– Были… твоя мама умерла, когда ты родилась, – было чистой правдой. – А отец… – впервые ложь давалась так трудно: – Твой отец… я, – не поверил сам себе.

Рома одёрнула руку, словно обожглась. Вытаращилась на Юста огромными глазищами.

– Вы? – В следующее мгновение они наполнились слезами. – А как же Хорн Дель Ирв? – сморгнула Рома.

– А он тут причём? – озадачился Гедеон.

– Я думала, что он мой отец.

– С чего вдруг?

– Он столько лет оберегал меня и скрывал мой секрет…

– И за это мы ему благодарны, – покивал Мэрик, ужасно устав от долгого и насыщенного дня. А ещё больше от разговоров. Видимо, возраст давал о себе знать.

– То есть ты был жив всё это время? – Девочка сопела неровно, по лицу бежали злые слёзы. – Бросил меня… в пансионате для мальчиков, зная, что там «волки»?

– Прости, – брякнул он, не зная, как себя вести и что ответить.

– Ты – трус! – выпалила она. – Предатель! Ты… – пилила грозным взглядом Гедеона, а потом, растворившись на месте, оказалась перед ним и врезала пощёчину: – Ненавижу!!! Предатель!!!

Юст ничуть не разозлился. И даже не остановил. Он понимал её злость, разочарование и боль. Сам когда-то переживал подобное опустошение. А она… Столько лет она выживала, и тут появился мужик и сообщил, что её папа.

У неё шок! Эмоциональный стресс.

И у него тоже – дело не в боли, не в силе ребёнка, а в том, что не ожидал её магического манёвра. Это пугало и восхищало одновременно.

Стояла вроде в другом конце комнаты и бах – уже перед ним.

Ему бы с его воровскими делишками такую способность – эх, развернулся бы.

Пока размышлял, девчонка, раз за разом, била его по лицу. Проклинала и ненавидела. Вошла в кураж, и изливала свою боль, нажитую годами. Хлестала, пока едва не рухнула от бессилия.

Гедеон позволил ей выстрадать момент. Принял на себя вину её семьи, впервые ощутив нужность. Пусть как подушка для битья, зато нужная и полезная.

Что ж, отец с таким акцентом, значит так.

Папы разные нужны! Папы разные важны!

– Ну-ну-ну, – неуклюже придержал девочку, чтобы не упала.

И тут она поразила – бросилась ему в объятия, уткнулась носом в грудь и зарыдала.

Гедеон растерянно стоял и косился на Мэрика, нет-нет, да и поглаживая Рому по голове, успокаивающим жестом.

Мэрик внимательно следил за странной потасовкой, потом за странной сценой примирения и отчётливо понимал, что момент давался всем очень тяжело. И даже ощутил некое неудобство, словно подсматривал что-то личное и семейное.

Зато теперь точно знал, что всё было сделано верно…

Чтобы не мешать воссоединению «семьи» и не смущать Гедеона, который не желал признавать, что он гораздо мягче и сердечней, чем хотел показаться, чародей тенью выскользнул из комнаты.

ГЛАВА 9

– Только посмей что-нибудь сказать, – пробурчал Гедеон, спустившись вниз постоялого двора и отыскав в столовой Мэрика, и то, предварительно убедившись, что Рома спит.

После психологического срыва она проплакала с полчаса, цепляясь за него, точно утопающий за палку, а потом позволила ему перенести себя на руках на её постель.

И даже разрешила её укачивать, говоря какие-то дикие и чуждые для него нежности.

Гедеон извинялся за то, чего не делал, ну или отчасти делал. Обещал больше не предавать. Клялся, что теперь они будут семьёй…

А только она уснула, вздохнул с облегчением, хотя на сердце было тяжелее не придумаешь, и накрыл одеялом, чтобы ей было удобней и теплее.

– Хорошо, – кивнул чародей, но Гедеон, скрипнул зубами, даже в этом высматривая подвох:

– И никогда не напоминай…

– Как скажешь, – слишком быстро соглашался на всё Мэрик, словно обещание для него ничего не значило. И тут же уточнил: – Она уснула?

– Да. У меня настроение – напиться, – покосился на дородную женщину, идущую между столиками с подносом. Кувшин, чаши, тарелки с едой.

