Гедеон всё это время сидел у её ложа. Не ел, не пил, рычал на других, чтобы не мешали отдыхать его любимой. Он до последнего не хотел верить, что она умерла. Точно ума лишился: твердил, что она просто устала и вот-вот проснётся.

Жутко было на него смотреть. Всегда жизнерадостный, наиграно циничный, с неуёмным чувством юмора и здоровым сарказмом, Юст угасал на глазах, превратившись в пожилого, блёклого, вечно недовольного, обозлённого человека. За несколько дней он едва не угас вместе с Вильмой и буквально чуть не потерял себя…

Никто его не осуждал, наоборот, Рома, подслеповатый и глуховатый Крайв – главный по хозяйству в замке; и древняя, как сама жизнь, Миссил – некогда нянюшка и любимая помощница Вильмы, которая, к слову, вообще от горя собиралась уйти вслед за любимой доченькой, – поддерживали его, как могли. Они знали, как сильно он любил их госпожу, и в благодарность за его чувства к ней, были готовы ему помогать и дальше.

Гедеон не был готов к такому удару.

Твердил, что она не умрёт.

Требовал найти чародея Мэрика, уверяя, что тот спасёт баронессу.

– Прости, – прошептала ему Вильма в тот роковой день, когда единственный раз вынырнула из небытия и то, только для того, чтобы уйти от него навсегда.

– Вильма, – едва не разрыдался Гедеон, стоя на коленях перед постелью любимой и держа её за руку. Припал губами к прохладной ладони:

– За что… Милая, за что простить?

– Я не смогла сделать тебя счастливым…

– Не правда, – горячо возразил Юст, неустанно целуя её пальчики. – Ты самое счастливое, что случалось в моей никчёмной жизни.

– Льстец, – ему показалось, что она даже улыбнулась.

– Я всегда говорил, что не заслуживаю тебя. Ты слишком хороша для такого забулдыги и невежды, как я.

– Мне придётся оставить тебя… – её голос источался, силы покидали тело.

– Нет! – рыкнул Гедеон, словно это могло изменить происходящее. – Ты не посмеешь…

– Заботься о нашей девочке. Я люблю вас… тебя… – это вообще шелестом ветра показалось, и в следующий миг Вильма обмякла.

Тот крик боли и отчаяния Рома помнила и по сей день.

Это был глас смертельно раненого зверя. Отец с тех пор часто пропадал, смерть баронессы его сильно подкосила. Моральный дух, желание жить.

Иногда Роме казалось, что отец упорно искал смерть – на дне бутылки, в драках, в рискованных делишках, прикрываясь необходимостью кормить семью, занятостью, усталостью.

Бывало он пропадал на пару дней, бывало и на неделю, но Роме всегда удавалось его найти, либо кто-то из его приятелей приносили о нём весточку.

Но сейчас что-то было не так… Неделя уже прошла, от отца ни слуху, ни духу, а ведь Рома не прекращала надеяться, и время от времени дёргала знакомых, которые, по её мнению, могли быть в курсе дел Гедеона.

Она уже уставала от его затянувшейся депрессии.

Рома, вообще-то, тоже потеряла близкого человека. Вильма была чудесной и очень доброй. Если бы не её чуткость, терпение и любовь, страшно представить, кем бы выросла Рома. Отец был хорошим, но о воспитании и развитии девушки не знал ничего. И хотя она для глаз всех и каждого оставалась парнем, – этой легенды приходилось придерживаться по настоятельной рекомендации Мэрика, – Рома в любой момент могла преобразиться в девушку. И вести себя соответственно. И всё это благодаря Вильяме…

Она появилась в их жизнях в нужный момент, и каждому из них дала частичку себя: Роме – знания, воспитание, любовь, нежность, а Гедеону – сердце и душу. Она была солнцем, осветившим двум потерянным существам, жизнь.

Поэтому её уход и для Ромы стал болезненным испытанием, но, как бы сурово не звучало – жизнь продолжалась. Нужно было найти силы, чтобы двигаться дальше.

Рома их нашла быстрее отца!

А как помочь ему, пока не знала…

Зудящее чувство вынудило Рому подойти к окну в своей комнате. Она привычно посмотрела на улицу через стекло, стараясь в темноте хоть что-то разглядеть. Ночь, дождь, не утихающий который день, ни души…

В следующий миг отшатнулась.

