Но пока он разгадывал эту тайну, женщина подкинула ему задачку посложнее: взяла и обернулась призраком гонконгской бабушки ^[21]. Квемуль поскуливал в уголке, а жутковатая бабушка, половина лица которой была похожа на кошачью морду, проковыляла к замершему Юнхо и проскрипела:

– Покажи ногти.

Юнхо помнил все инструкции, как себя вести при встрече с призраками, но, как назло, почему-то не мог ничего выговорить. Только стоял и смотрел на подходившего к нему квисина, в руке которого откуда-то материализовался нож с ржавым лезвием. Призрак недобро улыбнулся и повторил:

– Покажи ногти.

В распахнутое окно повеял тёплый ветерок, пахнущий цветами персика, и Юнхо наконец вышел из оцепенения. Он поднял руку и показал ногти, не забыв при этом скрестить пальцы. Квисин разочарованно вздохнул, но не оставил попыток подобраться ближе:

– Как тебя зовут?

– Ан Юнхо, Гонконг, – чётко ответил Юнхо, не совершая резких движений. Когда рядом призрак, способный пробежать стометровку за десять секунд, хвататься за оружие не лучшая идея.

Квемуля низшего уровня он собирался ликвидировать пулей с жидким огнём. Против квисина это не действовало. Получалась патовая ситуация: он не рисковал тянуться к оружию, а призрак не мог напасть на него, пока он не совершит ошибку. Будь на его месте ребёнок, бабушка-кошка наверняка не сомневалась бы и напала. Против взрослого она может не осмелиться. Зависит от возраста и силы призрака.

Силы, как оказалось, у бабушки было предостаточно. Она прыгнула вперёд так резко, что Юнхо едва успел увернуться от ножа, мрачно подумав: оружие призраков едва ли не страшнее их самих. Он выхватил револьвер, выстрелил в подкравшегося квемуля и сразу кинул горсть соли в квисина, подлетевшего уже с другой стороны. Попал: бабушка взвыла, а в её плече появилась большая дыра с неровными краями, из которой рассеивался пепельного цвета туман – то, что составляло сущность призрака.

Квемуль решил внести свою лепту, проворно залез по занавеске и прыгнул Юнхо на голову. Юнхо не успел отмахнуться – был занят выяснением отношений с бабулей, – и мелкому монстру удалось оцарапать ему висок и макушку. По лицу потекла кровь, от запаха которой опьяневший квемуль заверещал и закопошился в волосах. Юнхо был занят тем, что спешно вытаскивал из кармашков на поясе железные дротики, и на жгучую боль старался не отвлекаться.

Квисин и не думал стоять в сторонке. Успей Юнхо выстрелить ещё пару раз, было бы легче, а так бабуля замахнулась ножом, и Юнхо смог только частично заблокировать атаку, подняв револьвер. Лезвие прошло краем по запястью и предплечью. Бабуля хищно рыкнула и снова ткнула ножом, но уже в пустоту.

Юнхо избавился от надоедливого квемуля, ударив его о стену и стряхнув, отпрыгнул в сторону и метнул в квисина четыре дротика, практически все сразу. Серебряную пулю подарил квемулю. Тот противно заверещал, отлетев прочь, вытянулся и затих.

Бабуля успела укоризненно взглянуть на него, прежде чем рассеяться клоками дыма, и Юнхо не удержался: показал-таки ей ногти. Всего два и на разных руках, но ей и этого должно было хватить.

А потом он обессиленно сполз по стенке на пол, ощущая нарастающую слабость и головокружение и рассеянно гадая, виной тому яд в слюне квемуля или нечто столь же мерзкое на лезвии ножа. Вызвал подмогу, не смог договорить и отключился – успев в последнюю секунду увидеть прекрасное лицо, которое то и дело появлялось в его снах…

Когда он пришёл в себя в палате госпиталя, рядом скучал куратор, Джи Хёнсок. Заметив, что подопечный очнулся, он закрыл журнал, посмотрел на Юнхо и с сарказмом поинтересовался:

– Это тебя мелкий квемуль так изукрасил?

– Там был квисин. – Юнхо с недовольством отметил, что голос звучит слабо. Он сел, осматривая руки: правая до локтя была перевязана. На голове он нащупал пластырь. – Неприятный сюрприз.

– И ты сплоховал, – безжалостно припечатал Джи Хёнсок. Юнхо подумал немного, издал смешок.

– И я сплоховал, – покорно согласился он. – Обошлось без жертв?