– Не стоит, – предостерегающе отозвался чародей. – Но здесь отменный квас и жаркое.

– И как, по-твоему, я должен обзавестись замком и… женой? – уже была глубокая ночь, когда Гедеон решился заговорить об этом с Мэриком.

– Замок ты выиграешь в карты, – поразил планом чародей. – Помнится, ты в этом хорош. А вот Серж Аве Рух – не очень, но до чёртиков азартен, что ему уже стоило целого наследства, – значимо добавил чародей, намекая насколько в курсе дела проблем и слабостей владельца какого-то замка.

– А жену я тоже выиграю в карты? – не удержался от сарказма Гедеон.

– Нет, с ней будет чуть сложнее, я пока не придумал…

– Она хоть богата? – допытывался Юст, желая узнать чуть больше информации.

– Боюсь, в вашей истории всё сложно: мухи отдельно, котлеты отдельно!

– То есть, нет, – недовольно заключил вор сделав вывод из сумбурного ответа чародея.

– Нет, – подтвердил его догадку чародей.

– Они жили долго и счастливо, это не про меня, – немного расстроенный, что «богатая» рыбка сорвалась, напомнил о своей холостяцкой привычке Юст.

– Боюсь, этого и не будет, Гедеон, – сочувствующе отозвался Мэрик. – Она… умирает…

– Умирающая старушка-баронесса? – хмыкнул Гедеон, повеселев разом.

– От судьбы не уйдёшь, – кивнул своим неутешительным мыслям чародей, почему-то не оценив юмора. – А, возможно, ты даже будешь этому не рад.

– В картах я, и правда, хорош, – задумчиво пробормотал Гедеон, игнорируя последнюю фразу старика. – Главное знать, с кем играть, и уметь вовремя остановиться, – усмехнулся, напоминая себе главные правила, если которых не придерживался, попадал в сложные ситуации. – И даже готов рискнуть, ради благого дела, – тут лукавил, потому что играл и по делу и без… – Но жениться, – аж выплюнул слово. – А нельзя ли как-то обойтись без этого? Ну, не знаю, опоить баронессу и вынудить подписать документы о наследовании. Останется лишь дождаться того счастливого дня, когда она умрёт, – цинично рассуждал, хотя в этом была толика прагматизма. – Её даже убивать не надо. Ты сам сказал, что она и так скоро умрёт. Или… – Гедеон прищурился, с подозрением глядя на Мэрика, – она потому и умрёт, что я ей в этом тоже должен помочь?

Даже мысль об этом категорически не нравилась. Он был вором, а не убийцей.

– Нет, что ты. Ни в коем случае. Баронесса – чудесный человек. Милый, добрый, нежный, чуткий и очень воспитанный.

Пока чародей перечислял плюсы женщины, Гедеон кривился, будто говорили не о достоинствах, а о жутких недостатках, с которыми ему придётся мириться. А что самое дикое, картинка, которую только расписал старик, никак не сходилась с той, которую он нарисовал себе.

– Ты хоть понимаешь, что я её полная противоположность? – пробурчал Гедеон. – Где она и где я? – Нет, он не преуменьшал свои заслуги, себя принимал таким, как есть, но, однозначно, понимал, насколько полярен был с баронессой. – Зачем ей связываться со мной?

– У каждого человека есть желания и слабости.

– Я стану её слабостью? Или желанием? – а от этой мысли аж тошно стало. Старуха, он и желание… И плевать, что Мэрик образно выражался.

– Ты станешь для неё всем, – совсем не порадовал ответом чародей.

– Я бы рассмотрел другие варианты, – пасмурнел Гедеон. – Она старуха, умирающая… нужно припугнуть, пусть оставит наследство, – настаивал на своём плане Юст.

– Просто «наследство» не подойдёт! Тебе нужен её титул, – напомнил Мэрик.

– Но я даже не буду знать, как к ней подступиться. И что с ней делать потом…

– О, – похлопал его по плечу Мэрик. – Ты сможешь, я в тебя верю! Ты, частично благороден по крови, по крайней мере, твоя мать была сильной полукровкой Дива, тебе, конечно, мало уже досталось сил, и всё же. Человек меняется, если того хочет.

– Но в том-то и дело, – возразил Гедеон. – Я не хочу! Мне нравится мой образ жизни! Меня устраиваю Я!