Молния сверкнула прямо перед ней, сноп искр пробежал по поверхности, выжигая буквы, словно язычок пламени, скользящий по запалу: «Будь в таверне «Ключ» через час, иначе Гедеон умрёт!»

Сердце пропустило удар.

А вот и неприятности подоспели.

Рома хотела перечитать сообщение, но от него не осталось и следа.

Она сжала пальцами подоконник, пытаясь сосредоточиться.

Это послание было магическим, пусть и простеньким, не требующим много сил, но будь Сверхи неладны, МАГИЧЕСКИМ!

В сознании чётко пульсировало: «Гедеон влип!»

И влип по крупному!

Но главное жив!

Если, конечно, это не уловка, чтобы выманить её…

А зачем?

Рома искренне сомневалась, что кому-то интересна, хотя уже какое-то время не жила «в тени», как её приучали долгие годы.

Запугивания Гедеона и Мэрика, что якобы она должна оставаться «неведимкой» для остального мира, иначе до неё доберутся сильные мира сего и убьют, со временем стали казаться бредом двух людей со странностями.

За двадцать один год ей никто толком не интересовался.

На вечеринки и балы – не ходила, друзей не заводила, не светилась в самых популярный точках города и даже промышляла воровством инкогнито.

Не то, чтобы любила, но ради выживания брала заказы вместо отца, который в это время где-то загуливал. Мелкие, но позволяющие не умереть с голода. Работала обычно по наводке – так было вернее, да и сама могла выбирать – подходило ей или нет, потому что воровать у бедных и обездоленных считала ниже своего достоинства.

Так что да, воровала…

Был такой грешок.

Как бы Вильма не старалась привить хорошие манеры, дать образование, научить быть леди, пацанку, самостоятельно выживавшую до тринадцати лет, полностью вытравить из Ромы так и не смогла. Это уже было в крови, на подсознательном уровне. Стремление выжить любой ценой, а если брать в расчёт, что и Гедеон упорно поддерживал мысль, что ей нельзя светиться, иначе проклятие, которое было наложено на род её матери настигнет и Рому.

Поэтому она в свет выходила парнем, и только дома могла не заморачиваться по поводу своего вида, а о магии в общественных местах – так и подавно думать было нельзя! Рома была вне закона с самого рождения! Хотя и носила амулет матери, который, по словам папы, обладал защитным эффектом и скрывал её от Гильдии Сверхов.

Поэтому магией почти никогда не пользовалась, хотя та порой очень жгла руки и грудь, готовая вырваться наружу.

Рома научилась её скрывать, игнорировать… А отсутствие одного заменяла другим, ведь благодаря трудам и урокам Вильмы научилась прекрасно вживаться в различные роли, что не могли не оценить родители.

Правда, оценивали каждый по-своему.

Баронесса радовалась её успехам – у девочки есть шанс удачно выйти замуж, если, конечно, Гедеон разберётся с проклятием. А отец, видя истинную личину дочери, искренне гордился – дочь блещет талантами, которые очень могут пригодиться в реальной жизни. Особенно в её случае.

Рома одарённая, смышлёная, ловкая, хитрая… вся в него!

Гедеон в шутку развивал в дочери способности к воровскому делу, объяснял тонкости, делился опытом и давал советы, если она не справлялась с заданиями.

А когда после наставления Мэрика, – уделить пристальное внимание стабилизации сознания, чтобы никто из вне не мог просто так в нём похозяйничать, – Гедеон, выделяющийся как-раз таким умением, полезным для его дела, – начал заниматься и с Ромой.

Вначале скептически настроено, потому что это редкая особенность, и мало кому её удавалось развить до высокого уровня. А затем с интересом и даже азартом – Рома и в этом умудрялась его поражать. Она отлично контролировала свои мысли, для убедительности подгоняла воспоминания, и врала с таким успехом, что мог позавидовать сам бог лукавства.

Гедеон был в восторге от дочери.

Девчонка была чертовки одарённой и схватывала всё на лету, со временем даже совершенствуя навыки, что уж говорить о её магических талантах?!