Джи Хёнсок кивнул, уже думая о чём-то другом. Подхватил со стула одежду Юнхо и положил на край больничной койки.

– Тебе уже можно встать, – заметил он. – Я подожду снаружи.

– Сонбэним ^[22]. – Вопрос сорвался с губ прежде, чем Юнхо успел его обдумать. Куратор обернулся, вопросительно вздёрнул бровь. – Там… кто-нибудь ещё был?

Джи Хёнсок прищурился, словно пытаясь прочесть в душе Юнхо. Такие штуки ему удавались куда лучше, чем Юнхо мог ожидать.

– Энергетический след на месте происшествия принадлежал четырём существам, – наконец откликнулся он, изучая Юнхо внимательным взглядом. – Человеку, квемулю, квисину… и кумихо ^[23].

Он вышел, оставив Юнхо наедине с растерянностью и восхищением.

Юнхо с некоторой неохотой вынырнул из воспоминаний, когда подъехал к воротам родительского дома и заглушил мотор. Жизнь, в которой на каждом шагу ждало неведомое, жуткое, опасное, стала для него привычной, и порой было сложно поверить, что могло быть как-то иначе. Что он мог бы служить в обычной полиции, а то и поддаться влиянию отца и пойти по натоптанной тропинке бизнеса по управлению сетью отелей по всей стране. Без встреч с монстрами, без схваток с призраками, без будней девятого отдела, сотрудники которого могли свести с ума кого угодно.

Но вот для семьи он оставался – и должен был оставаться – примерным офицером, чья жизнь скучна, амбиции приглушены, и самое интересное в его рассказах – выражаемое вежливо мнение о политике и экономике. Никаких опасностей, ничего потустороннего. Конечно, никто не мог гарантировать, что это потустороннее не решит ворваться в жизнь без предупреждения… но то же можно сказать о любой болезни или несчастном случае.

Юнхо убедился, что выглядит прилично, насколько это возможно при хроническом недосыпе. Пригладил короткие волосы, набрал код, открыл калитку и вошёл во двор.

Это было царство матери, обожавшей цветы: двор утопал в них, а вошедший – в умопомрачительных ароматах. Юнхо предпочитал более нежные и деликатные запахи – сильных ему и на работе хватало – и побыстрее прошёл к ступеням.

На крыльце его уже ждал управляющий. Он церемонно склонил голову, когда Юнхо поднялся, и проговорил:

– С возвращением, господин Юнхо.

– Господин Пэк. – Юнхо ответил таким же наклоном головы и вошёл за управляющим в дом.

Роскошная и одновременно сдержанная обстановка в гостиной всегда казалась Юнхо борьбой наклонностей родителей: отец предпочитал почти аскетичное убранство, мама любила размах и шик. Он улыбнулся, когда в очередной раз проскользнула мысль: а ведь они во всём такие. Разные, порой ссорящиеся из-за этого, но каким-то образом умудряющиеся сглаживать острые углы и оставаться гармоничной парой. Юнхо пока не задумывался о женитьбе, но перед глазами у него был прекрасный пример.

Мама увидела его секундой позже, чем Юнхо – её. Всплеснула руками:

– Юнхо! – и почти бегом спустилась со второго этажа. Юнхо в два широких шага одолел расстояние между ними, подхватил маму и крепко сжал в объятиях.

– Мама. – Он отпустил её, поклонился. – Как поживаешь?

– Заходил бы ты почаще, мне было бы куда спокойнее, – отозвалась Сон Шинхе, улыбаясь и разглядывая лицо сына. – Похудел опять… и спишь, наверно, пару часов в сутки, да? Ох уж эта твоя работа!

Юнхо не мог удержаться от широкой улыбки. От мамы ничего нельзя было скрыть, да и, положа руку на сердце, не хотелось (ну, почти ничего). Рядом с ней ему дышалось легко и спокойно.

– Сын.

А вот про отца он такого сказать не мог. Ан Минджун обладал давящей аурой и не стеснялся использовать её как в бизнесе, так и в семье. Юнхо так и подмывало иногда сделать или сказать что-нибудь вопреки словам отца. Но он сдерживался.

– Отец. – Юнхо склонился в поклоне перед неспешно спустившимся вниз отцом. Выждал пару секунд, прежде чем выпрямиться и посмотреть ему в глаза. – Как твоё здоровье?