– Но теперь в твоей жизни будет Рома, а это обязывает. Ей нужно воспитание, а это может дать только баронесса. Ей нужна женская рука, в вашем случае, ей это может дать только баронесса. Ей нужен дом, тепло, ласка, любовь – и это ей может дать только баронесса.

– Я думал, баронесса для меня, – хмуро подытожил Гедеон. – А, оказывается, на ней я должен жениться, чтобы устроить Рому, – пристально смотрел на чародея, чтобы не пропустить момент, когда его слова откажутся промахом. – Рому, из-за которой у меня могут быть, и, скорее всего, будут проблемы? – разжевал свою мысль, которая даже звучала какой-то до смехотворности глупой и нелогичной. – Рому, которая мне никто, но которая под смертельным приговором де Декара с момента рождения? Рому, которая мне уже стала, точно заноза в заднице, хотя я за это ни черта не получу кроме геморроя и, вероятней всего, мучительной смерти.

Мэрик на миг призадумался, явно оценивая, ничего ли не пропустил вор:

– Да, всё верно, – флегматично кивнул чуть погодя, словно Гедеон говорил о чем-то несущественном.

Юст оскалился:

– Напомни-ка, старик, а зачем это всё мне?

Мэрик открыл рот, желая сказать нечто значимое, но так, как дураком не был, и понимал, что любой его довод разбивался о банальный аргумент: «Гедеону на это глубоко плевать. Это не его дело!» – вновь закрыл.

– Именно, – не без толики злорадства покивал Гедеон, прекрасно осознавая свою правоту.

– Это странно прозвучит, но, поверь, тебе это понравится, – всё же обронил Мэрик. И посмотрел на Юста так, словно ни то сочувствовал ему, ни то завидовал.

– И эта ещё одна причина не желать влезать в это дело! – буркнул вор.

– Ты благородней, чем хочешь показаться, – мягко пробормотал Мэрик. – И баронесса это должна сразу оценить! Точно! – заулыбался своим мыслям. – Ты станешь для неё рыцарем на белом коне!..

Гедеона словно заставили прожевать лимон целиком.

– Никаких розовых пони. Нет уж! – категорично помотал головой Юст, уже готовый сбежать из этого пекла. – Единороги сдохли, старик! Я не спаситель, и у меня нет белого коня!

– Это будет точное попадание. Вот увидишь, – не слыша вора, улыбался Мэрик где-то на своей воле. – Слушай…

Вот тогда-то и родился гениальный план по завоеванию баронессы.

А потом начался долгий и мучительный путь для каждого.

Он как узорчатые стяжки и паутинки на большом полотне, прокладывал жизненный путь для всех и каждого, кто был так или иначе в этом замешан. А что самое главное, хитросплетения множества судеб тоже становились витиеватей, богаче и ярче… Появлялись новые всполохи, указывающие на рождение новых душ.

Мэрик исчез также внезапно, как и появился до этого, только оставил после себя некоторые инструкции, которым Гедеон следовал неукоснительно несколько долгих лет.

По крайней мере, следовал по мере своих возможностей и характера Ромы.

ГЛАВА 10

Семь лет спустя

Рома пятой точкой ощущала неприятности. Внутри нарастал ком напряжения и ожидания чего-то очень и очень нехорошего. Он, словно назойливая муха, которую никак не удавалось прогнать.

Рома привыкла доверять своим чувствам, потому что они ещё ни разу её не обманули…

С тех пор, когда дар в ней стал мощней и ярче, – а это случилось, когда умерла Вильяма Дела Бринг, заменившая маму, – именно в тот день, когда у баронессы случился сердечный приступ, у Ромы и раскрылась эта особенность.

Это было два года назад.

Недоброе предчувствие выжигало в сердце Ромы дыру, не позволяя сосредоточиться, и всё куда-то тянуло…

Она решила найти источник, не дающий покоя.

И нашла.

Баронессу… уже без чувств. В саду, в оранжерее, где любила заниматься цветами. Она лежала прямо на земле между редчайшими кустами роз.

Как оказалось позже, сердечный приступ скосил её буквально сразу.

Но прожила она ещё несколько дней, и лишь однажды пришла в себя, правда, ненадолго.