Плутовка-воришка!

Но жене об этом ни-ни.

Он ведь обещал…

Но как бы не обещал любимой завязать с воровскими штучками и вести правильный и благородный образ жизни, увы, временами нарушал клятву.

А как ещё бы они могли выжить? Ни у кого из них за душой не было сбережений, работать, как другие – не умели, поэтому он, для глаз и ушей Вильмы, придумал себе простое занятие и приносил деньги, а баронесса радовалась, уверенная, что он изменился.

После смерти Вильмы он перестал таиться…

Видимо, взялся за дело, которое не осилил, вот его и поймали.

Будут требовать выкуп? Или придётся доделать работу за отца?

Стоп! Никто не в курсе, что она его подменяет… По крайней мере, она не светилась, никому ничего не говорила.

Из домочадцев никто вопросов откуда деньги не задавал – они привыкли молчать и делать свои дела, главное, чтобы Гедеон и Рома подбрасывали какие-нибудь суммы на покрытие всех затрат на замок, на пропитание…

Сверхи раздери предателя, кто бы он ни был!

Неужели медальон, который, как её заверили – сильный артефакт сокрытия, – больше не работал?

Чёрт!

Сейчас даже нет времени, чтобы это как следует обдумать.

Надо спешить. И так застоялась…

ГЛАВА 11

В таверну «Ключ» Рома прибыла с точностью самых строгих на пунктуальность эльфов. В непромокаемом плаще, с капюшоном, который не сбросила, войдя в помещение.

Окинула таверну беглым взглядом, глазами скользя по лицам и интуитивно пытаясь определить, на месте ли тот гад, что прислал записку.

Вроде никого подозрительного.

С десяток человек, почти все явные забулдыги и алкоголики. Громкие, пьяные… за полупустыми столиками, но с огромными стаканами пивухи. Несколько гостей неспешно ели, с деланным безразличием смотря на творящееся внутри.

В таверне пахло кислым и жареным.

Что ж…

Рома ступила внутрь. Значит, нужно подождать.

Но только прошлась до последнего столика в углу, намереваясь присесть, за спиной раздалось:

– Гляди-ка, явился не запылился, бородавочник, – до отвращения и боли знакомая кличка аж резанула слух.

– Это родинка, тупица, – на автомате брякнула Рома и повернулась, уставляясь на Лукку.

А это, однозначно был он, хотя сильно изменился: обросшая щетиной морда стала мясистой, припухшей. Он явно налегал на алкоголь, а может и на запрещённые вещества. А ещё лицо прорезали множественные шрамы.

Внешность не из приятных, и теперь, по сути, отражала его внутренний мир.

– В ногах правды нет, садись, – скабливо ухмыльнулся Дарвич.

– Спасибо, постою, – огрызнулась Рома, хотя пятой точкой ощущала, что именно этот мерзавец и есть хозяин записки.

– Присядешь, если хочешь узнать условия… – подтверждая догадку, Лукка её таранил пристальным, не обещающим ничего хорошего, взглядом.

Кивком повторил приглашение-требование.

Рома скрипнула зубами, но послушно села за пустующий столик.

Лукка занял место напротив неё.

– Всё такой же заносчивый и дерзкий, – на своей волне болтал Дарвич. – Смотрю, так с тебя и не сбили спесь, сладенький мальчик?

– Где мой отец? – Роме надоело выслушивать больные фантазии Лукки.

– Отец, – передразнил её парень, не скрывая желчи.

– Да, отец! – была настроена решительно Рома.

Признаться, это не первая их встреча с момента, когда она покинула Исхол. Буквально пару недель назад, Рома, забирая наводку в тайном месте одной из забегаловок, где условилась с наводчиком Гедеона и, уже выходя из помещения, столкнулась с Луккой.

Она его узнала мгновенно по злым светло-коричневым глазам. А он… вроде нет. По крайней мере, так показалось тогда. Дарвич даже ни на один лишний миг не задержал на ней внимания, торопясь внутрь. Протаранил плечом, проходя в забегаловку, и был таков. Рома быстро накинула капюшон и поспешила прочь, не желая с ним находиться в одном помещении, да, и вообще, видеться – не дай Сверхи ещё признает! Этого счастья не хватало!?