– Неплохо, – снисходительно отозвался Ан Минджун, посмотрел на жену, смахивающую пылинки с плеча сына, потом на Юнхо. Потом всё так же неторопливо шагнул к сыну и обнял его. Юнхо ответил тем же.

– Раньше ты заходил чаще, – обронил Ан Минджун, отступая назад. Юнхо пожал плечами:

– Работа…

– А послушался бы моего совета, так жил бы себе с комфортом. – Отец завёл любимую мелодию, и Юнхо про себя вздохнул: это могло затянуться надолго. Спасла мама:

– Ан Минджун, опять ты собрался уморить своего сына голодом? Время обедать, оставь нотации на потом. Пойдём, сынок. – Она ухватила Юнхо за руку и потащила за собой. Юнхо не сопротивлялся. Отец, покачав головой, последовал за ними.

Ан Минджуну исполнилось шестьдесят два, Сон Шинхе была младше мужа на три года. Юнхо был старшим из детей и единственным сыном; его сестре, Юне, стукнуло шестнадцать. Иногда Юнхо думал, каково это – жить в большой семье, делить радости и невзгоды с братьями и сёстрами. Потому что с сестрой они хоть и ладили, слишком большой разрыв в годах мешал поддерживать разговор дольше нескольких минут. Сегодня у школьников был выходной, но Юны что-то не было слышно и видно.

Мама почти насильно усадила его за стол (Юнхо едва удалось сдерживать позиции, пока отец не сел), засуетилась вокруг. Юнхо улыбнулся:

– Мама, садись уже, не беспокойся обо мне.

– Да, Шинхе, мальчик-то уже вырос, – согласился отец не без ехидства и приступил к еде. Юнхо дождался, пока мама сядет и возьмёт палочки, и только тогда сделал глоток воды.

– А где Юна? – спросил он, глядя на маму. Та пожала плечами:

– Говорила, пойдёт к подружке, должна была уже вернуться…

– А вот и я! – заявила Юна, ворвавшись в столовую. Подбежав к брату, она повисла у него на шее: – О-о, классно пахнешь! Ты надолго? Сходим в кино? Там новый фильм вышел с Джисоном, он такой лапочка!..

– Ан Юна, сядь, пожалуйста, – недовольным тоном попросил отец.

Юна сморщила носик, но послушно села рядом с братом и продолжила заваливать его новостями и вопросами, в которых Юнхо запутался на второй минуте. Мама отнеслась к подобному спокойно – такое поведение дочери было ей не в новинку, отец хмурил брови, но ничего не говорил. Юнхо слушал и старался вникнуть, но получалось плохо: Юна спешила вывалить на него столько информации разом, что голова пошла кругом. Он понял только, что у сестры новый кумир – некий Пак Джисон, актёр и «лапочка» (которых Юна меняла каждый месяц).

– Ладно-ладно, – сдался он, – сходим в кино на твоего Джисона…

– У-у, как круто! – Юна вскочила со стула, обняла Юнхо и чмокнула в щёку. – А можно я Минну позову?

– Ага. – Юнхо не мог сдержать улыбки. Юна что-то ещё прощебетала вопросительно, Юнхо кивнул, и сестра с радостным визгом убежала. Видимо, сообщить Минне, что её старший брат согласился непонятно на что.

Мама наблюдала за всем этим с широкой радостной улыбкой, отец делал вид, что нарушение застольного этикета произошло в параллельной реальности. Юнхо решил разбавить молчание лёгкой беседой на нейтральные темы; мама поддержала разговор, отец тоже потихоньку влился, и обед прошёл в приятной обстановке.

Юнхо подозревал: отец не затрагивает болезненную для них обоих тему во время еды, но потом отыграется по полной. Оказался прав. Ан Минджун глянул на него, негромко сказал:

– Зайдёшь в кабинет?

Юнхо подавил вздох, отложил салфетку и встал из-за стола.

– Конечно, отец. Мама, – он склонился и коснулся губами её щеки, – спасибо за еду. Было очень вкусно.

Мама погладила его по щеке и улыбнулась.

Юнхо последовал за отцом в его кабинет, заранее зная всё, что тот скажет и что ответит он сам. Это была своего рода традиция отца и сына: каждый раз, когда Юнхо приезжал домой, начиналась неприятная беседа, в которой каждый стоял на своём до конца, и расходились они недовольные друг другом.

Ан Минджун неспешно прошёл к столу, на котором в абсолютном порядке размещались ноутбук, документы и предметы канцелярии. Показал сыну, чтобы тот садился. Юнхо повиновался.