытия в Миссию. Учитель прекрасный, только он из вежливости иногда не поправлял ошибок, отчего порой случались казусы. Но, как бы то ни было, каждое утро Сергий, напившись чаю и отогревшись от ночного холода, встречал своего учителя. Тот, прежде всего с поклоном, низко опустив голову, подходил к иеромонаху Сергию под благословение. У японцев установился обычай принимать благословение не руками, а головой. И только после этого начинался очередной урок. Усердие и старание в скором времени дадут хорошие результаты.

…С конца ноября 1890 по январь 1891 г. иеромонах Сергий находился в Осаке. Он жил в церковном доме, и здесь же в большой комнате размещался храм. B первое же воскресенье служили обедницу. Пело, и совсем неплохо, несколько христиан мужчин и женщин. Христиан собралось весьма мало, да и как-то сиротливо, по-видимому, чувствовали они себя в полупустом зале. Сергий говорил ектеньи и возгласы по бумажкам: японские слова были написаны русскими буквами.

После богослужения молодой миссионер дал в своем сердце зарок: изо дня в день по вечерам ходить по христианским домам для знакомства и назидания. Просить, умолять, призывать своих слушателей и собеседников, использовать все свое красноречие, но добиваться роста православной общины. Видно, Господь не оставил этих трудов без благословения: христиане, проживавшие в Осаке, постепенно собрались в тесную церковную общину, исправно посещали богослужения. Мало того: они то и дело отыскивали затерявшихся издавна или только переселившихся откуда-либо христиан и приводили их в церковь.

На страницах дневника продолжали появляться подробные записи впечатлений от увиденного и познанного. В виде писем «русского миссионера» некоторые из дневниковых записей были вскоре публикованы в российских журналах, вызвав неподдельный интерес в обществе. О многих сторонах жизни японцев, об особенностях их характера читатели смогли впервые узнать из этих писем. В одном из них есть и такие строки: «Все в Японии мило, красиво; прекрасны их цветы, но они не благоухают. Прелестны их птички, но они не поют. Изысканно любезны и ласковы японцы, но у них нет поцелуев, даже между родителями и детьми. Вы проходите точно в панораме, видите природу, города, людей, но все это только картины, только внешняя сторона жизни, скрывающая пустоту». Эта «пустота», воспринимавшаяся автором сродни «язычеству», объяснялась им слабым распространением среди японцев христианства, православия, которые, как ему казалось, только и могут наполнить человека и общество смыслом бытия.

Следующим пунктом миссионерского служения стал город Киото, куда Сергий приехал в январе 1891 г. Здесь уже имелся катехизатор, но еще молодой и неопытный. Взамен ему направили одного из свободных учителей семинарии, а Сергию предстояло помогать ему советом, а главное, служить, как говорил Сергий, «вывеской» потому что имя иностранца еще привлекало японцев. По воскресным дням Сергий и его напарник выезжали в город и ближайшие пригороды, чтобы посетить свою паству, а также снимаемый Миссией дом, где проходили общие службы, собиравшие, как правило, 15–20 японцев.

Япония, Токио. Никольский собор Японской духовной миссии

1891

[Из открытых источников]

На 24 февраля было намечено торжественное освящение новопостроенного собора Миссии. Преосвященный Николай вызвал в Токио Сергия, чтобы тот мог принять участие в подготовке и проведении общецерковного торжества.

В условленный день, в восемь часов, раздался первый в Токио удар православного колокола. До сих пор служба совершалась без звона, а теперь в Миссии имелся звонарь, прибывший из России. При освящении собора Воскресения Христова^[31] вместе с епископом служили 19 священников (в том числе трое русских) и четыре диакона. Прекрасно пел хор в 150 человек – семинаристы и ученицы женской школы. Собор был переполнен народом, хотя пускали по билетам, т. е. только христиан и их близких. Присутствовали члены дипломатического корпуса, представители почти всех инославных Миссий, много разных здешних знаменитостей, ученых, литераторов и пр. Море «язычников» в несколько тысяч человек собралось вокруг ограды Миссии.

В последующие дни собор во время служб был переполнен молящимися и любопытными «язычниками». Решено было открывать собор для осмотра каждый день, было и видно, как беспрерывно к нему подходят группы по пять-десять человек и не только из Токио, но и из других японских провинций. Сложилась практика, когда всякого, кто приезжал в столицу осматривать достопримечательности, извозчики непременно везли к православному собору. У всех посетителей неизменно возникал вопрос: зачем все это, что это за вера? Чтобы пояснить и разъяснить, начать с «язычниками» разговор о вере, выделили специального человека, который постоянно находился в соборе и отвечал на многочисленные вопросы.

29 апреля – понедельник Фоминой недели. С утра Сергий вместе с членами Миссии и немногочисленными православными японцами ходили на кладбище, чтобы навестить родные христианские могилы и помолиться с христианами. После обеда Сергий преспокойно сидел с английской газетой и читал описание путешествия цесаревича Николая Александровича по южной Японии, о приеме, устроенном ему в Кобе. Вдруг в комнату, как всегда, быстро вбегает епископ Николай:

– Что же Вы? Поедемте!

– Куда? Зачем?

– Да разве Вы не знаете? Ведь, цесаревич ранен около Киото. Поедемте в посольство служить молебен.